Невыносимые противоречия (СИ) - Stochastic Аноним (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
За палаткой кто-то крякнул, залупила струя мочи о сухие листья, треснула ветка. Под навесом в десяти шагах ходил волнами спальный мешок, из гамака раздавался храп. Усевшись перед палаткой, Альбер не видел стола Нандо, но слышал бренчание гитары и смешки.
Луиза вынырнула из темноты справа. Бледное лицо, расширенные зрачки, будто она закинулась. За компанию? Для храбрости?
Она немного кренилась вправо, как и днем втягивала голову в плечи. Альбер предложил ей сесть.
Она опустилась рядом на мостки. В полутьме он видел переплетение нитей на ее шерстяной шапочке.
- У меня есть идея, - волнение и наркотик побуждали ее говорить быстро и одновременно поглаживать свои плечи. - Здесь в лагере среди заложников есть Генри, сын Шеннон Элвуд. Помнишь, она пела на приеме во дворце?
Альбер кивнул, рассматривая как опускаются и поднимаются ресницы Луизы. В темноте они почернели и удлинились.
- Помнишь? Хорошо, - Луиза кивнула самой себе. - Так вот, во дворце я видела кое-что еще. Генри не было в зале, когда Шеннон пела. Он курил траву на веранде и целовался с сыном президента.
Альбер приподнял бровь.
- Понимаешь? - Луиза смотрела на Альбера с надеждой. - Я видела их вместе на веранде, а потом я вернулась в зал и могу поклясться, что они не вернулись. А это значит, что они отправились в комнату... - она запнулась, - сына президента.
- Франца, - подсказал Альбер.
- Они вместе отправились в комнату Франца. Франц отвел Генри к себе. Это значит, что, если Генри вернется в Готу, он снова встретится с Францем. И если Генри попросит, Франц проведет его во дворец, к себе, просто потому что они это уже делали. И тогда... Генри окажется близко к президенту. Его никто не будет подозревать...
- Почему ты уверена, что Генри захочет во все это впутываться? - Альберу нравился торопливый голос Луизы, нравился ее лихорадочный взгляд. В джунглях человек замедляется. Замедляется время, замедляются мысли.
- Потому что у Генри нет никого кроме меня, - Луиза потёрла друг о друга ладони и зажала их между колен, будто замерзла.
Альбер коснулся ее руки, не взял ее, сделал вид, что хочет стереть пятнышко грязи. Луиза нервно засмеялась.
Она хочет выбраться отсюда, подумал Альбер. Добрая девочка хочет выбраться сама и помочь заложнику. Не потому ли что ассоциирует себя с ним? Луиза хотела, чтобы Альбер помог ей выбраться.
- Это правда? То, что ты говорил про генерала Маркуса? Он готов к войне? - спросила Луиза.
- Война уже идет, Луиза, разве ты не заметила?
- Если генерал Маркус ненавидит президента Варгаса, почему он до сих пор ничего не предпринял?
Альбер улыбнулся, он не стал рассказывать это Годо и остальным, но Луиза нуждалась в утешении, в особенной истории.
- Десять лет назад Маркус послал автоматчиков убить Варгаса. Но вмешалась судьба, Варгас задержался на работе, а его жена, дочь Маркуса, осталась дома. Люди Маркуса убили ее, а Варгас остался жив.
Луиза вздохнула. Легкий ветерок донес до Альбера дрожь и запах ее сладковатого дыхания.
- Варгас знает, кто убил его жену?
- Да, Маркус сам признался ему.
- Почему?
- Чувство вины, горе и отчаяние заставили его искать наказания, публичного унижения и смерти. Он решил, что никто не справится с этим лучше чем Варгас.
- Но Варгас его пощадил?
- Пощадил, приблизил к себе, став президентом сделал генералом и поставил командовать военно-воздушными силами Лумбии.
- Зачем?
- Потому что горе и отчаяние со временем проходят, а страх перед публичным унижением растет.
- Эта история правда? Или ты ее на ходу придумал?
- Такая же правда, как и то, что я говорил тебе раньше. Тот, кто врет тебе возненавидит сам себя.
Луиза задумчиво всматривалась в темноту. Альбер поднял руку и потянул вверх ее вязанную шапочку. Достаточно медленно, чтобы она остановила его, если захочет. Сначала взгляд ее забегал, потом она задержала дыхание. Но она не остановила Альбера. Ее светлые волосы скатались и вспотели под шерстью. Альбер расчесал их пальцами, помассировал макушку и основание шеи. Когда Луиза закрыла глаза и расслабилась, Альбер наклонился и коснулся губами того, что осталось от ее левого уха. Луиза вздрогнула, отстранилась. Глядя в ее расширенные зрачки, Альбер дотронулся до её щеки.
В конце концов, нежность самое большее, что один человек может подарить другому.
- Я... - прошептала Луиза.
- Уходи, пока не поздно, - посмеялся он, ласкал ее шею. Скользнул пальцами от основания волос под ворот футболки.
Джунгли тормозят человека, тормозят время и сознание, растягивают, расширяют и углубляют настоящий момент до бесконечности, пока ты в нем не утонешь. И чем дольше Луиза не двигалась, тем дальше заходил Альбер. Чем больше она ему позволяла, тем больше нежности он чувствовал. Он пьянел от этой нежности. Через час он читал ей стихи Неруды: Моя дурнушка! Где твои соски? Я предпочел бы видеть две луны, венчающие две суверенные башни. Неруду читала ему наизусть Эльза. Учительница гимназии, которая спала с его отцом, когда Альберу было то ли шесть, то ли восемь. Лонарди старший её тоже изуродовал. Моя дурнушка! Ты растрепанный тюльпан.
Стихи насмешили Луизу, и Альбер впервые увидел, как она улыбается.
Во сне Луиза часто вздрагивала и постанывала. Проснулась с криком, выглядела испуганной. Солнечный свет бил в салатовые стены палатки, окрашивая все внутри в отвратительный цвет плесени. Чавканье грязи снаружи оглушало как бой церковного колокола на рассвете. Альбер склонился над Луизой, защищая её от мерзкого и яркого дневного света.
Она взяла себя в руки так же быстро как вчера в лесу. Похоронила растерянность под резкими движениями.
- Хочешь встретиться с Генри? - спросила Луиза, одеваясь.
- Не сейчас.
- Он сделает все, что я скажу, - как заклинание повторила она свои вчерашние слова. - У него никого нет кроме меня.
- Я тебе верю, - Альбер перехватил ее руку, когда она потянулась за шерстяной шапочкой. - Вернее, поверю, если ты перестанешь прятаться.
Луиза замерла, как испуганное животное в свете фар. Альбер поцеловал ее, сначала в губы, дождался, когда она расслабится, потом в изувеченное ухо.
- Тебе нечего скрывать. Нечего бояться чужих взглядов. Пусть лучше другие боятся своих тайн, когда смотрят на тебя.
Она кивнула, неуверенно, обеспокоенно.
