Коридор - Каледин Сергей (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗

Липа помнила, что надо любить цветы, – повсюду в комнате в банках стояли засохшие пыльные цветы.

Она подошла к шкафу, но по дороге забыла, чего хо­тела. Посмотрела в зеркало, чтоб не без толку – уж раз подошла.

– Ста-арая стала… – пробормотала она. – Куда же денешься?.. Если я девяносто шестого, то, выходит, мне?.. Это сколько же мне выходит. Погоди-ка… У нас семьдесят пя-атый, – с сомнением подсчитала она. – Значит, и там пять лет. Восемьдесят, во как! – сказала она с гордостью своему отражению в зеркале. – А ты говоришь!.. Поняла? Понял? А чего ж я к шкафу-то шла?..

Чтобы легче вспоминать, Липа открыла узкую двер­цу: на полочке стояли лекарства, пузырек с зеленкой и сломанная вставная челюсть, которую Липа не выбрасы­вала на всякий случай. А Георгию свою и поносить толком не удалось. Дед в последние годы ел совсем мало, отсутствие зубов его не угнетало; Липа заставила мужа заказать зубы, надеясь, что он будет больше есть, но про­тез не помог; так он и лежал рядом с Липиными зубами. Однажды на день рождения Липа заставила деда все-та­ки нацепить зубы, тот послушался – стал всовывать, а они никак не вставали на место. Дед тыркал зубы в рот, матеря протезиста, а потом выяснилось, что это он Липи-ну челюсть прихватил сослепу. Так он ее и сломал. До-тыркался.

Липа переложила с места на место лекарства, пузы­рек с репейным маслом, заодно помазала маслом остатки волос; так и не вспомнила, зачем шла к шкафу. Взяла пу­зырек с зеленкой, посмотрела на свет – не пустой, по­мазала уголки глаз профилактически – от ячменей и рот в углах – от заед.

– Коробку хотела для кота, вот чего, – вспомнила она.

На шкафу лежали старые запыленные географические карты, которые Липа давно не трогала, она обходилась картой мира, прикнопленной над диваном. По ней она рассматривала международное положение после програм­мы «Время», обычно под мерный плач-рассказ Грыжи, раскладывающей пасьянс.

– Ангола у нас будет?.. – водила Липа по карте ту­пым когтем, нацепив очки. – Не вижу Анголы… Наташ, Ангола-то где?..

– Тама, Липа Михайловна, все тама, – приплакива-ла Грыжа, не отрываясь от пасьянса.

– Чего «тама», когда нету! – ворчала Липа, в конце концов отыскивая нужный регион. – А САШ? – так по-довоенному Липа называла США.

…Она подтянула коробку с вышивками, и кинула ее на диван, и сама при броске чуть не загремела на пол. Обняла шкаф сколько могла, удержала равновесие и ос­торожно сползла вн. На столе зазвонил телефон, не­давно перенесенный со стены в передней.

– Да, мой милый, жива-жива, не волнуйся… Ты обе­дать придешь или как? Да все хорошо, Рома. Не волнуй­ся… Кот вот Сижу, сижу, – закивала она головой, – никуда не лазию, голова в порядке, лекарства утренние приняла. Ты мне еще пакетиков наделай, а то кончаются. Целую тебя, мой милый. Пока. Не волнуйся.

Липа положила трубку и срочно, пока не забыла, вы­ковырнула старой конфетной коробки бумажный фантик с надписью «утро», быстренько высыпала него разноцветные таблетки на широкую ладонь и слнула их языком, ладонь вытерла о халат.

Ромка отслужил в армии, кончил институт, женился и развелся. Ни с отцом, ни с матерью, тоже получившей квартиру после Сахалина, жить он не хотел. Да и Липу одну не оставишь, а с Люсей Липа жить не хотела.

Ромка звонил с работы каждые два часа, проверял, жива ли. И говорил, по какому телефону его искать, если уходил или задерживался вечером. Недавно был такой случай.

Ромка позвонил днем. Подошла Грыжа: Липа Михай­ловна в туалет пошла. Ромка позвонил через двадцать минут: «Липа Михайловна в туалете…»

Ромка принесся на такси. Грыжа сидела в комнате перед картами. Дверь в ванную не открывалась. Ромка надавил посильнее: на полу в крови между ножкой ванны и дверью, заклинив вход, лежала большая Липина голо­ва, Ромка просунул руку, чтобы отпихнуть голову и от­крыть дверь, но голова не поддавалась. С большим тру­дом он втиснул голову Липы под ванну и враскачку, ма­ленькими дергами сдвинул тяжелое тело. Липа была без сознания. Ромка доволок ее до дивана, тяжеленную, вы­текающую рук. Грыжа верещала. Ромка дрожащим, в крови, пальцем набирал «03» и, пока «скорая» ехала, наковырял морозилки льда, обложил им Липе разби­тое лицо.

Врач сказал: хорошо, что она разбила нос и потеряла много крови, а то бы – кроволияние, судя по давлению.

Ромка, несмотря на Липино сопротивление, вынул двери замок, чтобы дверь в коридор всегда была приот­крыта, – только цепочка – ее можно и сорвать.

На улицу Липа последние годы уже не выходила, раз­ве что погулять с котом на балконе. Кот, как и Липа, бес­смысленно гулять не любил и налаживался на балконе сразу спать возле Липиных ног. На балконе вместе с ко­том и Липой гуляла совсем состарившаяся Нина, за ко­торой наблюдали родители в пробитое на балкон квар­тиры окошечко.

– Бабуска, ты чего такой мокрый сидишь?! – В ком­нату влетела Татара, немолодая дворничиха по лимиту, поселенная в квартирке покойной Аси Тиховны. Она схва­тила с вешалки полотенце, обтерла Липе лицо. – Ты опять чай пьешь. Ты чай не пей, ты молоко пей. У меня знаешь молока сколько?!

Молока у нее было много – муж работал грузчиком на молокомбинате.

Татара заглянула в холодильник:

– Я тебе вчера два пакета принесла. Опять прости-туке отдала?!

– Соня, ну как тебе не стыдно, – покачала головой Липа. – Такими словами порядочную женщину, многодет­ную мать…

– Я Ромке на тебя нажалуюсь! – потрясла пальцем перед Липиным носом Татара. – Ты все ей отдаешь, себе ничего нету. И пенсию она твою крадет. Я все знаю, ба-буска. Зачем ты такой, а?!

– Соня, прикрой дверь в кор Не кричи.

– Нет, я буду кричать, бабуска! И проституке твоей всю морду побью! Ты, бабуска, глупый. Она у тебя все-все крадет, а ты не видишь!..

– У нее же дети… – пробормотала Липа. – Пять че­ловек…

– Все, бабуска! – стукнула Татара кулаком по сто­лу. – Сегодня все скажу Ромке.

– Я тебе! – пригрозила ей Липа.

– Баба Лип, дай пряничка!..

– Стасик? – Липа обрадованно обернулась к двери.

– Зачем мать твоя у бабуски деньги берет? – наки­нулась Татара на маленького сопливого мальчугана. Тот деловито взбирался на стул рядом с буфетом, чтоб взгля­нуть сквозь стеклянную дверку внутрь.

– Дай пряничка…

Татара плюнула на пол и ушла, громко хлопнув дверью.

– Ах ты, мой золотой, дай-ка я тебя поцелую!..

Стасик послушно повернул к Липе мордашку, но со стула не слез, терпеливо ожидая, пока старуха подымет­ся и чмокнет его…

– Ну-ка умойся сначала! А то не будет тебе никако­го пряника. Ну, кому сказано!

Стасик сполз со стула и поплелся в ванную. Липа достала пластмассовую вазу с пряниками.

– Что мама делает? – спросила Липа, вытирая Ста­сику руки.

– Ест. Там папа у нас, – запихивая пряник в рот, вы­говорил мальчик.

– Папа Боря?

– У-у, – замотал головой Стасик.

– Николай? Стасик кивнул.

– У него ж сегодня полеты, почему он здесь? – уди­вилась Липа. – Сиди спокойно, не ерзай, сейчас рисовать будем. Не болтай ногами. Поняла? Понял?

– Угу, – мотнул головой мальчик и тут увидел на сундуке в передней кота. – Баба Лип, а чего он спит?

– Спит-спит, оставь кота в покое, – рассеянно про­бормотала обычный запрет Липа и вспомнила: – Он же

– Это как это? – мальчик отдернул руку и боязливо попятился от сундука.

– Умер кот, и все. Дядя Рома его сегодня похоронит.

– А зачем?

– А как же. Так надо. В земельку. А когда я умру – меня тоже в земельку зароют, к дедушке, – улыбаясь, объяснила Липа, – ты дедушку-то нашего помнишь? Ах, тебя же еще не было.

– Не хочу! – Стасик заныл. – Не хочу тебя в зе­мельку… А ты скоро помрешь?

– Не знаю уж, как получится, – пожала плечами Ли­па. – домик нарисуем. С трубой. И кошечку.

– Мертвую?

– Стасик, – строго одернула его Липа, забыв, что мальчику четыре года. – Не балуйся, рисуй домик.

– Баба Липа, я у тебя сегодня спать буду. Мама ска­зала. И Римма.