Девяносто девять - Хайнс Джеймс (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
Однако простого обличения явно было недостаточно. Требовалось найти теоретическое обоснование, предложить некое изменение в научной парадигме, каковое смогло бы выдвинуть собственную работу Грегори на авансцену историко-культурных исследований. Он видел свою задачу в том, чтобы продемонстрировать, каким образом обнаруженные им материалы выбивают фундамент из-под всей классической антропологической науки… и доказать, что только приход Грегори Эйка дает ей шанс к новому возрождению. Что Грегори и осуществил, завершив свое исследование тем блестящим заключением, которое фактически и сделало ему имя.
«Чтобы понять человечество, нужно изучить человека – это, бесспорно, устаревший и давно доказавший свою ложность тезис, – писал Грегори, – худший вариант просвещенческой самоуверенности. Нам следует взять на вооружение более строгий и честный принцип: чтобы понять антропологию, нужно изучить антропологов».
Так что после той памятной катастрофы на конференции в Хэмилтон-Гроувз глотком свежего, исцеляющего воздуха показалась Грегори возможность порисоваться перед телеобъективом на фоне Парфенона, Ангкор-Вата и Мачу-Пикчу в качестве модного разрушителя привычных предрассудков, связанных с этими памятниками в воображении многих поколений просвещенных европейцев. Проект подразумевал поездки на места съемок: путешествия первым классом по всему миру, размещение в экзотической и поразительной по красоте местности. И все за счет телезрителей из когда-то великой колониальной империи.
С точки зрения Грегори подобная работа и должна была рассматриваться как продвинутый вариант полевых исследований для современного прогрессивного антрополога. Но самым главным для уязвленного чувства собственного достоинства Грегори была возможность восстановления его несколько подорванного имиджа, теперь уже в образе телезвезды канала пи-би-эс.
Каждая очередная серия программы демонстрировала Грегори в новых соблазнительных позах: Грегори в позе бульвардье, попивающего крепкий, хоть и не очень хорошего помола кофе из громадной чашки в кафе на узенькой афинской улочке с крошечным, но ярко подсвеченным Парфеноном на заднем плане. Грегори на Мачу-Пикчу в позе энергичного исследователя с тщательно отращенной голливудской щетиной и с таким видом, словно, чтобы добраться туда, он три дня без передышки шел через горы, хотя на самом деле Мартин заказал специальный вертолет, который каждое утро прилетал за ними на крышу отеля «Куско-Шератон», а вечером доставлял обратно. Грегори перед Ангкор-Ватом в позе чувственного европейского знатока экзотических красот Востока: рубашка расстегнута до середины груди, прядь волос, намокшая от пота в страшную камбоджийскую жару, прилипла ко лбу, длинные тонкие пальцы эротически касаются сплетающихся тел на каменных барельефах.
У него хватило благоразумия не поддаться соблазну на месте съемок, где он, конечно же, мог легко подцепить какую-нибудь болезнь, но в Лондон Грегори вернулся с сексуальными батареями, прошедшими полную перезарядку. Каждая клеточка его тела кипела от нерастраченной сексуальной энергии. И тут он почти сразу же попался на удочку – если в данном контексте уместно подобное выражение – Фионы, ассистента режиссера, сдержанной, бледной, острой на язык англичанки, сочетавшей в себе юношескую энергию шри-ланкийской возлюбленной Грегори с невротической ненастностью его адвокатессы.
И вот теперь, почти задремав под укачивающий ритм мчащегося поезда, Грегори прикрыл глаза от слабого света, пробивавшегося сквозь туман, и мгновенно обнаружил, что для него не существует ничего более возбуждающего и столь приятно бередящего психологические раны, нежели воспоминание об их с Фионой телах, сплетающихся в любовном объятии, об их отброшенных назад густых гривах волос, о мышцах, напряженных, словно канаты. Ему почудилось даже, что он чувствует мускусный аромат мыла, который она любила. После страстных постельных сцен с нею Грегори обычно лежал, приятно растянувшись среди помятых простыней, время от времени слегка касаясь тела Фионы, и перебирал, заложив руки за голову, разные варианты названия для своей программы: «Семь чудес света: личный взгляд Грегори Эйка»; «Археологические фантазии: личный взгляд Грегори Эйка»; «Восстановление разрушенного: личный взгляд Грегори Эйка».
В Солсбери на вокзале его встретил зевающий таксист, повезший Грегори мимо выбеленных провинциальных домишек и небольшой пансион, место в котором было заранее зарезервировано для него Мартином. Пансион принадлежал милой, но слегка бестолковой старушке по имени миссис Спидвелл. При виде небритого Грегори в кожаной куртке и брюках, сшитых модным кутюрье, она слегка смутилась, если не сказать – испугалась, и решительно загородила проход в дом, подозрительно оглядывая гостя с ног до головы.
– О, дорогой мой, вы, оказывается, такой большой! Я совсем не уверена, что вы поместитесь на кровати.
Она заставила Грегори оставить сумку на дорожке, ведущей к пансиону, снять туфли, подняться наверх и лечь на кровать и только после этого отпустила такси. И пока он лежал на узкой кровати, вытянув руки по швам, старушка стояла в противоположном конце спальни, прищурив один глаз, будто и в самом деле производила в уме какие-то подсчеты и измерения.
– Ну что ж, достаточно, – сказала она наконец, и Грегори пришлось в носках бежать за сумкой и отпускать таксиста.
Он захватил с собой свои походные ботинки, потрепанные на тропах в Андах – или по крайней мере на тропинках у «Куско-Шератон», – однако в первый день в Солсбери решил оставить их в комнате, а сам отправился побродить у расположенного неподалеку кафедрального собора под светло-голубым ноябрьским небом и полюбоваться величественной серой громадой, неуклюже припавшей к земле на распластанных контрфорсах. Войдя в собор, Грегори заплатил дополнительный фунт за разрешение прогуляться по крыше; как оказалось, колокольню поддерживали специальными стальными подпорами, так как из-за слишком большого веса шпиля она могла расколоться и рухнуть. Вот уж совсем по-британски, подумал он, – превратить архитектурный позор в туристическую достопримечательность.
Вечером Грегори пил чай с хозяйкой дома в ее гостиной и смотрел футбол по телевизору при почти отключенном звуке. Она немножко потеплела к нему после того, как Грегори заверил ее, что пишет книги. Старушка призналась, что после звонка Мартина и после того, как увидела самого Грегори, она почти уверилась в том, что у нее собирается поселиться стареющая рок-звезда, чтобы втайне от друзей и поклонников предаться своему давнему героиновому хобби.
Грегори улыбнулся, идиотски польщенный этим глупым подозрением, и задался вопросом, за какую же рок-звезду могла его принять старушенция. Зато можно не тратить время на бессмысленные объяснения, что такое антропология и кто такие антропологи. Да и что он мог объяснить? Прозаические подробности своей профессии? Антропологами называются люди, проверяющие студенческие работы, читающие лекции, посещающие советы факультета и т. п. Естественно, типичные антропологи не позируют полуобнаженными на фоне Ангкор-Вата.
– О, вы не представляете, какая я страстная любительница чтения! – воскликнула миссис Спидвелл, чуть ли не вставая из массивного мягкого кресла. – Не могло так случиться, что я уже читала что-то из написанного вами?
– Откровенно говоря, я сценарист. – Эта ложь пришла ему в голову прямо на ходу. – Я пишу сценарии сериалов для Би-би-си.
– Боже мой! – воскликнула миссис Спидвелл, она явно была приятно удивлена. Затем, немного прищурившись, спросила: – Вы, случайно, не пишете сценариев по романам Томасa Гарди?
– На самом деле я сценарист документального кино, – ответил Грегори и после секундного размышления добавил: – В основном на археологическую тематику.
– Ах вот как… Значит, вы приехали сюда, чтобы увидеть Стоунхендж. – Миссис Спидвелл снова откинулась на спинку массивного кресла и воззрилась на телеэкран. – Это по крайней мере понятно и разумно. Не думаю, что для написания сценария по Томасу Гарди нужно приглашать американца.
