Несовершенные любовники - Флетио Пьеретт (бесплатные полные книги .TXT) 📗
— Камилла, — еле слышно шепчет он.
Внезапно она поворачивается к нам спиной. Плечи ее трясутся. От плача?
— Камилла, — говорю я.
Она снова поворачивается, глаза у нее красные, но она не плакала.
— Ты испортил мне вечеринку, выгнал моих гостей…
— Но они к тебе приставали!
— Они не приставали, я хотела, чтобы они остались, а ты пришел, выгнал всех, кроме Клода, и мне не с кем было потом танцевать.
— Я танцевал с тобой, Камилла, — пробормотал я.
— Как ты можешь знать, что танцевал со мной, если был в полном ауте!
— У меня была горячка, Камилла, но я хорошо помню, что танцевал с гобою.
— А то, что ты с Лео танцевал, тоже помнишь?
Я был совершенно сбит с толку. Неужели я танцевал с Лео? Что-то смутное всплывало у меня в памяти, но я в ни в чем не был уверен. Неужели я с ним целовался? Неужели я принял его за Камиллу? Что же я все-таки сделал?
— Это вы виноваты. Вы специально делаете так, чтобы вас путали, — пробормотал я.
— Не переживай, — сказал Лео, — она сама этого хотела. Мы этого хотели.
Камилла, бросив на брата странный взгляд, промолчала. Где мы были? У них, у меня, на улице? Ничего не помню, кроме смешанного ощущения тревоги и необыкновенного счастья. Камилла говорила со мной, говорила по-настоящему, и Лео перешел на мою сторону, а это уже было кое-что. Отгружавшая их тонкая мембрана лопнула: внутри нее все бурлило, и вызвал бурю не кто иной, как я.
Они уехали на несколько дней с классом в Англию, в графство Кент, а затем в Оксфорд. Я уже выздоравливал, но от слабости еле держался на ногах. Я еще плохо воспринимал реальность; лишенный опоры, я чувствовал себя легкой добычей для блуждающих видений, для покрытых плесенью детских воспоминаний, каждую секунду в моей голове раздавался звоночек, кто-то перебегал мне дорогу, трещал на ухо, толкал в спину. Одним из таких видений была бесформенная яма, по краям которой свисали обрывки ткани с рисунком, напоминавшим улицу, на которой стоял дом Дефонтенов. Близнецы не в первый раз надолго пропадали из моей жизни, но никогда ранее я не ощущал столь остро их отсутствие, которое бродило вокруг меня как привидение, то исчезая, то воскрешаясь, когда ему заблагорассудится. Эта яма, увенчанная крышей дома Дефонтенов, не упрощала мне жизнь, когда я гулял с Полем по улицам или играл с ним в футбол. «Да ты, старик, совсем не держишься на ногах», — с огорчением вздыхал он. Или же: «Такое ощущение, что ты привидение увидел, Раф!» Я пропустил проклятый мяч, и он упал в яму. Кто, кроме моего привидения, мог отправить его туда?
Однажды вечером я вышел на улицу, чтобы немного подышать воздухом. Мать должна была вернуться поздно, официально ее задержали на собрании в мэрии, но, скорее всего, ее задержал новый коллега из общества дружбы Франция-Мали. В тот вечер фонарь, освещавший улицу перед нашим домом, не горел. Я поднял глаза и увидел над собой огромное темно-синее небо, изрешеченное тысячью ярких точек. Еще одно видение скользило в мою сторону. Я чувствовал его приближение, но не хотел сопротивляться. Оно проникло в меня, сделало бестелесным, невероятно легким, настолько легким, что я еле удерживался на земле, которая уходила у меня из-под ног, и мне хотелось покинуть нашу маленькую планету и улететь в космос. Когда я вернулся в дом, головокружение немного прошло, но мне стало еще хуже, и если бы в нашем доме было снотворное, я проглотил бы всю упаковку.
Когда, три года спустя, я встретил Анну, то сразу увидел, что ее тоже посещают видения и ей тоже хочется летать, но не от отчаяния, а от бесконечной легкости, царившей в ее душе. Правда, ее видения не были случайными, они не выискивали ее, как меня, на пустынной вечерней улице. Анна летала над землей, не привязываясь к людям, это они вращались вокруг нее. Но я не должен был показать, что разгадал ее, для нее это было бы крайне опасно.
Лео и Камилла вернулись из Кента счастливые и довольные, потому что во время поездки могли говорить по-английски, а учитель выбрал их своими помощниками. Одноклассники, неожиданно обнаружившие, какими отзывчивыми и любезными могут быть близнецы, обращались к ним за помощью, и у Лео с Камиллой наконец появились друзья. По возвращении домой они помогали одноклассникам писать письма новым друзьям и переводить получаемые ответы. Так продолжалось до тех пор, пока длился эпистолярный угар, то есть, пока все не устали от переписки, а потом жизнь класса возвратилась к обычному ритму и близнецы вновь оказались в изоляции, пожалуй, еще большей, поскольку их привилегированный статус, столь быстро испарившийся, оставил у одноклассников горький осадок. Учитель продолжал ставить их в пример, не осознавая последствий своих комплиментов. У них всегда были отличные отметки по-английскому. «Конечно, им легко», — говорили одноклассники. Близнецы писали задания каждому, кто к ним обращался, стараясь изо всех сил, но учитель легко замечал обман и делил оценку обманщика на двоих. «Это они нарочно подстроили», — говорили наказанные. Однако Лео и Камилла никаких подлостей не замышляли, просто они привыкли к другому типу обучения, когда коллективный труд не наказывается, а поощряется, когда все делятся своими знаниями. Их одноклассникам этого было не понять, они обозлились на близнецов, считая их доносчиками и затаив на них обиду. Лео и Камилла, не понимая всех этих сложностей, из героев превратились в парии. В нашей школе не любили тех, кто слишком долго слыл героем.
А тут еще слухи. Парни из «Каннибала» приходили к лицею, к концу занятий, и стояли, зубоскаля и передавая по цепочке самокрутку. Но когда мы с Полем проходили мимо них, они не пытались подшучивать над нами или лезть в драку. Наоборот, они понимающе мне улыбались, по-дружески похлопывали по плечу, особенно старался тот, что лапал Камиллу руками, похожими на паука, кажется, его звали Кевин Буйо. Вначале я думал, что их впечатлял мой рост, — я был одним из самых высоких в лицее, — или они принимают меня за своего, поскольку я выпил с ними пару стаканчиков. «Вот козлы, они думают, что я напился, а у меня тогда был жар!» — сказал я Полю. «Да ты ничего не понял!» — воскликнул он. «Как это?» — «Они уверены, что ты переспал с Камиллой, вот и все!» Так значит, я прославился тем, что затащил в койку девчонку, которой еще и четырнадцати не исполнилось! «А ты откуда это знаешь?» — «Кевин болтает об этом на каждом углу. Он говорит, малышка очень хороша и только ждала, чтобы ей засадили, но он соблюдает очередность». Но что тогда говорят о Лео? «Они считают, что он педик, но они не станут мешать тебе, если ты вздумаешь его вздрючить!» И где же Поль услышал эти небылицы? В раздевалке на стадионе. А почему же я ничего не знаю, меня, вроде, это в первую очередь касается! «Потому что никто не решается сказать тебе об этом прямо в лицо». И почему же никто не решается? «Из-за швабры!» Из-за швабры? «Ну да, Клод Бланкар всем рассказал, что ты не побоялся полезть в драку, видишь, какой ты теперь герой!»
И тут я подумал о другом. А может, швабра, за которой я отправил Клода Бланкара и которой потрясал, словно мечом или штандартом, пригодившаяся в конце концов лишь для уборки осколков и крошек от чипсов, приходилась далеким предком моему мечу, с которым я сражался три раза в неделю в спортклубе? Может быть, но какой вывод напрашивается из этого наблюдения? Что у меня скрытая агрессия? «Но что еще?» — спросили бы вы.
Ваша профессия не любит случайностей, господин мой бывший психоаналитик. Случайность — ваш враг, который положит вас на лопатки, превратив всех нас в созерцателей, сидящих на корточках на склонах жизненных дорог. Вы обожаете причинно-следственные связи, из них замечательно получаются красивые косички. Распутывать веревки, ниточки, узелки — захватывающее занятие, мне тоже нравится отделять одну от другой нити судьбы, но вот мы дошли до последнего узелка — и что же видим? Всем управляет его величество случай, пославший мне видение, которое я заметил в огромном ночном небе, когда стоял на пустынной улице нашего городка, и которое приближалось ко мне, готовое меня унести. Вот что я ответил бы вам, месье.
