Вожделеющее семя - Берджесс Энтони (книга бесплатный формат .txt) 📗
Тристрам двинулся дальше. На глаза ему то и дело попадались свободные от службы солдаты, со смехом обнимавшие местных девушек. Он услышал, как настраивает инструменты оркестр, готовясь к танцам. Китайские фонарики нежно освещали набухшие почки деревьев на берегу реки. Тристрам, с томностью человека, переваривающего мясо, принялся направо и налево заигрывать с женщинами. Таков теперь был этот мир, молча соглашавшийся со всем: с интимными словами и с проповедью, с хрустом пережевываемых жил и скрипом колеса военной машины.
Жизнь…
«Нет, к черту все, нет!»
Тристрам взял себя в руки.Теперь он был на последнем этапе своего путешествия. В случае удачи, если его подвезут, он даже может добраться до Престона к утру. Он и так уже достаточно долго находится в дороге, он должен стремиться к единственной паре любимых рук, к томлению, освященному любовью и интимной темнотой, и бежать прочь от костров и праздников распутства.
Тристрам бодро дошел до шоссе, ведущего на север, и, поднимая руку с оттопыренным пальцем, занял позицию под столбом, стрелка которого указывала в направлении Уоррингтона. Возможно, он не выказал должной благодарности дуэньям из «Ассоциации Женской Плодовитости города Честера», но это его не беспокоило. Тем более что плодовитость должна быть даром Духа Святого, предназначенным женатым людям. Слишком много блуда кругом.
После того как он раз шесть или семь безуспешно просигналил поднятой рукой и совсем уж собирался идти пешком, около него, заскрежетав тормозами, остановился армейский грузовик.
— В Уиган еду, вот с этим барахлом, — проговорил водитель-солдат, энергично мотнув головой в направлении кузова.
У Тристрама заколотилось сердце: Престон находится в двадцати милях от Уигана. А в трех милях от Престона, на дороге в Блэкпул, находится Государственная ферма НВ-313.
Рассыпаясь в благодарностях, Тристрам полез в кабину.
— Так вот, — начал разговор водитель, ухватившись за баранку в самом широком месте, — то, что сейчас творится, не может продолжаться долго, я так понимаю, мистер.
— Не может, — с готовностью согласился Тристрам.
— А тогда скажите мне, мистер, — продолжал водитель,
—
кто будет главный, как вы думаете? — и громко втянул в себя воздух через натуральный передний зуб. Он был полнеющий моложавый человек в засаленной фуражке.
— Как? — переспросил Тристрам. — Боюсь, что я не… Боюсь, что я думал о чем-то другом.
— «Боюсь», — с удовлетворением произнес водитель. — В этом-то все и дело, не так ли? Это как раз то слово. Скоро много чего нужно будет бояться, и вам тоже, осмелюсь сказать. Здравый смысл подсказывает — быть войне. Не потому,
что кому-то хочется воевать, конечно, нет, а потому, что существует армия. Армия там, армия сям — везде всё какие-то армии. Армии существуют для войн, а войны — для армий. Об этом ведь говорит простой здравый смысл.
— С войнами покончено, — возразил Тристрам. — Войны вне закона. Никаких войн не было в течение многих и многих лет.
— Тем больше причин для войны, если у нас ее столько лет не было, — упрямо твердил водитель.
— Но ведь вы понятия не имеете, что такое война! — воскликнул взволнованный Тристрам. — Я читал в книгах о старинных войнах. Они были ужасны, да, ужасны! Отравляющие газы превращали кровь в воду, бактерии убивали потомство целых народов, бомбы уничтожали огромные города в доли секунды! Со всем этим покончено. Должно быть покончено! Мы не можем допустить, чтобы все повторилось. Я видел фотографии. — Он поежился. — И фильмы тоже. Те старые войны были страшными бедствиями. Насилия, грабежи, пытки, поджоги, сифилис… Немыслимо. Нет, нет, никогда! Не говорите подобных вещей!
Водитель осторожно крутил рулевое колесо, плечи его дергались, как у плохого танцора, пытающегося танцевать джигу. Громко втянув воздух через зуб, солдат сказал: — Я не такую войну имел в виду, мистер. Я подразумевал, ну, понимаете, — сражение. Армии… Когда одна куча народу дерется с другой кучей народу, если вам понятно, что я хочу сказать. Ну, когда одна армия стоит лицом к лицу с другой армией, как, так сказать, две команды. И потом одна команда стреляет в другую команду, и так они пуляют друг в друга до тех пор, пока кто-то не дунет в свисток и не скажет: «Вот эта команда выиграла, а эта проиграла». Потом им раздают отпуска и медали, а шлюхи, выстроившись в шеренгу, ждут на платформе. Я такую войну имею в виду, мистер.
— Но кто с кем будет воевать? — спросил Тристрам.
— Ну, надо будет рассортировать кто с кем, так ведь? Всякие такие приготовления должны быть сделаны, правильно? Но мои слова попомните: быть войне.
Когда они въехали на горбатый мостик, груз в кузове весело затанцевал и зазвенел.
— «Пал смертью героя…» — неожиданно проговорил солдат с каким-то удовлетворением.
Батальон консервных банок в кузове одобрительно брякал.
Бряканье было похоже на перезвон медалей на огромной груди.
Глава 9
На фургоне военной полиции Тристрам добрался от Уигана до Стендиша. По дороге от Стендиша и далее никакой транспорт уже не ходил.
Светила полная луна, Тристрам шел медленно, ступая с трудом. Неприятности доставляла левая нога: толстая мозоль на ступне и аккуратная дыра на подошве. Тем не менее он храбро ковылял по дороге, хотя и не без тайного волнения, которое трусило впереди него, высунув язык; спутником его была ночь, ковылявшая рядом с ним по направлению к утру.
В Лейланде его ноги запросили отдыха, но им возразило сердце, которое рвалось вперед. К рассвету нужно быть в Престоне, там — короткая передышка, может быть благотворительный завтрак, и — вперед, к цели, три мили на запад.
Утро и город появились незаметно. «Что это за звон?» Тристрам нахмурился и мизинцами пошуровал в ушах, заставив серу оглушительно загрохотать. Непроизвольно он понюхал измазанный серой кончик пальца (единственный приятный запах из всех телесных выделений) и прислушался: звук доносился из внешнего мира, в голове у него ничего не звенело. Звон слышался из города. «Колоколами приветствуют вход в город пилигрима? Чушь!» Да к тому же это были никакие не колокола, а электронная имитация колокольного звона, медленными волнами выталкиваемая из вздрагивающих репродукторов, сыпались металлические брызги гармоник и сводящий с ума серебряный звон.
Движимый теперь также и любопытством, Тристрам приближался к городу. Он вошел в Престон, когда уже совсем рассвело, и растворился в толпе и торжествующем колокольном
звоне. «Что это такое? Что здесь происходит?» — крича, спрашивал рн незнакомых людей, которые его окружали. Глухие, немые, захваченные сумасшедшими звуками бьющего по ушам металлического звона, они только смеялись в ответ. Казалось, что какой-то вибрирующий бронзовый колпак, чудесным образом пропускающий всё больше света, был опущен над городом, наполняя его серебряным звоном. Людские потоки двигались по направлению к источнику этого сумасшедшего ангельского грохота, Тристрам шел со всеми. Это было подобно проникновению в самую суть шума, шума как единственной конечной реальности.
Впереди возникло серое здание без всяких надписей, которые могли бы пояснить его предназначение, — шедевр провинциальной архитектуры, не более десяти этажей в высоту. С крыши здания свешивались громкоговорители. Подталкиваемый со всех сторон, Тристрам вошел в здание с ярко освещенной улицы и невольно открыл рот: он находился внутри огромного пустого куба. Никогда в жизни он не видел такого огромного помещения. Его нельзя было назвать ни комнатой, ни залом, ни местом для собраний, ни местом для ассамблей… Нужно было специальное слово, и Тристрам пытался найти его. Интерьер тоже был импровизированным: ячейки старого здания — квартиры и конторы — были вырублены, стены снесены (об этом свидетельствовали неровные поверхности кирпичных опор), потолочные перекрытия этажей были разобраны и удалены. Высота помещения поражала глаз.
Тристрам понял, что сооружение на помосте в дальнем конце помещения — это алтарь. Он увидел ряды грубых скамей и людей, которые сидели и чего-то ждали или просто стояли на коленях и молились. Термины, соответствующие случаю, — «церковь», «паства» — начали со скрипом выползать из его книжной памяти так же, как это случилось со словами «взвод», «батальон» несколько ранее в ситуации, которая почему-то показалась ему схожей.
