Журналюга - Левашов Виктор Владимирович (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

— Почему — в Москву? — не понял Лозовский.

— Потому что второй раз тебе не повезет. Такие удачи бывают только раз в жизни.

— Да, повезло, — согласился Лозовский. — Даже не зацепило.

Офицеры переглянулись, а командующий озадаченно покачал головой.

— То, что тебя не зацепило, это везение. А вот то, что ты проехал по минному полю, — это, парень, не просто везение. Даже не знаю, как назвать. Считай, что ты родился во второй раз. Так и запомни: второй раз ты родился в месяц асад.

— Это по афганскому солнечному календарю, — объяснил полковник, которому командующий вверил Лозовского. — Месяц льва.

В вертолете он рассказал, что произошло. Охрана колонны приняла бой на месте, потому что обочина дороги была заминирована. Лозовский был единственным, кто об этом не знал.

По следу «УАЗа» из-под обстрела вышли восемь «КАМАЗов». Две машины сгорели. Банду моджахедов, просочившихся по горным тропам, уничтожили НУРСами боевые вертушки, окончательную зачистку ведет подоспевший десант. Потери с нашей стороны — шесть убитых и двенадцать раненых. Один тяжело — капитан Степанов. Выживет ли — неизвестно.

Степанов выжил. Он прожил еще девятнадцать лет. После ранения на его левом виске осталась глубокая вмятина, искривляющая лицо. Чтобы скрыть ее, он носил длинные волосы. Волосы были полуседыми. Прическа делала его похожим, как он сам говорил со своей застенчивой улыбкой, на старого педика. Он не любил фотографироваться. Возможно, поэтому на его могиле был снимок двадцатилетней давности.

В парадной форме, с капитанскими звездочками на погонах, с медалью «За отвагу» и орденом Красной Звезды.

Весь декабрь над Западной Сибирью от Тюмени до Салехарда разгуливала пурга, стихла только к Новому году.

Старое тюменское кладбище, лежащее между городом и аэропортом «Рощино», было покрыто голубым снегом. Из него прорастали верхушки памятников и крестов. Расчищены были лишь места свежих захоронений. Ровный низовой хиус гнал легкую поземку, неспешно затягивал следы машин и людей, уравнивал, как песок в пустыне, сиюминутное с вечным.

Сиюминутное превращал в вечное.

Лозовский посмотрел на часы. До московского рейса оставалось два часа. Часы были те самые, командирские, с гравировкой, которые перед вылетом из Кабула вручил ему в штабе 40-й армии генерал-лейтенант Ермаков. Лозовский их не носил, надевал редко. Они приносили удачу. Удачу нужно экономить, не тратить на пустяки. Нынче надел, потому что ему была очень нужна удача.

Он чувствовал себя так, будто вступил на минное поле.

Как тогда, в Афгане.

Но теперь он об этом знал.

Еще в Шереметьеве, провожая Лозовского, Тюрин предупредил:

— Володя, аккуратней. Никаких лишних движений. Если все это не дикая случайность, за тобой будут смотреть в десять глаз.

Ты ничего не расследуешь. Ты никого не подозреваешь. Ты прилетел по поручению главного редактора. Передать семье материальную помощь, зайти в «Тюменские ведомости», зайти к начальнику УВД — узнать, что произошло с нашим корреспондентом. Все. Если мы правы, они сами на тебя выйдут.

Лозовский не последовал его совету. В разговоре с ним редактор «Тюменских ведомостей», лощеный господин, похожий не на журналиста, а на чиновника губернаторской администрации, сказал с приличествующим случаю постным видом:

— Погиб наш сотрудник. Трагическая нелепость. Мы постараемся выяснить, что произошло.

Лозовский возразил — намеренно вызывающе, намеренно резко:

— Погиб собственный корреспондент «Российского курьера». Его убили. Мы сделаем все, чтобы убийц нашли.

Как он и ожидал, его заявление произвело нужный эффект.

В Тюменском областном управлении внутренних дел его немедленно принял сам начальник, милицейский генерал в штатском — рослый, властного и одновременно вальяжного вида, какой бывает у прочно сидящих начальников на местах, когда высшее руководство далеко, в Москве, а с губернатором все отношения отрегулированы. По той нервной раздраженности, с какой он начал объяснять обстоятельства дела, Лозовский понял, что редактор «Тюменской правды» успел сообщить ему, с каким настроением прилетел московский журналист.

Степанова нашли в ночь на 24 декабря. На нефтепромыслах менялась вахта. Рабочих из Нижневартовска доставляли в Нюду летом теплоходами, зимой вертолетами, а из Нюды развозили по бригадам на вездеходах. Новая смена прилетела в Нюду 22 декабря, старая застряла из-за погоды. В маленький аэровокзал набилось больше трехсот здоровых мужиков, отпахавших двухнедельную вахту. Пошла пьянка. Рядом с аэровокзалом, в дебаркадере на берегу Нюды, притока Оби, был ресторан «Причал». Его держал Ашот Назарян, пожилой армянин из Карабаха. Началась драка. Кто дрался, почему — выяснить не удалось. Всех выкинула на улицу обслуга ресторана, сыновья и племянники Ашота. Что там дальше произошло — неизвестно.

Милицейский патруль подобрал Степанова в полукилометре от ресторана на берегу Нюды. По факту его смерти возбуждено уголовное дело, начато следствие.

По тому, как начальник УВД информировал спецкора «Российского курьера» об этом прискорбном происшествии, было ясно, что следствие как начато, так и закончится. Чего по пьянке не бывает. Напился, подрался, заплутал по пурге, замерз. По пьянке бывает все. В его тоне было и легкое осуждение. Он, конечно, все понимает, за моральным обликом каждого не уследишь, но все-таки тщательней нужно подбирать кадры, работать с ними, воспитывать. Трудно, кто спорит, но и без этого нельзя.

— Вы уверены, что Степанов был пьяным? — спросил Лозовский.

— Что значит уверен или не уверен? Конечно, уверен. Есть акт — заключение судмедэксперта. При вскрытии в желудке Степанова обнаружили алкоголь.

— Вскрытие производили в Тюмени?

— Нет, на месте.

— В Нюде?

— В районе. Дело ведет районная прокуратура. В Нюде у нас только опорный пункт с участковым, за порядком присматривает охрана промыслов.

Сомнений больше не оставалось. Ни о какой случайности не могло быть и речи. Это было убийство. Убийство это было. Вот что это было — убийство.

И все напряжение, в котором Лозовский находился с того момента, когда в кабинете Попова прочитал телеграмму из Тюменского УВД, вся свинцовая душевная тяжесть от сознания, что он сам, своими руками, из-за собственной лени и постыдно-мелочного желания выпендриться перед Поповым подставил того, кого спас девятнадцать лет назад и благодаря кому уцелел сам, трансформировались в холодное бешенство, сделавшее длинное заспанное лицо Лозовского совсем сонным, высокомерным, брезгливым.

— Хотите поговорить со следователем? Могу вызвать, — предложил начальник УВД. — Если погода не подведет, завтра утром он будет в Тюмени.

— Нет, генерал, — отказался Лозовский, умышленно опустив в обращении «господин» или еще бытующее в армии и в милиции «товарищ». — Не мое дело вникать в ход следствия. Это ваше дело. У нас другие возможности контролировать ситуацию.

— Мне передали, что вы считаете смерть корреспондента Степанова убийством. На чем основано ваше предположение?

— Это не предположение. Это уверенность. Но я не намерен навязывать вам свое мнение.

— Мы можем вызвать вас на допрос в качестве свидетеля, — с мягкой угрозой напомнил начальник УВД.

— Можете. Только это сделаете не вы, а следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры.

Начальник УВД не привык, чтобы с ним так разговаривали.

Он исподлобья, испытующе посмотрел на высокомерное, сонное лицо Лозовского, выглядевшего в надетом по такому случаю черном костюме и строгом галстуке, как нагло-самоуверенный депутат Госдумы, и решил отношений не обострять.