Невский проспект - Вересов Дмитрий (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
– Вот посмотрите, – он вытащил из внутреннего кармана пиджака какую-то разноцветную коробочку и перебросил ее Переплету, – от похмелья! Отличная штука, рекомендую!
– А почему у нас таких не производят? – Дрюня бесцеремонно отобрал у Акентьева коробочку и пытался прочесть то, что на ней было написано. – И вам-то на что, товарищ Лапин? У вас же язва!
– Так ведь на халяву, как известно, пьют даже язвенники и трезвенники! – сообщил Никитин.
И все они, включая язвенника Лапина, пьяно захихикали.
– Что-то твой друг мало пьет! – сказал хозяин, укоризненно качая головой. – Тоже язвенник?
– Силу воли вырабатывает! – ответил за Переплета Дрюня и подтолкнул его ногой – мол, не валяй дурака.
Акентьев вздохнул. Сам он с беспокойством наблюдал за тем, как Григорьев глушит рюмку за рюмкой.
– Нам, между прочим, еще возвращаться! – напомнил он. – Я не хочу погибнуть во цвете лет в автокатастрофе.
– О чем ты?! – Дрюня покачал головой и обвел глазами хлебосольный стол, выбирая закуску. – Никуда мы сегодня отсюда не поедем!
– Тогда я вызову такси! – пробормотал Переплет.
– Вызывай, – разрешил милостиво Дрюня. – Только вряд ли что-нибудь выйдет. Во-первых, таксисты сюда ездить не любят – далеко, да и машину облеванную отмывать не хочется. Никакие чаевые их не прельщают. Бывали случаи намеренных аварий, лишь бы сюда не ехать… Во-вторых, как ты его вызовешь, хотел бы я знать?
И, подмигнув, он с каким-то вызовом в хмельном взоре осушил еще одну рюмку.
– Только не говори мне, что в этом раю нет телефона! – сказал Акентьев и машинально посмотрел на столб электропередач за оградой.
На столбе прямо под сиреневой лампочкой висел человек. Это был один из гостей, который обнаружил на даче снаряжение электрика и теперь пытался доказать присутствующим, что умеет с ним обращаться. Подняться ему удалось, но со спуском не заладилось. Некоторое время он мужественно не желал признавать поражения и висел, как мешок, между небом и землей, а мошкара, кружившая под фонарем, липла к его лицу.
– Товарищ Маковский застрял! – провозгласил наконец хозяин, наблюдавший за ним из-за стола. – Так и будешь висеть, Петрович?
– Иди ты на …! – сказал Петрович и зазвенел своими кошками.
– Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал! – Никитин покачал головой.
– Дурдом, – пробормотал Переплет.
Глядя на этот нелепый разгул, он вспоминал вечеринки в доме у отца, который почему-то умудрялся даже при меньших средствах устраивать их так, чтобы никому не было тошно. Не то чтобы Переплет преклонялся перед папашей, но в такие моменты особенно чувствовалась разница между «теми» и «этими». Разница, которую Акентьев-младший, хоть и воспитанный в самом демократическом государстве на свете, ощущал очень хорошо. «Становлюсь снобом», – думал он. А Дрюня, чтоб его черти побрали, кажется, хочет к тому же и его вовлечь в эту компанию. Правда, и отец при всем презрении к партийным деятелям не гнушался обществом оных, когда это ему было нужно. Но одно дело общаться в силу надобности, а совсем другое самому превратиться в одного из них!
Если и существовала в Советской империи времен застоя каста отверженных, на которую смотрели с легкой усмешкой как интеллигенция, так и рабочий класс, то это были именно эти товарищи. Те, кому принадлежала власть, те, кто вещал неусыпно о благе народа в будни и праздники. Потом будут реформы, и каста эта трансформируется, приспосабливаясь к новым условиям с ловкостью, до-стойной восхищения. Но это, как говорится, уже другая сказка.
Дрюня же чувствовал себя в этой мутной компании, как рыба в воде. «Скорее лягушка, – подумал Переплет, – или пиявка». Вскоре Григорьев попросил хозяина показать какую-то знаменитую винтовку, из которой тот якобы уложил когда-то медведя.
Никитин расплылся в тщеславной улыбке и повернулся к брюнетке, указывая пальцем в сторону дома.
– Соня, детка, принеси нам ружьишко! Похвастаться хочу!
Нести «ружьишко», однако, Соня категорически отказалась, мотивируя это тем, что оно может вы-стрелить. Никитин клялся, что винтовка не заряжена.
– Он даже не знает, как ее заряжать,… – крякнул Лапин. – У него и разрешения, наверное, нет!
Тем не менее девушка осталась непреклонна. Никитин, недовольно кряхтя, поднялся и сам пошел в дом, Дрюня с Акентьевым двинулись следом. Винтовка висела в гостиной на втором этаже, рядом со шкурой якобы убиенного хозяином косолапого. Если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно должно непременно выстрелить – это Переплет хорошо помнил. Но этому ружью выстрелить было не суждено – оно не только было не заряжено, но хозяин даже не мог сказать толком, какого именно калибра патроны к нему требовались. Долго неловко дергал затвор, потом сунул оружие Дрюне, который едва не уронил его себе на ногу.
– Тяжелое, сволочь! – пояснил он.
Наконец, к большому облегчению Акентьева, винтовка вернулась на стену.
– Он, наверное, в зоопарке охотился! – прошептал Переплет товарищу.
Дрюня нахмурился и, пока Переплет не ляпнул еще что-нибудь, попросил хозяина уделить несколько драгоценных минут для приватного разговора. Тот кивнул, и они удалились вдвоем куда-то в глубь дома, оставив Акентьева в одиночестве. В комнате помимо винтовки и шкуры были книжные полки и несколько кресел-качалок, в одном из которых Переплет и устроился с журналом «Наука и жизнь» годичной давности. В доме было тихо. Акентьев покачивался в кресле, пытаясь понять что-либо в статье о вавилонской астрономии. Потом, однако, он заскучал и вышел из гостиной в коридор, где исчезли Дрюня с Никитиным.
Дом комсомольского работника был, само собой, роскошнее стандартной советской дачи на шести сотках, но на Переплета особого впечатления не произвел – коттедж отца в Комарове был ничуть не хуже. Он прошел по коридору, украшенному банальными пейзажами – березки да речки. За одной из дверей раздавалось утробное сопение. Переплет остановился и, движимый каким-то бесом, подошел послушать – одна из парочек уединилась здесь на время, чтобы предаться плотским удовольствиям.
– Нельзя, товарищи, отрываться от коллектива! – пробормотал Переплет и пошел прочь, стараясь ступать как можно тише по скрипящим половицам.
В конце коридора вышел на вторую лестницу. Окно на ней, видимо, забыли закрыть, а за окном гудели комары и гости. Переплет отодвинул тюль и увидел лысину Лапина, освещенную уличным сиреневым фонарем, над лысиной вился дымок. Переплет сунул руку в карман, нашаривая сигареты. Потом вспомнил, что сигареты остались в машине. Он уже собирался спуститься, но в этот момент услышал там, внизу, свое имя.
– Да о чем вы вообще толкуете? – Акентьев узнал голос хозяина. – Сознательный рабочий, вышедший из интеллигенции, – это, конечно, хорошо, только при чем здесь ваш переплетчик? Будь он слесарь, куда ни шло! А переплетное дело – это не производство, это сфера обслуживания. Ну если бы он часы чинил, и то было бы понятно, а вообще дело-то не в этом!
– Будь он в самом деле слесарь, – резонно отвечал Дрюня, – на кой он нам бы сдался?
– Нет, нет! Нечего фантазировать! Ты на руки его посмотри, выражаясь словами классиков. Совершенно не тот типаж. Но это не значит, что мы отказываемся! Где он, кстати?
Акентьев покачал головой. Вот в чем штука, оказывается! Дрюня решил свести его со своей комсомольской стаей, чтобы протолкнуть наверх. Откровенно говоря, Переплет был только рад, что план этот потерпел фиаско и его кандидатура «не катит». Чувствовал, что стоит попасть к этим деятелям в лапы, и пути назад не будет. И лет через …дцать станет он таким же, как они. Будет глушить горькую, запивать импортными таблетками от похмелья, попутно рассуждая о благе государства. Благодарим покорно!
А Дрюня, похоже, всерьез рассчитывал на успех. Так ему и надо, придурку. Думать нужно, хотя чем бедняге думать? В голове его опилки, не беда! Внизу раздались торопливые шаги.
– А, вот ты где! – Григорьев появился в лестничном пролете и поманил Акентьева.
