Записки районного хирурга - Правдин Дмитрий (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
В первый день работы молоденькая медсестра дрожащими от волнения руками впрыснула под кожу пациента раствор хлористого кальция, который можно вводить только в вену. У больного в этом месте образовался некроз кожи. Что это, ляп или преступление? Наверное, все-таки ляп. Медсестра не хотела навредить пациенту, просто растерялась. Хотя пациенту не легче от того, что ее ошибка не была умышленной.
К хирургу обратился пациент с переломом костей правого предплечья. Врач осмотрел и загипсовал левое. Преступление? Думаю, вряд ли: доктор просто перепугал. Перед ним сидело трое пьяных со сломанными предплечьями, вот он и спутал, кому гипсовать левое, а кому — правое. Не преступление, но ляп однозначно!
Привезли к нам из глухой деревни Ваню Гущина. Он уже неоднократно лежал у нас с разными гнойниками. Ваня страдал сахарным диабетом и сам себе колол инсулин. Диабет часто осложняется воспалением мягких тканей и кожного покрова. Как только Гущин принимался за самогон, пропуская время очередной инъекции, у него моментально возникали гнойники.
В этот раз Ваню доставили с небольшим карбункулом (чиреем) на спине. От него потягивало перегаром.
— Ну, Вано, опять выпивал? — начал я.
— Да, чуть-чуть всего, Дмитрий Андреич, — слабо улыбнулся Гущин.
— Вано, миллион раз же сказано, не пей! Ну, что как маленький, каждый раз одно и то же!
— Да не ругайтесь, плохо мне!
— Валя, срочно в лабораторию, пусть сахар возьмут! — приказал я постовой медсестре.
Валя начала работать у нас сразу после окончания медучилища, и за те три месяца, что она провела в отделении, ничем, кроме большого бюста и длинных золотистых локонов, не выделилась. Особой тяги к медицине девушка не испытывала. Зато ее тянуло к врачам. Я не раз указывал ей на неуместность чересчур глубокого декольте. Дуреха обижалась, не понимая того, что наши больные — не святые и что они могут попытаться добиться от нее большего, чем сестринская помощь.
— Дмитрий Андреевич, у Гущина глюкоза 30! — томным голосом доложила Валя через двадцать минут.
При верхней границе в 6,5 это было явно чересчур. «Странно, почему он до сих пор еще не в гипергликемической коме?»
— Введите больному 20 единиц инсулина, через час повторить глюкозу.
— Хорошо, доктор.
— Сама справишься, знаешь, как инсулин вводить?
— Ну да, нас этому учили, — обиделась девушка и, покачивая бедрами, продефилировала в процедурку. Через час она прибежала испуганная:
— Доктор, у больного глюкоза 0,5 и он без сознания!
— Как 0,5? — поразился я.
При нижней границе нормы в 3,5 — это катастрофа! Из гипергликемической больной плавно перешел в гипогликемическую кому. Теперь ему надо было вводить не инсулин, а глюкозу.
— Немедленно ставьте ему сорокапроцентную глюкозу! Так, стоп! Валя, а сколько ты ввела инсулина?
— Как вы вели — 20!
— 20 чего — единиц или миллилитров?
— Ну конечно, 20 миллилитров!
— Валя, ты чудовище! Ты вогнала парня в кому! В одном миллилитре нашего инсулина 40 единиц! Тебе надо было ввести всего полкубика! А ты ввела аж 800 единиц! Ты чем думала?
— Но вы же сами сказали 20! — чуть не плача, с трудом произнесла девушка.
— Боже мой! Валя, ты совсем, смотрю, не ориентируешься в дозировках! Для тебя единицы и миллилитры одно и то же!
— Почему?
— Да потому! Кто тебе диплом только дал? Для чего существуют специальные инсулиновые шприцы? Чтоб набирать небольшие дозы, измеряемые в единицах. Обыкновенным шприцом ты не наберешь 4 единицы инсулина, если надо, так как это всего 0,1 мл! Только специальным, Тонким шприцом можно это выполнить! Ох, Валя, Валя!
— Так и что сейчас делать? — испуганно спросила блондинка.
— Я же говорил уже, глюкозу тащи сорокапроцентную!
— А сколько?
— Начнем с пол-литра!
— А у нас в отделении, поди, и нет столько сорокапроцентной, — едва не плакала медсестра.
— Ищите в других отделениях, берите, где хотите, но начать капать надо немедленно!
Сорокапроцентный раствор глюкозы выпускается в ампулах, и самые большие из них — на десять миллилитров. Чтобы ввести пол-литра, необходимо было 50 ампул.
Мы собрали всю сорокапроцентную глюкозу, которая была в больнице, два дня вводили ее Гущину, но так и не вывели его из гипогликемической комы. На второй день Ваня скончался.
А карбункул-то был всего ничего — два на полтора сантиметра.
Медсестра Валя долго сокрушалась, просила ее не наказывать, заведующий пожалел, да и оставил на отделении, а чтобы опыта набралась, определил ее в процедурку капельницы ставить. Потом неприятный случай с инсулином стал понемногу забываться, и Валя снова расслабилась.
В отделении в это время был больной, перенесший резекцию желудка из-за язвенного кровотечения. Ему были назначены капельницы, в том числе калий для стимуляции кишечника. А калий необходимо капать очень медленно, при быстром введении он вызывает остановку сердца.
Часы показывали конец рабочего дня, а во флаконе оставалась добрая половина раствора. Под окнами Валюшу ждал очередной поклонник. И глупая медсестричка прибавила скорость введения калия.
Через пару минут пациент выгнулся дугой и схватился за сердце. На наше счастье, в отделении в тот момент был реаниматолог — он и спас больного. Иван Григорьевич моментально сориентировался, схватил дефибриллятор и, пропустив разряд тока сквозь страдальца, вернул того к жизни.
— Ну, как же так, Валентина! — сокрушался заведующий. — Снова ляп! Ты так нам всех больных перебьешь, кого мы лечить будем?
— Леонтий Михайлович, — канючила Валя, размазывая слезы по красивому личику. — Я правда больше не буду! Ы-ы-ы! Простите меня, пожалуйста!
— Валентина, ну сколько тебя можно прощать, а?
— Ну последний раз! Леонтий Михайлович, я исправлюсь! Ы-ы-ы!
И в тот раз простил глупую девку доктор Ермаков и пустил Валю к больным. Не ведаю, как так получилось, но буквально через неделю тот же пациент, Валя и калий сошлись в одном месте.
На сей раз калий больному назначил терапевт. Пациента собрались выписывать домой, а ЭКГ была не очень: сказывался разряд тока, выданный дефибриллятором. Валя зарядила капельницу, вошла в вену… Тут с улицы засвистел ее поклонник. Блондинка мужественно сопротивлялась соблазну, старалась не замечать бойфренда, но когда во флаконе оставалось совсем чуть-чуть раствора, сдалась и открыла на полную.
На сей раз рядом был сам заведующий отделением, он быстро помог больному дефибриллятором и снова спас его жизнь.
— Все, Валентина, терпению моему пришел конец! — грозно произнес заведующий, когда все страшное осталось позади. — Или пиши заявление по собственному, или я пишу рапорт о полном служебном несоответствии.
— Леонтий Михайлович, я больше не бу-у-у-уду! — завела Валя старую песню.
— Валя, все! Никаких поблажек! Больше ты у нас не работаешь!
— Леонтий Михайлович, а я беременна.
— И что теперь?
— Ну, вы же не уволите беременную женщину? КЗоТ запрещает!
— От дает! Ну, девка! Какой срок?
— Двенадцать недель ставят.
— Хорошо, оставайся. Но пока в декрет не ушла, я тебя к процедурке и на пушечный выстрел не подпущу! Будешь больных кормить да перевязочный материал крутить. Ясно?
— Ясно, Леонтий Михайлович!
К нашему счастью, Валя в скором времени ушла в декрет и плавно перешла во второй, не выходя из первого. Всем так было лучше.
К сожалению, ляпы чаще всего происходят из-за нашей лени и элементарного нежелания шевелить мозгами.
— Дмитрий Андреевич! — кричит фельдшер «скорой», молодая симпатичная деваха. — Мы вам тут бабушку с острым аппендицитом привезли. Куда ее?
— Ну, вроде в пятой палате место было, положите пока туда. Я в перевязочной пока занят, сейчас освобожусь, посмотрю.
— Хорошо, я сопроводительный талон на посту оставлю, я вам не нужна?
— Не знаю, а там похоже на аппендицит?
— Похоже, я лаборантку уже вызвала, только бабушка эта немного странная.
