Двухместное купе - Кунин Владимир Владимирович (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
За одним столиком, у самой стойки бара, сидел Лешка. Пил чай с лимоном, ел горячий бутерброд.
Фрау Френкель мыла пивные стаканы, а сам Френкель протирал их несвежим полотенцем.
— А куда ты дел Гришу? — спросила у Лешки фрау Френкель.
— Он привез меня к вам и поехал отдавать машину. Вот-вот появится...
— Я так и не понял, — сказал Френкель, — почему этот посольский тип дал вам всего пять дней?
— Вообще-то он разговаривал с Гришкой... Но, как потом я выяснил уже по дороге, этот тип в воскресенье улетает в Москву, в отпуск...
Распахнулась дверь кафе, и появился Гриша Гаврилиди.
Еще не переступив порога, он тут же заорал:
— Нема! Дай десять тысяч! Через год отдам с хорошими процентами!..
— Мишугинэ... — Нема грустно просмотрел стакан на свет. — Тебе перевести на греческий?
— Не надо. Я ж грек, но с-под Одессы.
Фрау Френкель принесла Грише тарелку с горячим бутербродом и чай.
— Ну, уже садись, садись, я тебе говорю, — сказала фрау Френкель.
— Нема! — заорал Гриша. — А в счет взаимных расчетов сто грамм можно налить?
— Босяк... — сказал Френкель и повернулся к жене: — Налей ему и запиши за ним.
— У тебя же еще до черта Лориных денег... — прошептал Лешка. — На кой тебе долги на запись?
— Лорины деньги — это Лорины деньги. И тратить их на свою поддачу я не имею права, — тихо ответил ему Гриша.
— Слушай, Гаврилиди, я уже пытался выяснить у Леши: почему вам так мало дали времени, чтобы собрать эти деньги? Эти паршивые десять тысяч? Но я так и не понял... — сказал Френкель Грише.
— Потому, что этот посольский хрен моржовый в воскресенье улетает в отпуск, в Москву. И эти десять штук для него — как бы подъемные и отпускные.
— Он так и сказал? — спросила фрау Френкель, ставя перед Гришей сто граммов водки в крохотном графинчике.
— Он сказал про воскресенье, про Москву, про отпуск и про десять тысяч. Остальное было нетрудно додумать...
Гриша вылил из графинчика всю водку в стакан, залпом выпил ее и снова попросил у Френкеля:
— Дай на один год десять тысяч, Немка! Расписку напишу...
— Псих... — печально констатировал Френкель. — Чего же ты не попросил у меня раньше, когда я заведовал закрытой столовой при мариупольском горисполкоме?
— А ты бы дал?
— Честно? Вряд ли.
— А тогда было? — спросил Гриша.
— О чем ты говоришь?! — трагически воскликнул Френкель.
— Так на кой хрен тебе нужна была эта эмиграция?
— Я знаю?.. — вздохнул Нема Френкель.
А фрау Френкель, споласкивая посуду в тазу, тихо заплакала.
— Аллес кляр, — пробормотал Гриша. — С вами все ясно...
УЛИЦА ЗАПАДНОГЕРМАНСКОГО ГОРОДА — НОЧЬ
Поздно ночью усталые и измученные Лешка и Гриша еле шли по пустынному спящему городу.
— Знаешь, — негромко говорил Лешка, — я после вчерашнего разговора с мамой так и вижу лицо умирающего дедушки... Толика под конвоем вижу. Плачущих маму, бабушку... Растерянного папу... Вижу нашу полутемную квартиру на первом этаже, мой институт на Моховой, напротив — брянцевский ТЮЗ с открытой сценой, пустой зал с полукруглым амфитеатром... А в последнем ряду один-одинешенек сидит мертвый дядя Ваня Лепехин...
— Нормально, Леха. Я бы удивился, если бы ты сейчас думал о чем-нибудь другом, — сказал Гриша. — А у меня в башке крутятся всякие комбинации — где эти вонючие десять штук достать?.. Вплоть до ограбления ихней сберкассы!..
— Тебе так понравилась цивилизованная тюрьма? — спросил Лешка.
— Может, у Ларисы Васильевны попросить? А я буду ей потом частями отдавать... — спросил Гриша.
— Лори вернется только через две недели. А деньги нужны через пять... нет, уже через четыре дня...
Прошли молча еще немного, и Гриша спросил:
— Это верно, что Лори предлагала тебе работу актера за большие бабки? Ты намекал, когда мы в Бонн ехали... Можно было бы тебе несколько месяцев там поработать, подкопить деньжат и снова в посольство сунуться. А, Леха? Она действительно предлагала тебе это?
— Да.
— Ну и что же ты?
— Да так... Отказался.
— Почему?! — Гриша был искренне удивлен.
— Как тебе сказать?.. Ну, как если бы балерину заставили петь арию Каварадосси.
— «О, никогда я так не жаждал жизни!..» — тут же спел Гриша.
— Правильно. Молодец. А теперь сразу же станцуй партию принца Зигфрида, — предложил Лешка.
— Но это же разные вещи! В смысле — жанры...
— Вот я так и сказал.
— А что нужно было делать-то? — не унимался Гриша.
— Что-что!.. — разозлился Лешка. — Трахаться за деньги! Вот что! Причем — ежедневно.
— Елки-палки! — воскликнул Гриша. — Где же столько денег взять? За полста марок тебе только минет отстрочат, а потрахаться по-настоящему — меньше стольника и не суйся! Я уж приценивался как-то...
— Ты не понял, — сказал ему Лешка. — Это не ты должен платить. Это тебе платить будут. Мужику.
— А нам-то за что?
— Ты порнуху когда-нибудь смотрел?
— А то! Я раз даже видел, как у нас в Николаеве кино снимали... Не порнуху — нормальное. Так там вокруг такая мишпоха! Всякие кинооператоры, осветители, режиссеры, мать их за ногу!.. Да у меня при посторонних и в жизни не встанет! — сказал Гриша.
— Вот за это и деньги платят. Чтобы по команде вскакивал!
— Кошмар! — ужаснулся Гриша. — А если баба не того... Ну, не нравится, предположим.
— Тебя что, жениться на ней нанимают?! — разозлился Лешка. — Тебе платят за то, чтобы ты трахал ее! Остальное — твои проблемы. Но ты, Гриша, можешь не переживать. Тебя в этот бизнес все равно не возьмут.
— Эт-т-то еще почему?! — оскорбился Гриша.
— Размер, — коротко и спокойно произнес Лешка.
— Какой еще размер?! — Гриша был совсем ошарашен.
— Не впечатляющий.
Гриша чуть не заплакал:
— Откуда ты знаешь, засранец?
— Помнишь, на заправке в туалет ходили? Там и видел.
— Ты же серый, как штаны пожарного! Ты такой вид члена, как «нутрячок», знаешь? — Гриша даже задохнулся от злости.
— Нет, а что это?
— А то, что, когда он в спокойном состоянии, он действительно кажется маленьким... Еле выглядывает. А в возбужденном — изнутри вылезает на восемнадцать с половиной!..
— Чего — восемнадцать с половиной?
— Сантиметров, дубина!!!
— Не свисти.
Гриша хищно оглядел пустынную улицу, уставленную спящими автомобилями:
— Эх, жалко, завестись не на кого! Я бы тебе показал, мудила...
Но Лешка всего этого уже не слышал... Он шел, не разбирая дороги, уставившись пустыми глазами в никуда...
Гриша все еще продолжал что-то беззвучно говорить, но Лешка был словно в состоянии прострации...
— Что с тобой, Леха?.. — тревожно спросил его Гриша и подхватил под руку.
Лешка очнулся, сказал тихо и безнадежно:
— Знаешь... я никогда не был близок своему младшему брату Толику-Натанчику... А в тюрьме он мне как-то приснился, и я все понял! Оказывается, я ему всегда завидовал!.. Глупо, конечно. Но в нем, даже в маленьком, было то, чего не было у меня, — он всегда мог пойти против течения и совершить Поступок!.. Как бы этот Поступок ни выглядел... Потом были милиция, мамины слезы, папины неприятности на работе, бабулины сердечные приступы... Дедушка, весь в орденах и медалях, начинал бегать по знакомым генералам... Один я оставался в стороне. От нелюбви и зависти... Ах, если бы мне, как актеру, хоть однажды ощутить ту популярность и почтение, которые Толик-Натанчик имел в своей жестокой детской спортивно-хулиганской компашке!.. Один раз я попытался совершить Поступок и пойти против течения. А меня как дерьмо снесло вниз по течению. Поступок обернулся безысходным фарсом. И вот я здесь... Не достать нам эти десять тысяч, Гриша. Никогда я уже не увижу ни Толика-Натанчика, ни папу, ни маму, ни бабушку... На мне одном лежит крест вины перед ними. И перед мертвым дедом, перед покойным дядей Ваней Лепехиным. Сколько я этот крест еще смогу носить на себе? Если у меня и сейчас-то уже сил нету...
