Знаменитый газонокосильщик - Ланина Мария Михайловна (читать книги бесплатно .TXT) 📗
6 часов вечера.
Сегодня был на приеме у профессора Джонса в больнице Кромвеля. Вся больница забита лощеными арабами, и мистер Джонс принимал меня в безукоризненно чистом кабинете, прилегающем к приемному покою.
Практически сразу он начинает задавать вопросы, которые заставляют меня поверить, что наконец-то меня принимают всерьез. Насколько успешна ваша сексуальная жизнь? Где концентрируется источник боли — выше или ниже пупка? Нет ли упадка сил? В норме ли перистальтика? Как выглядит стул? Нет ли головных болей? Я честно отвечаю на все вышеперечисленное и уже надеюсь, что сейчас меня отведут делать биопсию, но тут выясняется, что это было ловушкой.
— Думаю, что без малейшей тени сомнения я могу охарактеризовать все вами рассказанное как результат стресса, — говорит он, расплываясь в широкой улыбке.
Я говорю, что никакого стресса нет и в помине.
— Я проработал врачом тридцать один год и буду искренне удивлен, если выяснится, что я ошибаюсь. Более того, меня это заставит бросить медицину.
Я снова повторяю, что не испытываю никакого стресса, и он опять обрушивает на меня целый ворох вопросов: «Как дела на работе? Не оказывают ли там на меня давления? Как складываются отношения с подружкой? Все ли с ней в порядке? Как чувствуют себя мама и папа?»
И в конце концов я сообщаю ему о том, что мама умерла. Он вцепляется в эту информацию как классический кетчер: «Так вот в чем дело. Надо быть исключительно крепким молодым человеком, чтобы подобная вещь не произвела на вас впечатления».
Однако я продолжаю настаивать на том, что у меня нет никакого стресса.
— Вы ошибаетесь, — произносит доктор Джонс, качая головой. — Не пытайтесь себя обмануть. Спросите свою подружку или отца. Мы склонны загонять свои проблемы внутрь. А стресс проявляется в самых разных формах. Конечно, я могу отправить вас на цистоскопию, на просвечивание с бариевой кашей и еще на тысячу процедур, но мне просто не хочется, чтобы вы зря тратили свои деньги. А вы не думали о том, чтобы обратиться к психотерапевту?
<i><b>20 февраля:</b></i> Мама так и не поправилась после гриппа. Она весит меньше шести стонов, аппетита нет никакого, и она уже не может сама подняться на второй этаж. Руки покрыты синяками и кровоподтеками от инъекций, и все жизненные силы окончательно ее покинули.Она не понимает, что с ней творится, и ей страшно, хотя она и пытается это скрыть. Мы пытаемся убедить ее в том, что, как толькоона оправится от гриппа, ей станет лучше, а папа только ходит и повторяет свою мантру: «Диктору Би-би-си удалось справиться с раком». Однако все уже понимают, что дело не только в гриппе, хотя никто не хочет это признать.Папа тоже на грани срыва. И сегодня вечером признается, что запас сил у него на исходе. Он и сам уже не верит в то, что говорит. «Я так часто повторяю ей одно и то же, что она уже меня не слышит», — замечает он.И когда Сара просит Чарли, чтобы он не шумел на кухне, папа говорит: «Нет, пусть шумит. Пусть малыш делает, что хочет. А то этот дом уже начинает напоминать морг».Мне хочется напиться и поговорить с ним, но вместо этого я ухожу в паб с Марком и Кейт и потом очень жалею об этом, так как мне не с кем поделиться своими переживаниями.Вместе с Джеммой посмотрел «Танцующего с волками». Это довольно трогательный фильм, который длится почти три с половиной часа, и позднее я пытаюсь вызвать у Джеммы слезы, повторяя последние слова Трепещущей Птицы: «Я всегда буду твоим другом, Танцующий с волками. Понимаешь? Всегда». Но ее это не трогает, и все заканчивается очередной ссорой.
— Что с нами происходит, Джей?
— Что ты имеешь в виду?
— Мы изменились.
— А разве раньше все было не так?
— Раньше все было иначе.
— Что именно?
— Ты был другим, не таким зацикленным на себе, Джей. Мы не обсуждали все время твои проблемы. Мы занимались разными вещами. И ты не был таким ревнивым. Нам было весело.
— Я не ревнивый, и мне по-прежнему весело с тобой. Я совершенно не зацикливаюсь на себе.
— Еще как зацикливаешься, Джей. Я собираюсь уезжать, а мы по-прежнему обсуждаем только твои проблемы.
— Только потому, что ты сама все время к ним возвращаешься.
— Какая разница — кто к ним возвращается? Ты все равно зациклен на своем романе, на своей болезни, отношениях с отцом, на том, что ты психопат. И с каждым днем все становится только хуже и хуже.
— Между прочим, это ты считаешь меня психопатом!
— Заткнись!
Пауза.
— Прости, Джем. Просто мне кажется, что происходит что-то неправильное.
— С нами?
— Да нет. Со всем миром. Со всем остальным, что не имеет к нам отношения. Я даже не понимаю, почему люди стремятся ко всей этой ерунде. Экономичные машины, компактные аудиосистемы, DVD. И даже когда эти вещи тебе не нужны, со временем начинаешь испытывать в них потребность, потому что их покупают все остальные. Тебя просто заставляют это делать. Потому что если ты отказываешься их покупать, то в конце концов начинаешь ощущать себя неудачником. И самое отвратительное, что окружающие даже не понимают этого. Они считают, что ты переживаешь из-за того, что твоя аудио-система хуже, чем у них. Они считают, что тебе так хреново из-за того, что ты им завидуешь.
Пауза.
— Мне действительно кажется, что ты им завидуешь, Джей. У всех твоих друзей есть хорошая работа, и ты им просто завидуешь. Это вполне естественно. А что плохого в том, чтобы хотеть иметь хорошие вещи? Вот, например, у меня прекрасная машина.
— Твоя машина здесь ни при чем. Я совершенно не имею в виду твою машину. У любого человека в детстве есть свои мечты, Джем. Это страшно глупо, но когда-то я мечтал о том, чтобы стать профессиональным футболистом. А Чарли до сих пор об этом мечтает. А когда ты становишься старше и начинаешь работать в магазине по продаже газонокосилок, все эти мечты рассеиваются. И все это происходит из-за того, что ты взрослеешь и начинаешь работать в магазинах по продаже газонокосилок. Для взрослого человека существуют только материальные вещи — очередная компактная аудиосистема. Новая машина. О чем мечтают взрослые? О солнечном дне? О чашечке чая с точно дозированным количеством молока?
Пауза.
— Ты говоришь как Холден Кофилд, Джей. «Все чухня, ля-ля-ля…»
— Я этого не говорил.
— Но имел в виду. И знаешь, мне все это порядком надоело. Мой папа — старый хрыч, потому что его волнует чистота подъездной дорожки. Марк пустозвон, потому что у него есть «Пежо-206». Я тоже пустышка, потому что… возражаю тебе. Остается один Шон. И посмотри, что с ним стало.
Пауза.
— Твой отец прав, Джей. Тебе пора повзрослеть.
— В этом-то и беда, Джем, что я уже повзрослел. Мне этого совершенно не хотелось, но тем не менее это факт. Я вижу, что меня ждет, и мне становится страшно. Безмозглое существование в фирме телерекламы, когда пределом мечтаний является хороший фильм после программы новостей. Мне этого мало, Джем. Я хочу сделать что-то действительно важное.
— Просто найди себе хорошую работу, Джей. И забудь ты об этих «Тамильских Тиграх». Забудь о глинобитных хижинах. Самое важное, что ты можешь сделать, это найти себе хорошую работу.
От Джеммы я направляюсь к Шону. Весь их дом забит ящиками и коробками. Они уезжают через несколько дней.
— Спасибо за помощь, — говорит миссис Ф. — Он у себя.
Я спрашиваю у Шона, был ли он еще раз у врача. Шон говорит, что нет, но его направили к какому-то доктору в Дамфрисе, которого он должен посетить через пару недель.
