Когда-то там были волки - Макконахи Шарлотта (читать книги онлайн регистрации .TXT, .FB2) 📗

— Но тебе ведь это уже известно, правда? — спрашивает он.

— Когда ты привез Стюарта домой в тот вечер после паба, Лэйни была там?

Дункан запинается.

— Значит, вот зачем ты меня позвала?

Я не отвечаю.

Он качает головой.

— Я отправил Лэйни ждать нас на станции. Не хотел, чтобы она присутствовала при драке. Когда все закончилось, я отвез Стюарта на станцию, чтобы она забрала его домой.

Так-так.

— И она отвезла?

Дункан всматривается мне в лицо.

— Что ты хочешь у меня выведать?

— Просто пытаюсь выстроить события по порядку.

— Я не могу распространяться о подробностях рассле…

— Да-да, я знаю.

После тягостного молчания он говорит:

— Я посадил Стюарта к ней в машину, и она повезла его домой.

— Значит, Лэйни последняя его видела? Разве это не делает ее подозреваемой номер один?

— Делает.

— Так. И что же тогда рассказывает она?

Дункан разводит руками.

— Только что она привезла мужа домой и они легли спать, а утром она проснулась и обнаружила, что его нет. Она подумала, что он ушел в конюшню работать, но ни днем, ни вечером он не вернулся.

Черт. Если Лэйни говорит правду, то это все меняет. Выходит, что я по-прежнему не имею ни малейшего представления о том, как, когда и зачем Стюарт пошел той дорогой в лесу.

Лэйни, конечно, может и лгать. Так же как и Дункан. Возможно даже, что они сочинили эту версию вместе.

— Ты еще спишь с ней? — спрашиваю я. Из всех вопросов, которые я задавала, именно на этот я не хочу знать ответа.

Я чувствую, как Дункан напрягся.

— Нет, — говорит он. — Все закончилось еще до тебя.

Я ловлю себя на том, что одновременно хочу и не хочу ему верить, желая найти вескую причину для сомнений вместо этой зияющей бездны неуверенности.

— Ты еще любишь ее? — спрашиваю я, смягчив голос.

— Инти, что…

— Ты ведь когда-то любил ее, верно? В юности. Должно быть, старая любовь не ржавеет, если ты не побоялся скандала и завел роман с замужней женщиной, хотя кругом полно свободных — трахай сколько влезет. — Теперь я веду себя как идиотка и понимаю, что снова злюсь.

— Мне небезразлична ее судьба, — говорит Дункан, обнаруживая большую зрелость, чем я. — Я беспокоюсь о Лэйни. Мне противно то, как Стюарт с ней обращался. Вряд ли у меня остались к ней чувства, давно уже нет. Я потерял способность любить, и это к лучшему. После того, что случилось, она боялась меня. Все боялись. Смерть забирается к тебе под кожу, ты носишь ее с собой. Люди это чувствуют.

Мы уже готовы сдаться. Холодный ветер причитает в ветвях окружающих нас деревьев. Олени уже давно бродят по поляне, обгрызая стебли подроста и съедая побеги растений, лишая их шансов на жизнь. При таких условиях эта поляна никогда снова не станет лесом. Я как раз с раздражением думаю, почему бы волкам не растрясти свои задницы и не выполнить природное предназначение, когда замечаю какое-то движение. Сначала это похоже на игру света, потом между деревьями что-то мелькает.

Я хватаю Дункана за руку, предупреждая его сидеть тихо.

Из тени медленно выползает бледная лапа. Потом морда с черным кончиком. Настороженные уши. Белая волчица.

Я указываю Дункану, куда смотреть.

Затем веду рукой вдоль берега реки, где из-за деревьев также спокойно смотрит бурый волк. Они стоят с подветренной стороны, так, чтобы их нельзя было учуять.

— Они унюхали нас, — шепчу я, — но они раненые и голодные. И кто знает, сколько они будут следить за стадом.

— Они нападут?

— Может быть. Здесь удобное место.

Два волка, которых мы видим, — Пепел и ее новоиспеченный зять, Номер Двенадцать, — стоят неподвижно, наблюдая. Дочь Пепел, Номер Тринадцать, тоже где-то здесь, возможно, потихоньку подбирается с другой стороны, чтобы отрезать оленям пути отхода. А позади нее прячутся шестеро неуклюжих волчат, страстно желающих учиться охоте. Я привела сюда Дункана, чтобы посмотреть на стадо, но не могу поверить, что нам повезло заметить хищников. Олени действительно находятся на территории стаи Абернети, но, несмотря на свое прежнее бахвальство, я редко сталкивалась с волками, за которыми не следила по джипиэс-датчикам или радиосигналам.

Интересно, что видит Дункан, когда смотрит на них? В моих глазах они выглядят грациозно-сильными, бесконечно терпеливыми и самыми красивыми созданиями на свете. И в тот миг, когда я думаю об этом, они обмениваются безмолвными знаками и вырываются из своих укрытий. Ловкие, мощные, великолепные. Олени бегут. Большинство устремляется на север, к горам. Пятьсот голов оленей мчатся стадом, и земля содрогается от могучего грохота, который я чувствую телом, рукой, лежащей в руке Дункана, вибрирует от их дружного топота, вибрация проходит сквозь нас — всего два волка сотрясают мир.

Отколовшаяся от общей толпы группа оленей бросается к реке. Иногда вода может служить хорошим убежищем: вброд волки переправляются намного медленнее, чем олени. Но сегодня это оказывается ошибкой, потому что Номер Тринадцать и молодняк сторожат на противоположном берегу, так что пересекать поток нельзя. Беглецы в панике барахтаются в воде.

Пепел и Номер Двенадцать врезаются в стадо, отделяя оленя, которого уже выбрали. Это маленькая самка. Охотники высматривали ее несколько дней. Пепел гонит ее в реку, где несчастной преграждают дорогу соплеменники. Они суматошно мечутся вверх и вниз по реке, и в этой коловерти Пепел почти не торопясь входит в воду и смыкает свою пасть — и мой рот — на шее у жертвы.

— Боже мой, — выдыхает Дункан.

Олень пытается вырваться, но Пепел только крепче стискивает безжалостные зубы, и мощные челюсти держат бедную самку мертвой хваткой. Она позволяет добыче немного протащить себя вперед, пока олень не спотыкается и не тонет. Оба животных какое-то время совершенно неподвижны. В этой игре на терпение есть что-то интимное. Теперь, когда стая волков их больше не преследует, остальные олени разбегаются. Хищники смотрят, как их вожак, дождавшись последнего дыхания жертвы, тащит ее на траву. Пепел, Двенадцатый и Тринадцатая принимаются пожирать добычу, пачкая кровью шкуру. Молодые волки рыскают вокруг, порой бросаясь попробовать свежего мяса, но знают, что им достанутся лишь объедки.

Мой рот наполняется теплой слюной; я ощущаю волчий голод. Для человека нет ничего проще и определеннее.

Я моргаю в меркнущем свете и только сейчас осознаю, что сгущается темнота. Скоро мы уже не сможем разглядеть пирующих волков, так же как и дорогу домой. И еще я понимаю, что до сих пор держу руку Дункана, и отпускаю ее.

— Нам нужно идти, — говорю я.

Сначала он не отвечает, потом произносит:

— Невероятно… — И медленно качает головой. В сумерках мне кажется, что в глазах у него стоят слезы.

— Да, — ласково говорю я. — Впечатление незабываемое.

Между нами проскальзывает какой-то другой тип понимания, оно словно бы выходит на иной уровень. С самого начала мы ощущали взаимное желание, но теперь появилось нечто новое. В его присутствии я чувствую тишину и спокойствие.

Но слишком быстро мне приходит в голову: я настолько прониклась чувствами волка, что не испытала ощущений оленя. Ни разрываемой плоти, ни ужаса пожираемой жертвы. Только вкус крови. Я отворачиваюсь от Дункана.

Мы долго идем к машинам. Я беспокоюсь из-за ноги Дункана; он хромает теперь гораздо сильнее, и лицо у него бледное как полотно. Я начинаю сомневаться, дойдет ли он до пикапа, и быстро пытаюсь сообразить, что предпринять, если он будет не в состоянии идти дальше. Можно соорудить подобие носилок и тащить его волоком. Можно съездить за помощью. Но он продолжает ковылять, делая один упрямый шаг за другим. Когда мы наконец добираемся до машин, Дункана трясет, а у меня кружится голова и я уверена, что вокруг нас в темноте шевелятся какие-то фигуры.

— Спокойной ночи, — говорит он, и я испытываю облегчение оттого, что мы прощаемся так просто. Но потом он добавляет: — Я понимаю, почему ты никому не доверяешь. Но доверие нужно проявлять изначально, а не ждать, пока люди его заслужат.