Здравствуй, Никто - Догерти Берли (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
— Должен быть. Где-то лежит.
Я подал отцу бутылку молока из холодильника. Кот подошел и с кротким терпением заглянул ему в глаза.
— А что? — Отец ногой отодвинул кота и поставил бутылку обратно в холодильник.
— Да так… думал, может, заехать как-нибудь, — я старался, чтобы это прозвучало совсем небрежно. — Ну ладно, спокойной ночи, пап. — Я взял кружку и потихоньку поднялся наверх, потягивая какао на ходу. Я и сам не мог понять, с чего бы вдруг мне захотелось спустя столько лет увидеть мать. Может, это было как-то связано с Элен? Наверно, я хотел их познакомить.
Я еще раз прослушал запись. Все мои мысли были поглощены Элен, я не мог заставить себя думать ни о чем другом. Просто лежал в кровати и не мог уснуть. В голове начал крутиться новый куплет из песни для нее, и я решил спуститься вниз, чтобы съесть хлеб с джемом и записать слова.
Внизу на веранде сидел отец с чашкой холодного какао в руке и молча смотрел, как мокрый снег ударяется в стекло и сползает по окну.
ФЕВРАЛЬ
Не думаю, что я решился бы расспрашивать отца о матери, если бы не то, что произошло между мной и Элен. Казалось, будто я вновь заглянул в давно покинутую комнату моей жизни. Мне вдруг захотелось понять, какой была моя мать, даже если это понимание причинит мне боль. Когда-то давно они с отцом были молоды и любили друг друга. Я знал, что отец родился в этом доме и ухаживал здесь за своими родителями до самой их смерти. Что чувствовала мать, когда она, молодая жена, переехала в чужой дом? Я знал, что она была моложе его. Может быть, ей казалось, что дом полон приведений? Старая мебель, выцветшие ковры, потемневшие фотографии… Резной стул дедушки, бабушкин чайный сервиз, полированный ящик с кухонными принадлежностями, часы с боем… Я не помнил бабушку с дедушкой, но их дух до сих пор обитает в этих стенах, это точно. Но когда я попытался представить себе свою мать, это было все равно что войти в темную комнату со свечкой в руках, озираясь и не узнавая знакомых предметов. Духа моей матери не было в этом доме. Не было в помине.
Я потратил несколько дней на то, чтобы написать письмо. Мне помогала Элен, с нею вместе мы несколько раз переписали его с начала до конца.
— Ты уверен, что тебе это нужно? — Элен испытующе смотрела мне в глаза.
— Тебе не удастся вернуть ее. Сам понимаешь, столько лет прошло.
Но я не думал о том, чтобы ее вернуть. Я лишь хотел ее увидеть снова, убедиться, что она существует, понимаете? В памяти моей она была той, что читала мне книжки, переводила за руку через дорогу… Я не мог представить, что она может заниматься чем-то другим. Мне казалось, что ее больше нет на свете.
Несколько дней я таскал письмо в кармане, и в конце концов Элен отняла его у меня и сама бросила в ящик. Недели через две я уже перестал надеяться на ответ. Ясное дело, теперь я был для нее пустым местом. Пыльным пятном, которое можно щеткой смахнуть с одежды. И когда наконец спустя месяц письмо все-таки пришло, первой моей мыслью было показать его Элен. Вечером, когда стемнеет, мы с ней собирались сходить на пустошь, а потом посидеть где-нибудь в кафе. Письмо жгло мне карман, мне не терпелось показать его.
В тот вечер мы ждали полного лунного затмения, оно должно было начаться в 18.52. Увы, нашим надеждам не суждено было сбыться, и вообще вечер не получился с самого начала. По небу плыли беспросветные тучи, моросил дождь, и Элен была в отвратительном настроении.
Мы не хотели, чтобы оранжевое зарево города мешало нам смотреть на затмение, и потому доехали на автобусе до Лисьей Избушки. Дорога вдоль каменной ограды вела в глубь вересковых зарослей. В сырых папоротниках слышен был шорох овец.
— Черт, я даже не знаю, в какую сторону смотреть, — проворчала Элен.
— Вверх, детка, — я обнял ее за плечи. — Смотри, вон там, в каком-нибудь полумиллионе миль над нами… — Элен вывернулась из моих рук. Вообще, такие выкрутасы не в ее стиле. —
— Мне холодно и надоело, из-за этого дурацкого затмения я опоздала на ужин.
— Луна должна быть похожа на кровавый шар, — я все-таки попытался увлечь ее. — Подумай, такое не каждый день увидишь.
— Фу, мерзость, — она развернулась и пошла назад к городу. Дорога была неровная, на каждом шагу Элен спотыкалась и вполголоса чертыхаясь. — Ну что, всю ночь будешь тут сидеть? — крикнула она.
Я нагнал ее и засунул ее ладошку к себе в карман, она.уютно там пристроилось, будто в перчатке.
— А здорово было бы встретить здесь рассвет! Давай действительно как-нибудь ночью попробуем сюда выбраться. — Мне очень нравилась эта идея. Элен плелась, понурив голову, я шагнул вперед и загородил ей дорогу. — Подумай: можно взять с собой палатку, мы бы сначала увидели закат, потом — как восходит луна, как звезды высыпают на небе. А наутро — рассвет… Представь себе, как золотое и розовое сияние разливается по краю неба… — А потом мы прямиком заявляемся в школу, а маме врем, что опоздали на последний автобус.
— Можно в июне поехать. Тогда можно будет спать прямо в вереске, без палатки. Только ты да я…
— И овцы. Будут нам пятки пощипывать.
— Можно будет приехать на солнцестояние. Я знаю пещерку под обрывом, можно там спать.
— А пока что давай поторопимся домой, чего-нибудь перекусим. — Отстранив меня, Элен зашагала быстрей. — Я помираю с голоду. По правде сказать, Крис, мне жутко хреново и жутко хочется есть.
В автобусе я достал письмо. Вообще-то, я хотел дождаться подходящего момента, но теперь это стало неважно.
— Хочешь взглянуть? — я смотрел на Элен, ожидая увидеть в ней хотя бы тень того волнения, которое я испытал утром, обнаружив письмо на полу в прихожей. В один момент, даже не взглянув на штемпель, я понял, что оно от матери. Мне даже почудилось, будто я узнаю ее почерк — такой изящный на расстоянии, но вблизи больше напоминающий набор закорючек. Почта пришла, как раз когда я собирался в школу, и я сразу сунул письмо в карман, пока отец не увидел. Мне совсем не хотелось бередить его застарелые раны. Я читал его в школе во время перемены, и это, конечно, не осталось незамеченным: мой сосед Том выхватил его у меня из рук. Иногда он бывает ужасным инфантилом.
— Ага! Любовное послание! — подпрыгивал он, размахивая моим письмом.
— Да пошел ты! — мне было не до шуток. Он-то думал подразнить меня, может быть, даже заставить побороться с ним из-за письма. Но я жутко разозлился. И ничего смешного в его обезьянстве не видел.
— А ну, давай его сюда, Вилсон!
— Да ладно, все равно ничего не понятно, — он бросил письмо на пол и убежал. Оно здорово помялось, да и настроение у меня испортилось. Весь день я то и дело украдкой заглядывал в него. У матери и в самом деле был жуткий почерк, половину слов, если не больше, нужно было угадывать. Я пытался представить себе лицо матери, но напрасно. Вспоминалось только ее синее пальто с бархатистыми пуговицами, как оно пахло холодным ветром, когда мать поздно возвращалась домой.
— Глянь-ка, — я протянул письмо Элен, нарочито небрежно, словно мне все равно, интересно ей будет или нет, но в то же время внимательно следя за выражением ее глаз. Элен глянула на мамин почерк и отдала письмо обратно.
— Она что, врач? Ни слова не могу разобрать.
— Погляди, тут написано: «Здравствуй, Кристофер».
— Кристофер! Как официально! Мой голос звучал хрипловато. Я откашлялся и стал читать:
— «Спасибо за твое письмо. Оно стало для меня приятной неожиданностью». Дальше, кажется, так: «Извини, что не сразу ответила, я только что вернулась из командировки в Альпы. Ты ведь, скорее всего, ничего не знаешь об этом — я профессиональный фотограф. Я по-лучила заказ на фотографии для книги по альпинизму. В горы я, как всегда, поднималась с Доном». — Я остановился на минуту, чтобы перевести дыхание. Вздохнув поглубже, продолжил: «Это невероятно интересная работа, она, видимо, займет у меня еще несколько месяцев. Конечно, приезжай, когда хочешь. Буду очень рада тебя видеть. С наилучшими пожеланиями, Джоан».
