Колыбельная для Волчонка - Знаменская Алина (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT) 📗
Ему, бедолаге, было суждено стать той последней каплей, которой не хватало Ирине, чтобы разреветься. Она опустилась на детский стульчик и громко заплакала. Ведь никто не видел. Она была совершенно одна.
Сергей поехал по кольцу и вывел машину на трассу. Он направлялся за город. Анжелика оживленно болтала, делясь своими летними впечатлениями о поездке на Кипр.
Болтает — это хорошо. Самый плохой признак, когда женщина молчит.
От нее тогда можно ждать чего угодно. А точнее — ничего можно не ждать. А болтает — значит, расслабилась.
Все о'кей. Где-то здесь было хорошее место у лесополосы — асфальтированная дорожка до самой опушки. В лес в такой дождь не поедешь (не выберешься потом), а около леса — в самый раз. И природа рядом, а в случае чего — все равно в такой ливень ничегошеньки не видно.
Примерно так рассуждал Свечников, поворачивая к чернеющей за оврагом лесополосе. Он аккуратно развернул машину и выключил мотор.
Анжелика закрыла рот и огляделась. Деловито извлекла из бара небольшую плоскую бутылку и пару бананов. «Какое взаимопонимание!» — молча усмехнулся Свечников.
Глотнули по очереди из горлышка.
— Стаканы где-то есть, если хорошо поискать, — пояснила Анжелика, — но так романтичнее.
Свечников кивнул. Анжелика очистила банан и стала кормить Свечникова с рук, как щенка. Он послушно давился скользкой приторной мякотью.
— Почему они так блестят? — спросил он, кивнув на Анжеликины ноги в колготках. — Мне так и кажется, что они чем-то намазаны.
— Медом! — пропела Анжелика и понимающе ухмыльнулась. Пошевелила своими длинными ногами. Взяла руку Свечникова и положила себе на колено. Провела его ладонью от колена вверх до самого «некуда» и обратно. — Ничем они не намазаны. Это лайкра блестит. Убедился?
— Не-а! — И Свечников положил другую ладонь на другое колено, а свободной рукой опустил вниз Анжели-кино сиденье. Она обняла его за шею, и он почувствовал ее острые коготки. Уткнулся носом в жесткие, пережженные краской волосы.
«Поехали», — мысленно сказал сам себе и съел толстый слой маслянистой помады с ее губ.
…Через час бурный ливень преобразовался в мелко моросящую сетку. Свечников выбрался из одуряющей духоты салона и с нетерпением глотнул влажного воздуха, пропахшего хвоей. Стекла «хонды-лантры» так запотели изнутри, что разглядеть что-либо в машине стало практически невозможно.
Между тем на душе было пакостно. Язвительный Свечников-второй там вовсю расправлялся с несчастным Свечниковым-первым.
«Ну как, полегчало? — нападал второй. — И что дальше?» «Отстань!» — вяло отмахивался первый. «Ну-ну, — подначивал Свечников-второй, — порепетируй, что сейчас будешь говорить своей акуле. Что-нибудь вроде: „Анжелика, золото мое, ты подарила мне незабываемые минуты. Но мне пора…“ Или: „Я старый одинокий волк, и ты на миг озарила мою жизнь…“ Фу, как все это тягомотно. Противно. Хочется напиться. Залезть в горячую ванну. Отключить телефон. Нет, последнее, пожалуй, слишком. А вдруг позвонит… она? Хотя как глупо на это надеяться. „Она не позвонит. Ты ей не нужен. Зато тебе нужна только она. Ирина“.
Свечников так ясно представил мягкие пепельные волосы, задумчивые серые глаза, родинку возле уха. Он вспомнил ее запах, почти ощутил ее возле себя, отчего невольно обернулся. Самообман. Ее здесь не может быть. Она там одна, в своей квартире. О чем она думает сейчас? Дорого бы он заплатил за то, чтобы знать ее мысли.
От грустных дум отвлекла Анжелика. Вероятно, она уже успела натянуть колготки и поправить косметику.
— Маэстро, мы домой поедем? — поинтересовалась она. — Я понимаю, ты потрясен, но, боюсь, как бы за мной мой Лимпопончик погоню не снарядил.
Свечников с облегчением сел за руль. Говорить ничего не пришлось. Анжелика болтала до самого города. Неожиданно для самого себя он притормозил у института искусств, распрощался с Анжеликой и вышел.
Уложить Антошку, обычно быстро и без проблем засыпавшего, в этот вечер оказалось непросто. Они уже посмотрели «Спокойной ночи, малыши!», прочитали «Айболита», и теперь, сидя на низком стульчике возле кроватки, Ирина дотягивала третью колыбельную. Про розового слона. Мальчик хлопал глазами и явно не собирался засыпать. Думал свою непростую мальчишечью думу. Ирина боялась его возможных вопросов. Ответов у нее не было. Поэтому она непрерывно, монотонно и негромко тянула сначала «Спят усталые игрушки», потом «Голубой вагон» и вот добралась до «Розового слона». Когда песня кончилась, Антошка выпрыгнул из-под одеяла и спросил:
— Мама, а ты про листики знаешь? Как они на ковре танцуют?
Ирина пожала плечами. Нет, про листики она не знает. Поинтересовалась:
— Это вы в садике учили?
— Это мне мой папа пел! — И насупленная мордочка сына нырнула под одеяло.
Ирина застыла на своем стульчике, как громом пораженная. Вот оно. Началось. Он уже неумело, по-детски, обвиняет ее. Он думает, что она выгнала его отца, оттого что не хочет, чтобы всем было хорошо. Она — плохая. А он, Сергей, — хороший. Что он сделал с ее ребенком за неделю? Как выпутаться из этого лабиринта? И что же это за песня такая — про листики? Ирина перебрала в мозгу все эстрадные хиты — не подходит. Да и вообще — представить себе Свечникова поющим песни… Разве что-нибудь бардовское?
— Кажется, я знаю, сынок, — позвала Ирина. — «На ковре из желтых листьев». Так?
Из-под одеяла показался кончик носа.
—Угу.
— Только постарайся уснуть, — устало попросила Ирина и запела.
Когда мальчик заснул, Ирина вышла в гостиную и включила телевизор. Шла одна из серий бесконечной «Санта-Барбары». Ирина легла на диван и попыталась вникнуть в смысл темпераментных диалогов. Не получилось. Мысли — дотошные, назойливые, никчемные — лезли в голову со всех сторон.
Как и следовало ожидать, с Антошкой возникли сложности. Едва переступив порог дома после детского сада, он спросил:
— А где Сережа?
Ирина долго объясняла, что у Сережи своя квартира, которую нельзя оставлять без присмотра, а также работа. Да и потом, он часто уезжает на соревнования. Так что…
Антошка слушал все это насупившись и молчал. Но когда Ирина принесла из ванной Сергеевы шлепанцы, чтобы уложить их в сумку, что началось! Антошка плакал, кричал, стал вынимать из сумки вещи и раскладывать их по местам. Ирина испугалась не на шутку. Его с трудом удалось успокоить, еще труднее оказалось уложить спать. Покой покинул этот дом. Зря она забрала Антошку от матери. Почему, ну почему все так получилось?
Потом пришли другие мысли. О нем. Что он сейчас делает? Спит? Вероятно, не один.
Разгоряченное воображение услужливо подсунуло картинку: он на постели рядом с яркой брюнеткой. Он обнимает ее и целует, как когда-то давно обнимал и целовал Ирину.
У него сильные и ласковые руки…
От разыгравшегося воображения по спине пробежали мурашки.
Да что же это такое? Оказывается, она хочет быть на месте этой Анжелики! Ощущать его прикосновения, его тепло, нежность, страсть! Если бы он сидел сейчас с ней рядом на диване, смотрел телевизор…
Оказалось легко представить его в этой комнате, перед телевизором, одной рукой обнимающим ее, Ирину.
Как она соскучилась по человеческому теплу рядом! Выходит, она изменилась в последнее время? Уже не чувствует себя такой уж самостоятельной, и ей необходимо сильное мужское плечо. Его воля, уверенность. Не думать об этом! Ни о чем не думать. Ирина сходила на кухню, поставила чайник на газ. Выпить горячего чая и уснуть. Завтра будет день, и она наверняка увидит все в другом свете. Просто сегодня так много всего произошло. Какой длинный-длинный день…
Но, как оказалось, этот день еще не кончился.
Едва Ирина налила чай и размешала в нем мед, раздался звонок в дверь. Она вздрогнула всем телом. Подошла к двери и остановилась. Как-никак двенадцатый час ночи.
— Кто? — спросила и прислушалась.
— Это мы! — Хихиканье и возня под дверью.
Ирина открыла замок.
На площадке стояли двое. С мокрой от дождя головой, обнимая мокрый же букет хризантем, Свечников — и бесшабашно-веселый, блестя глазами из-под широкополой шляпы, Лева Иващенко. Оба они показались Ирине не совсем трезвыми. То есть они были сильно навеселе. Лева молча и все так же глупо улыбаясь протянул ей круглую намокшую коробку с тортом. Ирина отступила в глубь прихожей, давая им войти. Еще не хватало перебудить соседей. Едва переступив порог, эти двое бухнулись на колени и завопили:
