Право на выбор - Логинов Михаил (онлайн книга без TXT) 📗

— Коленька, — тихо, без всякого ора, сказал Батька. — Я, конечно, понимаю, что народ за меня проголосует. Народ он какой есть, а вот охрану и сменить можно. Так что вот… Думай.

— А насчет рисовальщика, — продолжил Шурыгин, — не заметив реплики мэра, — я пока его не раскопал. Я раскопал кое-кого поважнее. Леваневского. Он опять на вас готов работать.

— Леваневского? Так он же…

— Пианист Сидоров — сионист Пидоров? Да, есть такое. Но выбирать не приходится, хоть сионист, хоть онанист. Со штатным, как там их называют, пиарщиком, у тебя вроде незадача вышла?

Шурыгин был прав. Пресс-секретарь Дубакин, тот самый, который отобрал кассету у Олега, был назначен начальником избирательного штаба. Поначалу он поднял тираж «Красного катка» до двадцати тысяч экземляров, статьи писал сам, но распространение организовал хуже некуда: на складе оставалось больше половины каждого выпуска. Еще хуже он провел первое и последнее публичное мероприятие — общезаводской митинг с заявлением «Руки прочь от мэра» и выходом колонны в город. Собралось человек двести, а когда, через час, подогнали еще полторы сотни, то половина пришедших вначале, уже разбежалась, да не по цехам, а домой. Митинг отменили, колонна с завода не вышла, Дубакин получил по морде в кабинете мэра и сильно обиделся.

— И что же мне делать с Леваневским?

— Помириться поначалу. Должок вернуть за 96-й год, он помнит. Дать еще денег. Имей в виду, я уже дал из своих. Он, почти за копейки организовал, для затравки одну акцию, назначена на послезавтра. Какая — сейчас объясню. Тебе понравится.

— Сейчас расскажешь. Но ты не увиливай, ты мне того достань, кто карикатуры рисует. Так и скажи своим: кто найдет, просто имя узнает, я сам триста баксов отдам.

«Сегодня в нашей студии первые теледебаты. Встречаются кандидаты на пост мэра нашего города: Иван Савушкин и Святослав Фомин».

Телевизор в штабной комнате появился сегодня вечером, в честь дебатов, начавшихся на местном канале. Перед экраном собрались все, кто на этот момент оказался в штабе. Так, наверное, отдыхающие в прежнем пансионате, собирались в холле перед телевизором, во время футбольного матча или какого-нибудь доброго советского сериала, вроде «Мгновений». Даже Олег, успевший за день получить четыре новых задания, а выполнить лишь одно — хвосты задушили, вылез к телевизору. Он решил, что временная перемена экранов хоть как-то облегчит нагрузку на глаза.

— Какой-то он деревянный, — сказала Елкова. — И чего Егорыч в него полтинник не влил?

— Побоялся перелить, — ответил Куклинс. — Было бы еще хуже, тем более, в первый раз.

— Тихо, тихо. Началось!

— Началось?!

Толик, по возвращению из кафе, выпил еще одну бутылку пива, настрочил две статьи и улегся соснуть на полчасика. Толком не проснувшийся, он скатился по лестнице и кинулся занимать позицию перед телевизором. До выбранного собою места он так и не добежал, запнувшись о протянутый кабель — только сегодня провели, под ковер не успели убрать. Толик рухнул так внезапно и капитально, что даже не успел как следует матюгнуться.

К чести собравшихся надо отметить, что они обратили внимание на отключившийся телевизор, не раньше, чем перевели взгляд на упавшего товарища и убедились, что он остался в живых. Кто-то помог встать Толику, разбившему нос, кто-то — кинулся к телевизору. Если с Толиком все было более-менее понятно, то что случилось с аппаратом поняли не все.

— Надо паять или найти новый кабель, — авторитетно заявил Гришин и пошел искать завхоза с новым кабелем или припай. Остальные мрачно ходили по комнате.

— Все к лучшему, — нервно заметила Елкова. — Если мы ничего не видим, значит все в порядке.

Толик ушел в ванную — обмыть разбитый нос. Куклинс с озабоченным видом подошел к Олегу.

— Я надеюсь, обошлось без сотрясения. Но я его пока трогать не могу, а через два часа надо сдать на верстку листовку «Многодетным матерям Зареченского района». Это было его задание, но он, наверное, не успеет. Подстрахуй его. С идеологией просто: стандартное письмо многодетным матерям, только со спецификой Заречья, ну там сплошной частный сектор, одни деревянные дома и все живут натуральным хозяйством. Напирай на адресную социальную помощь. Еще, к утру, надо сделать директ-мейл городским коммунальщикам. И не забывай про впервые голосующих.

Олег пообещав не забыть, вернулся в прокуренный писательский кабинет.

В штаб вошел Капитан. В его руках был полиэтиленовый пакет, из которого доносился аромат жареного теста.

— Как дебаты?

— Рекламная пауза, -ответила Елкова. — А ты чего, на чебуреки перешел.

— Я перешел на адресную работу с электоратом, — усмехнувшись ответил Капитан. — Владимир Геннадьевич, слушайте внимательно, информация, кстати, серьезная.

Зашел я сегодня на рынок — посмотреть разную бытовую дребедень и купить кинзы. Смотрю — киоск, а на нем написано — «Хычыны».

— Что такое хычыны? — спросила Таня.

— Хычыны жарят карачаевцы. Карачаевцы — маленький, очень симпатичный и энергичный народ Северного Кавказа, неизвестно с какого сталинского перепугу сосланный в Казахстан в 44-м году. Часть их попала под Ирхайск, причем как я выяснил — немалая. Я купил хычын, поболтал с продавщицей, потом — с хозяином. Когда они узнали, что был в Усть-Джегуте, сразу же в палатку и там — сто грамм. Я выяснил, что карачаевцев здесь две тысячи — серьезная община, а главная проблема: мэр не дает построить мечеть. Я выяснил: они готовы проголосовать все за любого, который им, без дураков, разрешит построить мечеть. Мало того, через своих аксакалов переговорят со всеми мусульманами Не надо даже официального заявления, хватит договоренности. Причем, по их прикидкам, всего мусульман тут наберется до четырех тысяч, так что мы получим небольшую, но лояльную электоральную группу. В любом случае, я получил полную сумку хычынов и разной кавказской зелени.

— Интересно, — сказал Куклинс. — Составь с Егорычем докладную для Котелкова.

Вбежал Гришин с новым кабелем в руках. Не прошло и минуты, как телевизор заработал.

«— Раз уж вам так нравится шведский вариант социализма, Святослав Леонидович, так напомните мне, когда в Швеции было отменено крепостное право?

— К чему это, Иван Дмитриевич? Где-то в половине 18-го века.

— Не совсем так, Святослав Леонидович. Его там не было вообще. Дело даже не в том, что его у нас отменили полтора века назад. Уточняю, именно в России, в наших краях его тоже не было никогда, так что тут вы правы, шведский путь для развития Ирхайска некоторую ценность представляет. Дело в другом — вы любите Швецию, но при этом не знаете такие факты, без которых к теме нельзя подходить вообще. Я, если чего-то придерживаюсь, то для начала изучаю хотя бы базовую фактуру. Перед тем, как восстановить ЦБК, я изучил все, что нужно для производства бумаги, начиная от истории соответствующей техники, до всех сортов существующей продукции.

— Ваше время подходит к концу, — сказала ведущая.

— Вот и все кино, — грустно заметила Елкова. — Не слишком ли интеллектуально?

— Ладно, — ответил Куклинс, — спасибо хоть не сбился.

Не прошло и двадцати минут, как дверь открылась и на пороге появились Савушкин, Котелков и Егорыч. У них в руках были две бутылки коньяка и два полиэтиленовых пакета с фруктами.

— Ну, ребята, — крикнул с порога Савушкин, — пиджак расстегнут, рубаха расстегнута, галстук торчит из кармана. — С почином! Гуляем!

Ближайшие полчаса все было весело, сумбурно, как бывает, когда веселятся, не понимая с чего. Обе бутылки ушли быстро и незаметно, а под них — фрукты и, даже хычыны. Савушкин и Егорыч пять раз наперебой рассказывали про дебаты; Котелков улыбался в сторонке. Толику от коньяка стало легче и он даже пообещал помочь Олегу дописать многодетных матерей.

Потом кандидат, с пиджаком наброшенным на руку, удалился домой. Котелков вышел с ним на крыльцом, проводил. Вернулся, посмотрел на остатки фруктов, ушел куда-то, видимо в свой номер и вернулся. С третьей бутылкой коньяка.