Вспять: Хроника перевернувшегося времени - Слаповский Алексей Иванович (полная версия книги TXT) 📗
И тут в окрестностях, в овраге, где всегда был небольшой щебеночный карьер, нашли минерал креозолит, который встречается крайне редко и незаменим при производстве высокоточных приборов для космической и другой сложной техники. Руководство Рупьевска даже испугалось находки, и не зря: деловые люди разного масштаба и пошиба из областного и республиканского центра немедленно начали борьбу за подряд на разработку ценного месторождения; тут как тут подоспели и бандиты новой формации, которые, в отличие от своих буйных предшественников, почти никого не убивали и не пытали — разве только для напоминания о себе, а спокойно выжидали, кто будет хозяин, чтобы с него безмятежно брать покорную дань. События разворачивались бурно, одни претенденты сменялись другими, кто-то, выиграв торги и конкурсы, тут же проворовывался, двое или трое человек попали под суд, один был похищен и не найден до сих пор, пару раз ночью испуганные жители слышали непривычную для себя стрельбу… Но, как ни странно, добыча креозолита в результате все-таки была налажена. Хотели назвать производство комбинатом, но постеснялись: на краю карьера торчит длинное кирпичное строение, гордое имя комбината ему никак не идет. Поэтому решили: ладно, предприятие. Горно-обогатительное. Правда, и здесь некоторое лукавство: обогащать креозолит не требуется, только выбрать из руды, промыть и слегка почистить. Выход готового минерала достигал в год пятидесяти килограммов, что составляло половину мировой добычи — вот насколько он был редок.
Через пару лет все вошло в нормальную колею, кого надо устранили, кого надо нейтрализовали, а кого надо ввели в состав правления акционерного общества. Директором прислали из Москвы Игоря Анатольевича Столпцова, он тут же отстроился и выписал семью: жену и дочь.
И Рупьевск зажил стабильно и уверенно. ГОП кормил всех: хоть выход креозолита из руды был скудным, зато половина трудоспособного населения занималась различными подготовительными и сопутствующими работами. Одни рыли, грузили, сортировали, другие обеспечивали процесс, третьи понадобились для создания в городе так называемой инфраструктуры, то есть прибавилось магазинов, кафе и, естественно, дополнительных аптек, торжественно открыли новый детский сад и даже восстановили городскую библиотеку, в здании которой десять лет до этого существовал культурно-досуговый центр «Радуга», проще говоря — игорный зал, еще проще — казино, где азартные рупьевцы проигрывали последние деньги.
Дошло до того, что тротуары всех центральных улиц замостили бетонными кирпичиками разных цветов, положенными не просто в ряды, а узорчато — где шашечками, а где елочкой, насадили деревьев, ежегодно красили бордюры белой краской, а работники ГОПа, причем не только руководящие, взяли привычку регулярно летать на отдых в Турцию.
Вот на ГОПе и трудился, как уже было сказано, Илья Микенов, но сегодня был рад, что идти на работу не надо: выходной.
Он сладко и сильно потянулся стройным телом, до струнного дрожания жилок и мышц, чтобы напомнить себе, что он молод, здоров и вся жизнь впереди, включая новую любовь, о которой он просто еще не знает.
Отодвинув занавеску, в комнатку-спаленку заглянула Ирина Ивановна Микенова, женщина не старая, но рано увядшая и подурневшая из-за долгой болезни мужа Геннадия, отца Ильи, который отмучился и был похоронен две недели назад. Ирина Ивановна все никак не придет в себя, не осознает его смерти, вскакивает среди ночи, чтобы посмотреть: как там муж? Видит пустую постель и плачет…
— Разоспался? — улыбнулась она. — Тебе на работу разве не надо?
— Воскресенье же.
Глаза матери опечалились: она понимала, почему у сына в голове такая путаница. Сама она тоже не чувствовала времени. Раньше было просто и четко: в семь утра Геннадию белье менять, кормить его, в восемь лекарства давать, к девяти на работу бежать, в двенадцать отлучаться (начальство разрешало), чтобы опять покормить, сменить, переложить… — и так до вечера, у каждого часа было свое назначение. А потом она потеряла часы и дни, ей стало все равно, но радио и телевизор напоминали. Вот и сегодня с утра кухонный приемник сказал:
— Здравствуйте, сегодня пятое октября, пятница. В эфире радио России. С выпуском новостей вас познакомит… — и диктор назвала того, кто должен был познакомить с выпуском новостей. Мужской голос начал знакомить. Голос этот слегка подрагивал и даже как бы прерывался. Раньше, в пору бедности Рупьевска, это было обычное дело: радио трещало и шумело, телевизор рябил, да и свет отключали постоянно. Но сейчас все иначе, все налажено, поэтому Ирина Ивановна слегка удивилась, но задумываться об этом не стала.
— Пятница сегодня, сынок, — сказала она.
— Мам, кто из нас вчера пил?
— Не обижай меня, я вообще не пью. Вставай, а то поесть перед работой не успеешь.
Тут Илья тоже услышал радио. Что-то его насторожило. Он встал и вышел в зал, то есть единственную просторную комнату их старого дома традиционной среднерусской планировки советской поры: длинные, вдоль всего торца, сени, где хранилась всякая домашняя утварь и стоял мучной ларь (напоминание о прежнем быте, когда муку покупали мешками), потом вход собственно в дом, в кухню, где до сих пор стоит большая русская печь, и мать иногда в ней готовит, но чаще пользуется газовой плитой, из кухни дверь в большую комнату, ее и называют залом, а к залу примыкают две каморки: в одной спал Илья, а вторая, бывшая родительская спальня, пустовала. Отец, болея, предпочитал лежать в кухне, чтобы чаще видеть мать. И она с ним рядом спала на невысокой печке, откуда удобно быстро слезть, если что. И сейчас там спит, не переходит в комнату.
Стоя в одних трусах, Илья напряженно вслушивался в радио, а потом включил телевизор. Он нашел канал, где на экране показывались дата, а также время и температура воздуха.
— Пятое, — сказал он. — Как пятое? Мама, вчера же было шестое. Суббота вчера была!
— Не знаю, что у тебя было вчера, а сегодня пятое, пятница.
— Постой. Ты не торопись. Вчера свадьба была?
— Была, — грустно сказала мать.
— Второй день свадьбы, верно?
— Второй.
— А в пятницу, пятого, первый. То есть позавчера. Потому что вчера была суббота, шестое. И ты хочешь мне сказать, что после шестого пятое пришло, что сегодня — позавчера?
— Совсем ты меня запутал. Вот же тебе показывают: пятница, пятое! Что тебе еще надо?
— Но вчера-то суббота была! Шестое!
Тут и до матери стало что-то доходить.
— Действительно, — пробормотала она. — Я же вчера тоже на работе не была, не моя смена. И еще радовалась — гуляй два дня подряд, субботу с воскресеньем! А проснулась сегодня, смотрю, говорят — пятница. Подумала, что напутала. И на работу, между прочим, опаздываю! — Ирина Ивановна посмотрела на часы.
Она работала на почте, с девяти до девяти через день.
— Пойду, — сказала она. — А там разберемся.
А ты поешь и тоже иди к людям. Нельзя тебе одному сидеть сейчас.
Она ушла, Илья, умывшись, сел к столу, развернул полотенце, которым была обернута кастрюлька. В ней — картошка и котлеты. Он начал есть прямо из кастрюльки, глядя в телевизор.
Транслировалась утренняя информационно-развлекательная программа. Ее вели в паре мужчина и женщина. Они старались быть бодрыми и веселыми, но что-то сквозило в их лицах — странное. Диалог прерывался репортажами и информационными выпусками. Один из репортажей был о задержании в аэропорту некоего юноши с наркотиками.
Илья понял, что уже это видел. Точно видел — и этого молодого человека в капюшоне, и суету вокруг него.
А потом ведущая неуверенным голосом сказала, что сегодня День учителя и День работников уголовного розыска, православные поминают Иону, кроме этого, пятого октября родились такие замечательные личности, как изобретатель кинематографа Луи Жан Люмьер, актриса Инна Чурикова и президент Чечни Рамзан Кадыров.
После этого показали интервью с президентом.
И это интервью Илья тоже видел — именно в пятницу, пятого! Он помнит этот кабинет, большой стол, ковры, резное красивое кресло. Илья позавидовал — не Рамзану Кадырову (он вообще не умел завидовать людям), а этому дому. Он хотел бы иметь такой. И еще Илья помнит, что, когда смотрел, на него нахлынула тоска о неизбежности сегодняшнего дня — дня бракосочетания Анастасии с Анатолием. Если бы она вышла замуж за Илью, он обязательно построил бы для нее и детей такой дом, с кабинетом, книгами, с деревьями за окном.
