Бродяги Дхармы - Керуак Джек (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
– Смотри только, – сказал Хэппи-погонщик, забавный дядька в старой, еще с Вайоминга, обвислой ковбойской шляпе, постоянно крутивший самокрутки и отпускавший шуточки, – не будь таким, как тот парень, что сидел тут на Заброшенности за несколько лет до тебя, мы его туда снаряжали, свет не видывал такого растяпы, привез я его наверх, а он, значит, решил яичницу на ужин сбацать, кокнул яйцо, да и промахнулся, мимо сковородки, мимо плиты, прямо себе на ботинок, стоит дурак дураком и не знает, куда деваться; я уходил, говорю ему: смотри тут особо не гоняй, а он, балда, знай свое: «Да, сэр, да, сэр».
– Ну, неважно, главное, я хочу остаться на лето один.
– Это сейчас, а посмотрим, что ты запоешь через недельку. Сперва-то все храбрые. А потом, глядишь, уже начал сам с собой разговаривать. Это еще ничего, только смотри не начни сам себе отвечать, сынок. – Старина Хэппи погнал мулов по тропе вдоль ущелья, а я поплыл на катере от дамбы Дьябло к подножию дамбы Росс, откуда открывались потрясающие горные просторы, широкая панорама национального парка Маунт-Бейкер вокруг озера Росс, чьи воды светились до самой Канады. Плавучая база Службы леса на дамбе Росс была принайтована в бревенчатой набережной неплотно, и ночью уснуть на койках было сложно из-за хлюпанья волн и глухого стука бревен о бревна.
Той ночью полная луна танцевала на воде. Один из наблюдателей сказал: «Когда луна стоит вот так, прямо на горе, всегда представляю себе на ее фоне силуэт койота».
Наконец настал дождливый серый день моего отбытия на пик Заброшенности. Нам предстояло подняться туда втроем, вместе с помощником лесника – верхом, под проливным дождем, прогулка не из приятных. «Слышь, надо тебе было включить в список продуктов пару кварт бренди, там на холоду не помешало бы,» – заметил красноносый Хэппи. Мы стояли возле кораля, Хэппи привязывал животным на шею мешки с кормом, и они жевали, не обращая внимания на дождь. Мы догребли до бревенчатых ворот, протолкались наружу и поплыли под гигантскими колпаками гор, Старателя и Рубиновой. Волны сталкивались, обдавая нас брызгами. В плавучем домике проводника нас уже ждал кофе. Пихты на крутых склонах вокруг озера маячили в тумане, как толпы призраков. Холод, сырость, настоящие трудности Северо-запада.
– А пик Заброшенности где? – спросил я.
– Сегодня не увидишь его, пока не окажешься на самой вершине, – сказал Хэппи, – и вряд ли тебе там понравится. Там сейчас снег, град лупит. Ты уверен, что у тебя не заначена где-нибудь бутылочка бренди? – Бутылку черничного, купленного им в Марблмаунте, мы уже уговорили.
– Хэппи, когда я спущусь с этой горы в сентябре, куплю тебе целую кварту виски. – За то, что я наконец обрел свою гору, мне должны были неплохо заплатить.
– Учти, я запомнил. – Джефи много рассказывал мне про Хэппи-погонщика. Славный был дед; они с Берни Байерсом были лучшие старики в округе. Отлично знали и горы, и вьючных животных, и при этом не лезли в начальство.
Хэппи тоже с грустью вспомнил Джефи.
– Сколько он знал забавных песенок и всяких штук! А тропы как любил расчищать. Раз в Сиэтле завел себе подружку-китаезу, я ее видел у него в гостинице, да, скажу я тебе, по части баб он не промах. – И в вое ветра, в плеске волн вокруг плавучего домика услышал я голос Джефи, распевающего веселые песни.
«Это его озеро, его горы,» – думал я, и мне так захотелось, чтобы Джефи был рядом и видел: я делаю все, как он хотел.
Через пару часов мы пристали к крутому берегу в восьми милях вверх по озеру, привязали баржу к старым пням, и Хэппи стегнул первого мула; навьюченное животное рванулось вверх по крутому скользкому берегу, спотыкаясь, на разъезжающихся ногах, и едва не свалилось в озеро вместе со всеми моими припасами, но все же преодолело склон и потопало в тумане на тропу, ждать хозяина. За ним последовали другие мулы, нагруженные разным снаряжением, наконец Хэппи на коне, я на кобыле Мэйбл и замыкающим – Уэлли, помощник лесника.
Мы помахали буксирщику, и печальный мокрый караван пустился в трудный арктический путь под дождем, в тумане, вверх по узким каменистым тропам, задевая кусты и деревья, обдававшие нас до костей холодным душем. Вскоре я отвязал от луки седла свое нейлоновое пончо и накинул на себя – призрачный монах на коне. А Хэппи и Уэлли так и ехали без всяких накидок, насквозь промокшие, опустив головы. Время от времени лошади спотыкались на мокрых камнях. Так продвигались мы все выше и выше, пока тропу не преградил упавший ствол, тогда Хэппи спешился, достал двусторонний топор и, крякая, потея, ругаясь, стал прокладывать короткий путь в обход преграды, вместе с Уэлли, мне же поручили наблюдать за животными, что я и осуществил с некоторым даже комфортом, расположившись под кустом и сворачивая себе сигаретку. Мулы боялись крутизны и неровности новой тропы, и Хэппи ругался на меня: «Да что ж ты, черт, тащи ты их прямо за холку!» Потом уперлась кобыла. «Тащи ее наверх! Я, что ли, сам все должен делать?»
В конце концов мы выбрались оттуда и продолжали восхождение, скоро кустарник кончился, мы поднялись на высоту альпийских лугов, где синий люпин и красный мак трогательно украшали серый туман смутными пятнышками цвета, и усилившийся ветер хлестал нас мокрым снегом. «Пять тысяч футов!» – крикнул Хэппи, обернувшись и сворачивая самокрутку: поля старой шляпы заворачиваются на ветру, посадка легкая – как-никак всю жизнь в седле. Все вверх и вверх вилась тропа по мокрым вересковым лугам, ветер все крепчал, наконец Хэппи крикнул: «Видишь вон там утес?» Я глянул вверх: в тумане, прямо над нами, маячил серый призрак скалы. «Дотуда еще тысяча футов, а кажется – рукой подать. А там уже, считай, на месте – полчаса останется».
– Ты точно не прихватил лишнюю бутылочку бренди, ма-а-ленькую? – крикнул он через минуту. Промокший до нитки, он не унывал, и я слышал, как он пел на ветру. Постепенно мы поднялись выше леса, луга сменились угрюмыми скалами, на земле появился снег. Копыта хлюпали по нему, оставляя затекающие водой ямки, да, высоко мы забрались. Но по сторонам не было видно ничего, кроме тумана, белого снега и летящих туч. В ясный день я увидел бы, над какими пропастями вьется тропа, и испугался бы, что лошадь может сорваться; теперь же я мог различить лишь слабые намеки на верхушки деревьев, похожие на кустики травы, далеко внизу. «Эх, Джефи, – думал я, – а ты-то плывешь себе там в океане, в уютной, безопасной каюте, и пишешь письма Сайке, Шону и Кристине».
Снег стал глубже, и град начал сечь наши красные обветренные лица. «Почти пришли!» – крикнул Хэппи. Мне было холодно и мокро; я спешился и просто повел лошадь вверх по тропе, что-то вроде стона облегчения издала она, избавившись от груза, и послушно последовала за мной. Хватит с нее и тяжести припасов. «Вон она!» – крикнул Хэппи, и в клубящемся тумане на голой вершине мира увидел я смешной, почти китайский домик с острой крышей, окруженный островерхими юными пихтами и валунами, снежными наносами и островками мокрой травы с крохотными цветочками.
Я сглотнул. На вид мрачновато. Так это и есть мой дом на все лето?
Мы добрели до бревенчатой изгороди, построенной в тридцатые годы кем-то из моих предшественников, привязали животных и сняли вьюки. Хэппи подошел к хижине, снял закрывавший дверь щит, достал ключи и открыл ее: внутри серо, сыро, промозгло, стены с потеками, жалкая деревянная койка с веревочным матрасом (чтобы не притягивал молнию), непроглядно запыленные окошки, и самое неприятное – весь пол в изжеванных мышами обрывках старых журналов, вперемешку с кусками бывшей еды и бессчетнми черными катышками крысиного дерьма.
– Ну что, – сказал, скаля длинные зубы, Уэлли, – разгребать и разгребать, а? Для начала убери-ка остатки консервов и вытри эту вонючую полку мыльной тряпкой. – Что я и сделал: никуда не денешься, мне уже платят.
Но добрый старина Хэппи развел огонь в пузатой печурке и поставил на нее кастрюльку с водой и бухнул туда полбанки кофе: «Самое лучшее – это настоящий крепкий кофе, мы, брат, в этих краях такой кофе пьем – волосы дыбом!»
