Лунный камень Сатапура - Масси Суджата (версия книг TXT, FB2) 📗

— Ничего подобного! Потому что они всегда вовремя приходили на занятия. В противном случае отец их наказывал! — Басу легонько стукнул ладонью по подлокотнику, подчеркивая свои слова, потом поморщился. — Он был жестким правителем. Потому Сатапур и процветал. Никому не давал лениться: ни крестьянам, ни собственным детям.

— То есть вы считаете, что по темпераменту и способностям между представителями двух поколений есть разница?

Старик посмотрел на нее со знающим видом.

— Когда два брата учатся вместе, один всегда ведущий, а другой ведомый. Покойный махараджа Махендра Рао был старшим и стал ведущим, ибо был первым наследником. Князь Сваруп знал, что его обязанности скромнее. Ему выделят небольшой дворец неподалеку и прилегающие к нему земли; он получит состояние, но, в отличие от брата, не власть. Поэтому он старался меньше и до сих пор склонен к эгоизму.

Сказано было дипломатично, но согласовывалось с тем, что Первин уже слышала про князя Сварупа.

— Давайте вернемся к недавним временам: каково вам было учить Дживу Рао и его старшего брата — пока тот был жив?

— Вы имеете в виду князя Пратапа Рао, который умер год назад. — Старик понизил голос, как будто боялся, что его подслушивают. — Негоже плохо говорить о мертвых, но скажу правду: он не любил делать уроки. Князь Джива Рао хотя бы слушался, а еще он любил брата и пытался помочь ему с учебой.

Это Первин удивило — Джива Рао не производил впечатления добросовестного ученика.

— Чем младший брат может помочь старшему в получении знаний?

Старик вздохнул, будто вопросы ее были для него мучением.

— Представьте себе, что я спрашиваю у них обоих: «Назовите имя князя, который правил Сатапуром с 1680 по 1720 год». Если Пратап Рао отвечал неправильно, Джива Рао делал то же самое, хотя, возможно, и знал правильный ответ. Не хотел, чтобы брату было неловко.

Первин подумала: вряд ли тут речь идет о поддержке, скорее об опаске, что тебя сочтут слишком умным. Она точно так же поступала в Государственной юридической школе, когда была неопытной восемнадцатилеткой, да еще и единственной женщиной на курсе, над которой издевались все студенты-мужчины.

— А сколько мальчикам было лет, когда вы такое за ними заметили?

— Не припомню. Оно так было всегда. — Сгорбившись в кресле, наставник смотрел на нее подслеповатыми глазами.

Первин хотела бы сказать, что ему пора на покой, но подумала, что Басу, видимо, боится жизни за стенами дворца. Он здесь так давно — это похоже на своего рода пурду. Первин решила вернуться к вопросу о детях и заметила:

— Ну а теперь получается, что княжна Падмабаи очень хочет учиться, а вот князь Джива Рао — нет.

— Дело не в том, что у него плохие мозги! — Басу погрозил ей узловатым пальцем. — После кончины последнего махараджи князь Джива Рао все забросил. Перестал заучивать историю предыдущих махараджей. Перестал исправлять свои работы. Можно подумать, брат оставил ему в наследство худшую свою черту — лень. Или он думает, что, став махараджей, получил право предаваться порокам своих предшественников.

Диагноз мистера Басу никак не учитывал того, что и сам он как учитель совсем сдал. А еще Первин подумала: возможно, князь Джива Рао утратил интерес к учебе, потому что горюет по утраченному брату. Терзается одиночеством. Она спросила:

— А во дворце бывают гости?

Мистер Басу устало покачал головой.

— Вам-то какое дело? Мне казалось, мы говорим про образование.

— Мне важно знать, есть ли у детей друзья. Отсутствие у брата и сестры внешних связей, безусловно, можно назвать недостатком.

Басу фыркнул.

— Впервые слышу, что в Сатапурском дворце есть какие-то недостатки! И потом, они иногда видятся с дядей.

— Да, и, как мы все знаем, он прибудет с минуты на минуту. С чем, как вы думаете, связан этот визит?

— Он исполняет должность премьер-министра, но вас это решительно не касается. По вашим словам, англичане послали вас выяснить, чему я учу махараджу. Ничему, что вызвало бы их неодобрение. Не я повесил в классной портрет этого бунтаря.

Он явно имел в виду Гандиджи.

— А кто?

Босу склонил голову.

— Чоти-рани. Не смейте никому про это говорить.

Первин все сильнее проникалась уважением к махарани Мирабаи.

— С меня никто не спросит отчета о том, чем украшен дворец. А про князя Сварупа я спросила, потому что пытаюсь понять, есть ли у детей регулярные посетители. Правительство беспокоится за их благополучие.

— Это верно, — раздался голос от двери. — Вы хотите, чтобы мы вырастили князя, который во всем будет покорен Георгу и его империи.

15. Внезапная смерть

Первин удивленно оглянулась и увидела в дверях высокого смуглого мужчину с навощенными усами. На вид — чуть больше тридцати, одет в густо-багряный шелковый шервани, черные брюки и туфли, расшитые, судя по всему, рубинами. Тюрбан у него на голове был лихо сдвинут на сторону, в подражание портретам в фамильной галерее. Тюрбан также украшала роскошная рубиновая брошь. Первин сразу сообразила, что этот щеголь и есть князь Сваруп.

Мистер Басу с трудом встал.

— Ваше высочество, позвольте представить вам мисс Первин Мистри. Ее прислало Колхапурское агентство.

— Рада познакомиться с вашим высочеством, — откликнулась Первин, не зная, предложить ему руку или нет. Он ведь жил в мире, где женщины соблюдали пурду. Первин медленно вытянула руку, князь шагнул ей навстречу, прижал ее ладонь к губам, как поступил бы француз. Вандане это бы, наверное, понравилось, Первин же едва не отшатнулась. Давненько ее не целовал ни один мужчина, и подобная вольность со стороны незнакомца ее ошарашила.

— Мисс Мистри, душевно рад, что вы добрались сюда без приключений. Погода вчера была просто ужасная. — Речь у князя была отрывистая, повелительная, почти как у вдовствующей махарани.

— Вы заранее знали о моем приезде? — спросила Первин.

— Конечно. Мать сообщила мне об официальном письме. Удивило меня одно — что вы не мужчина. — Он глянул на нее с легкой насмешкой. — Тем не менее я рад вашему приезду. Уж слишком мало представители власти обращают внимания на нашу семью.

Он разве не знает, что Колина просто не впустили? Первин решила выбрать нейтральный тон:

— Понимаю вашу озабоченность. Однако нынешний политический агент дважды пытался нанести визит во дворец, но, боюсь, ему отказали на том основании, что он мужчина.

— На деле — не на этом. — Князь опустил голову и придвинулся ближе, будто собираясь поделиться строго конфиденциальными сведениями. — Новый сатапурский агент — калека, и моя мать считает, что он может отвадить от дома удачу. Но в качестве более благовидного предлога сослались на пурду.

— Я с ним знакома, и уверяю вас, он никакой не калека. Да, у него ампутирована нога. — Первин чувствовала, как в ней нарастает гнев. — Он проявил подлинный героизм, пожертвовал собой ради спасения ребенка.

— Ну, уж что есть, то есть. Вы справились отлично. Даже более того: моя мать хочет познакомиться с вами поближе. Просит вас прийти в старый дворец на ланч в два часа. — Он посмотрел на Первин с улыбкой, будто сообщил совершенно изумительные новости.

Первин сомневалась, что старая княгиня желает ее развлечь, — скорее предстоит выслушивать новые претензии.

— Благодарю, что сообщили. Почту за честь.

— А вы к нам надолго? — Он улыбнулся снова, и у нее родилась страшная мысль, что он как раз желает ее присутствия во дворце. И поцелуй в руку — всего лишь увертюра, дальше будет хуже.

— До тех пор пока не соберу нужные сведения для отчета. — Первин помолчала, думая, что вот ей представилась возможность поговорить с человеком, который в случае смерти племянника, возможно, станет махараджей. Ей не хотелось подталкивать этого распущенного аристократа к новым вольностям, и все же она решила, что обязана его расспросить. — А свои дети у вас есть?

— Нет, увы, жена моя проклята. — Он натянуто улыбнулся. — Князь может взять вторую жену, но Маклафлин-сагиб однозначно дал мне понять, что это не вызовет одобрения.