Далекие часы - Мортон Кейт (читать книги онлайн txt) 📗

— Возможно, она боялась бомб, — наконец предположила я; мой голос был хриплым, и я откашлялась. — Ночных налетов.

— Пфф! Она боялась не больше, чем все. Остальные дети хотели вернуться в гущу событий. Все дети с нашей улицы вернулись домой и вместе бегали в убежище. А твой дядя? — Лицо Риты приняло почтительное выражение, подобающее упоминанию высокочтимого дядюшки Эда. — Добрался автостопом из Кента, ни больше ни меньше; ему не терпелось приехать домой, как только началась заварушка. Появился на пороге среди налета, как раз вовремя, чтобы отвести соседского простачка в убежище. Но только не Мерри. Совсем наоборот. Не возвращалась домой, пока папа не съездил и не притащил ее за шкирку. Наша мать, твоя бабушка, так и не оправилась от этого удара. Вслух не жаловалась, не по ней это было — делала вид, будто рада, что Мерри жила в покое и безопасности в деревне, — но мы-то знали. Мы же не слепые.

Яростный взгляд тети прожигал меня насквозь: я была вымазана дегтем предательства как соучастница. Мамино вероломство до сих пор терзало Риту и питало вражду, которая не угасла за полувековую пропасть между прошлым и настоящим.

— Когда это случилось? — невинно осведомилась я и приступила к очередному белому мешочку. — Сколько времени она была в эвакуации?

Тетя Рита потеребила нижнюю губу длинным нежно-розовым ногтем с нарисованной бабочкой.

— Дай подумаю… бомбы уже падали вовсю, но дело было не зимой, потому что папа привез с собой примулы; он хотел смягчить твою бабушку, чтобы все прошло как можно глаже. В этом был весь папа. — Ноготь выстучал задумчивый ритм. — Пожалуй, она вернулась в сорок первом. Где-то в марте или апреле.

Выходит, мать не лгала мне. Ее не было дома всего чуть более года, и она вернулась из Майлдерхерста за шесть месяцев до того, как Юнипер Блайт пережила несчастье, которое ее уничтожило, до того, как Томас Кэвилл пообещал жениться на ней и затем бросил.

— Она когда-нибудь…

Меня заглушил залп «Шарканья в горячих туфлях». [29] На стойке затрезвонил новенький телефон тети Риты в виде туфельки.

«Не бери трубку», — мысленно взмолилась я, отчаянно желая, чтобы ничто не нарушило нашу беседу, которая наконец-то потекла в нужном русле.

— Это, наверное, Сэм, — заметила Рита, — шпионит за мной.

Я кивнула, и мы молча пересидели несколько последних тактов, после чего я незамедлительно устремилась в прежнюю колею.

— Мама когда-нибудь говорила о времени, проведенном в Майлдерхерсте? О людях, с которыми жила? Сестрах Блайт?

Рита закатила глаза, похожие на пару стеклянных шариков.

— Поначалу она только о них и говорила. Тоска смертная, можешь не сомневаться. Единственное, что ее радовало, — письма из замка. Напускала на себя таинственный вид и не вскрывала конверты, пока не оставалась одна.

Мне вспомнились мамины слова, что Рита бросила ее в очереди эвакуированных в Кенте.

— Вы не были близки в детстве.

— Мы были сестрами… конечно, временами мы ссорились, ведь в маленьком родительском домике мы жили друг у друга на головах… Но мы неплохо ладили. То есть до войны, пока она не встретила ту компанию. — Рита выхватила последнюю сигарету из пачки, прикурила и выпустила струйку дыма по направлению к двери. — После возвращения она стала другой, и дело не только в манере речи. Она набралась в замке самых разных идей.

— Каких идей? — спросила я, хотя уже знала ответ.

— Идей.

В голосе Риты звенела знакомая оборонительная нотка, обида человека, который чувствует себя жертвой несправедливого сравнения.

Розовые ногти одной руки перебирали воздух рядом с начесом, и я испугалась, что тетя больше не издаст ни звука. Она уставилась на дверь; ее губы шевелились, как будто пробовали на вкус различные фразы. После целой вечности ожидания она снова взглянула мне в глаза. Кассета закончилась, и в салоне повисла непривычная тишина; вернее, отсутствие музыки позволило зданию шуршать и скрипеть, устало жаловаться на жару, запах и неумолимый ход времени. Тетя Рита вздернула подбородок и медленно, отчетливо произнесла:

— Она вернулась снобом. Ну, вот я это и сказала. Она уехала одной из нас и вернулась снобом.

То, что я давно смутно подозревала, обрело плоть и кровь: папино отношение к моим тетям и кузинам и даже к бабушке, их с мамой приглушенные обсуждения, мои собственные наблюдения касательно различного уклада жизни в нашем доме и доме Риты. Мама и папа были снобами, и мне было стыдно за них и стыдно за себя, и в то же время, как ни странно, я злилась на Риту за то, что она озвучила это, и презирала себя за то, что спровоцировала ее. Я сделала вид, что сосредоточилась на белом мешочке и ленточке, но перед глазами все плыло.

Тетя Рита, наоборот, просветлела. По ее лицу разлилось облегчение, оно словно засияло изнутри. Замалчиваемая правда была нарывом, который десятилетиями ждал, пока его вскроют.

— Книжная наука, — выплюнула Рита, давя окурок, — вот и все, что ее волновало после возвращения. Явилась, зафыркала при виде маленьких комнат и папиных песен за работой и поселилась в библиотеке. Пряталась по углам с книгами — нет, чтобы помогать! Болтала чушь о том, что будет сочинять для газет. Рассылала свою писанину! Представляешь?

У меня отвисла челюсть. Мередит Берчилл никогда не писала и уж точно не посылала статьи в газеты. Я бы предположила, что Рита приукрашивает, но новость была настолько неожиданной, что просто не могла быть неправдой.

— Ее печатали?

— Разумеется, нет! Я о том и толкую: ей набили голову всякой чепухой. Внушили ей идеи не по чину, а такие идеи всегда заводят известно куда.

— Что именно она писала? О чем?

— Не знаю. Она никогда мне не показывала. Наверное, считала, что я не пойму. В любом случае, мне не хватило бы времени: я тогда встретила Билла и начала работать здесь. Война шла, знаешь ли.

Рита засмеялась, но горечь прорезала глубокие линии вокруг ее рта; раньше я не замечала их.

— Кто-нибудь из Блайтов навещал маму в Лондоне?

Тетя пожала плечами.

— Мерри стала ужасно скрытной с тех пор, как вернулась; вечно убегала по своим делам неизвестно куда. Она могла встречаться с кем угодно.

Ее выдала манера речи, едва заметный ядовитый намек; или отведенные глаза? Не знаю, но как бы то ни было, я сразу поняла: в ее словах скрыто больше, чем кажется.

— С кем, например?

Разглядывая коробку кружевных мешочков, Рита щурилась и склонила голову, как будто на свете не было ничего интереснее их аккуратных бело-серебряных рядов.

— Тетя Ри-ита? — протянула я. — С кем еще встречалась мама?

— Ох, ну ладно. — Она скрестила руки, отчего ее груди выпятились вперед, и посмотрела мне в глаза. — Он был учителем, по крайней мере до войны, в районе площади Слон и Замок. — Она демонстративно обмахнула свой пышный бюст. — О-ля-ля! Настоящий красавчик… и его брат тоже; прямо кинозвезды, такие сильные, молчаливые мужчины. Его семья жила в паре улиц от нас, и даже твоя Ба находила повод выйти на крыльцо, когда он шел мимо. Все молодые девчонки были без ума от него, включая твою маму. — Рита снова пожала плечами. — В общем, однажды я увидела их вместе.

Вам знакомо выражение «глаза на лоб полезли»? Мои проделали именно это.

— Что? Где? Как?

— Я следила за ней. — Желание обелить себя побороло любую неловкость или чувство вины, которое могла испытывать тетя. — Она была моей младшей сестрой, вела себя странно, а время было опасное. Я только хотела убедиться, что с ней все в порядке.

Мне было плевать, почему она следила за мамой; мне не терпелось выяснить, что она видела.

— Но где они были? Что делали?

— Я видела их только издали, но этого хватило. Они сидели на траве в парке, бок о бок, только что не друг на друге. Он говорил, она слушала… по-настоящему внимательно, понимаешь… затем он что-то протянул ей, и она… — Рита потрясла пустую пачку. — Чертовы сигареты. Можно подумать, они сами себя скуривают.