Ведьма с Портобелло - Коэльо Пауло (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗

– Разговариваю с женщиной, которая слушает меня, в мире, где все мужчины глухи.

Я подумала, что он имеет в виду меня, но нет – ока­залось, он говорит про лес. А потом, когда увидела, как он идет по лесу, размахивая руками и произнося слова, понять которые я была не в силах, душу мою осенил по­кой – в конце концов, не я одна в этом мире разгова­риваю сама с собой. Когда же собралась вернуться, он снова вышел мне навстречу.

– Я знаю, кто ты, – сказал он. – В деревне про тебя идет добрая слава – говорят, ты всегда в хорошем на­строении и готова прийти на помощь другим. Но я вижу совсем другое – ярость и горькое разочарование.

Этот человек вполне мог оказаться агентом спец­службы, но я все равно решила высказать все, что на­кипело, – пусть потом хоть арестовывают. Мы вме­сте двинулись к полевому госпиталю, где я работала. Я привела его в большую палатку – она была пуста: все мои коллеги ушли в город на праздник – и спросила, не хочет ли он выпить чего-нибудь.

– Я вас угощу, – ответил он, доставая из кармана бутылку палинки – местной фруктовой водки, славя­щейся своей крепостью.

Мы выпили, и я поняла, что опьянела, лишь в тот миг, когда, направляясь в туалет, споткнулась обо что-то и растянулась на полу.

– Не двигайся, – сказал он. – Вглядись в то, что у тебя перед глазами.

Я видела цепочку муравьев.

– Всем известно, что они умны, обладают памятью и способностью к организации. Им присущ даже дух самопожертвования. Летом они добывают пропитание, запасают его на зиму, а ранней весной вновь отправля­ются на работу. Если завтра ядерная война уничтожит наш мир, муравьи выживут.

– Откуда вы все это знаете?

– Изучал биологию.

– Какого же дьявола вы не трудитесь на благо сво-его несчастного народа? Зачем разгуливаете в одиноче­стве по лесу и разговариваете с деревьями?

– Во-первых, не в одиночестве: кроме деревьев, меня слышишь и ты. А на твой вопрос отвечу: я бросил биологию и занялся кузнечным делом.

Он помог мне подняться, и получилось это не без труда. Голова у меня по-прежнему кружилась, но я про­трезвела настолько, что смогла понять: этот бедолага, хоть и окончил университет, работу не нашел. Я сказа­ла, что подобное бывает и у меня на родине.

– Да нет же! Я оставил биологию, потому что хочу работать кузнецом. Меня с детства завораживало, как они бьют молотом по наковальне, порождая странную музыку, рассыпая вокруг себя снопы искр, как суют раскаленную добела заготовку в воду и все окутывается шипящим паром. Биолог я был невезучий, потому что мечтал заставить твердый металл стать мягким и теку­чим. Пока однажды не появился хранитель.

– Хранитель?

– Предположим, что, увидав, как эти муравьи дела­ют именно то, на что они запрограммированы, ты вос­кликнешь: «Это – чудо!» В генетический код муравьев-охранников заложена готовность пожертвовать собой ради царицы, рабочие муравьи перетаскивают тяжести, вдесятеро превышающие их собственный вес, архитек­торы роют тоннели, которым не страшны ни наводне­ния, ни бури. Муравьи вступают в смертельные битвы с врагами, страдают во имя своей общины и никогда не спрашивают: «А что мы тут делаем?»

Люди пытаются создать подобие этого идеально устроенного общества, и я, как биолог, выполнял свои обязанности, пока некто не задал мне вопрос: «Ты дово­лен тем, что делаешь?»

Я ответил: разумеется, я приношу пользу моему народу.

«И этого тебе достаточно?»

А я не знал, достаточно или нет, но сказал, что спра­шивающий кажется мне человеком высокомерным и се­бялюбивым. «Может быть, – отвечал он. – Однако до­бьешься ты того лишь, что повторяется с тех пор, когда человек стал понимать человека, – поддержания упо­рядоченности». «Мир идет вперед», – возразил я. Тогда он спросил, знаю ли я историю. Еще бы мне не знать. Но разве тысячи лет назад люди не умели возводить испо­линские постройки вроде египетских пирамид? Разве не были мы способны поклоняться богам, ткать, добывать огонь, обзаводиться женами и любовницами, передавать послания? Ну разумеется, умели. Но несмотря на то, что мы сумели создать такую организацию, при которой да­ровые рабы заменены рабами, получающими жалованье, все прорывы и достижения существуют лишь в сфере науки. А люди задают себе те же вопросы, что и их дале­кие предки. Иными словами, они не продвинулись ни на пядь. В этот миг я и понял, что задающий такие вопросы послан небесами, это – ангел, это – хранитель.

– Почему вы называете его «хранителем»?

– Он открыл мне существование двух традиций. Одна заставляет нас повторять одно и то же из века в век. Другая открывает перед нами двери в неведомое. Но она, эта вторая, – неудобна, беспокойна и опасна, потому что, обретя много приверженцев, может в конце концов уничтожить общество, с такими неимоверны­ми трудами и усилиями сумевшее сорганизоваться по модели муравейника. Именно по этой причине вторая традиция стала тайной и сумела выжить на протяжении стольких столетий лишь благодаря тому, что ее адепты выработали свой тайный символический язык.

– Вы продолжали задавать ему вопросы?

– Ну конечно! Хоть я и отрицал это, он знал, что меня не удовлетворяет то, чем я занимаюсь. «Я опасаюсь делать шаги, ведущие неведомо куда, но, невзирая на мои страхи, к концу дня жизнь представляется мне более ин­тересной», – заметил мой хранитель. Я настойчиво рас­спрашивал его о традиции, и он ответил что-то вроде: «…пока Бог будет только мужчиной, у нас всегда будет пропитание и кров. Когда Мать наконец отвоюет свою свободу, не исключено, что нам придется небом укры­ваться и любовью питаться, а впрочем, может быть, мы сумеем найти равновесие между трудом и чувством».

И тот, кому суждено было стать моим хранителем, осведомился: «Кем бы ты стал, если бы не выбрал для себя биологию?» «Кузнецом, – ответил я, – да только денег нет». Он ответил: «Когда устанешь делать не то, для чего был призван в этот мир, ты познаешь радость жизни, стуча молотом и раздувая горн. Со временем поймешь, что это дает нечто большее, чем радость: жизнь обретает смысл». «Как следовать мне традиции, о которой ты говоришь?» – «Начни делать то, что нра­вится, и все остальное скоро выявится. Уверуй, что Бог – это Мать, пестуй Ее детей, не допускай, чтобы с ними случилась беда. Я так и сделал и, как видишь, вы­жил. Потом выяснилось, что я такой был не один – но их записали в легион сумасшедших, безответственных суеверов. С тех пор как стоит этот мир, они отыскивают в природе заключенное в ней вдохновение. Мы строим пирамиды, но и развиваем систему символов».

С этими словами он ушел, и больше я никогда его не видел.

Знаю только одно: с той минуты символы стали воз­никать повсюду, ибо разговор этот открыл мне глаза. Мне нелегко это далось, но все же однажды вечером я сообщил домашним, что, хотя у меня есть все, о чем только может мечтать человек, я несчастлив, ибо родился на свет, что­бы стать кузнецом. «Ты родился цыганом, – возмущенно вскричала жена, – ты претерпел столько унижений, что­бы достичь того, что достиг, а теперь хочешь вернуться на­зад?!» А сын был страшно доволен, потому что ему тоже нравились деревенские кузницы, а вот научные лаборато­рии в больших городах он терпеть не мог.

И я начал делить время между биологическими исследованиями и работой в подручных у кузнеца. Я сильно уставал, но жилось мне веселей, чем прежде. И пришел день, когда я уволился и открыл собственную кузню. Поначалу дела шли плохо: стоило мне лишь по­верить в жизнь, как положение наше ухудшилось. Но однажды, работая, я заметил перед собой символ.

Я получаю необработанный кусок железа и должен превратить его в деталь автомобиля, кухонной утвари или какой-нибудь сельскохозяйственной машины. Как это де­лается? Прежде всего, заготовка при адской температуре раскаляется докрасна. Затем я беру самый тяжелый молот и несколькими безжалостными ударами придаю ей нуж­ную форму. Затем погружаю в бадью с холодной водой, и вся кузница окутывается шипящим паром, а железка тре­щит и вопит от резкого перепада температур.