Лунный камень Сатапура - Масси Суджата (версия книг TXT, FB2) 📗
— А куда подевались птицы?
— Вон они. — Сваруп указал в угол, где дожидались трупоеды.
Разъяренный шут кинулся к птицам, на ходу вытаскивая из складок одежды короткий острый кинжал. Почуяв опасность, стервятники сорвались с места, криками предупреждая сородичей, и улетели.
Сердце Первин пустилось вскачь, когда Адитья начал выкрикивать вслед птицам бранные слова. Когда они скрылись из виду, он обратился к сбившимся в кучку слугам — они в ужасе дожидались в уголке сада. Голосом тихим и хриплым он приказал:
— Сходите за красивой тканью, чтобы я мог завернуть в нее Бандара. Я отнесу его в храм для достойного погребения.
Шут так любил обезьянку, что считает, ее должен кремировать жрец? Первин не знала, что у индуистов такое допустимо. С другой стороны, у них же есть обезьяний бог Хануман. Возможно, Бандара погребут в храме Ханумана.
У самого уха раздался, обдав его теплом, голос Сварупа:
— Он горюет. Давайте оставим его. Я провожу вас в вашу комнату.
— В этом нет нужды. — Первин, все еще чувствуя тошноту, повернулась и зашагала ко дворцу. Однако Сваруп, хотя она и отвергла его предложение, зашагал с ней рядом по блестящим мраморным полам нового дворца.
— Сюда, — сказал он, когда она приостановилась. Она последовала за ним, потому что успела запутаться в бесчисленных поворотах и залах, открывавшихся в конце коридоров. Смерть обезьянки так ее выбила из колеи, что она забыла расположение комнат.
У самой широкой лестницы, по которой они спустились раньше утром, Первин сказала:
— Когда чоти-рани вернется с прогулки, не попросите ли вы ее зайти ко мне?
Князь натянуто улыбнулся.
— Не забывайте, что она соблюдает пурду. Я не могу к ней войти.
Первин понятия не имела, распространяется ли нестрогая пурда на деверей. Возможно, Мирабаи лишь прикрывается ею, поскольку недолюбливает Сварупа. В любом случае, его слова напомнили Первин, что обе махарани полностью отрезаны от общества. Когда они со Сварупом начали подниматься по лестнице, Первин спросила:
— А она может хоть как-то общаться с внешним миром?
— Ну, чувств своих она не скрывает. В принципе, письма за нее должен писать мистер Басу, но то, в правительство, она написала сама. Ответ на него — ваше здесь присутствие.
— Ваша мать тоже написала письмо. И если бы они не высказали противоположные пожелания, меня бы сюда не прислали. — Первин поднялась ступеней на двадцать, впереди было еще два пролета. Бросив на князя косой взгляд, она добавила: — Мистер Сандрингем сказал мне, что получает письма от одного из дворцовых управляющих. Вам известно, общается ли чоти-рани с этим человеком?
— Да, каждый день. Он разве вам об этом не говорил?
Первин удивилась.
— Я не встречала никого, кто носил бы этот титул.
— Наставник детей Басу также является дворцовым управляющим. Он проработал во дворце сорок с лишним лет. Знает, что говорить слугам, как разрешать споры между домочадцами.
Первин задыхалась — и от подъема, и от мысли о том, что столь ответственную должность занимает бессильный старик.
— То есть мистер Басу всегда и обучал детей, и заправлял дворцовыми делами?
— Нет, он это делает только с тех пор, как предыдущий управляющий, Чираг Дхиллон, решил перейти на работу ко мне.
— А почему мистер Дхиллон оставил столь важный пост и перешел к вам? — Первин заметила, что искренности на лице у князя поубавилось.
— Почему я обязан посвящать вас в свои дела? — выпалил он в ответ. — У вас, по вашим словам, другое задание — безопасность моего племянника.
Уход надежного управляющего со своего поста наверняка дестабилизировал ситуацию. Да и администрирование княжества, скорее всего, забуксовало. Но зачем ей подливать масла в огонь? Нет, ничего путного из этого не выйдет.
Они добрались до гостевого крыла, и Первин увидела, что дверь в ее комнату открыта. Ей не хотелось, чтобы князь туда входил. Пытаясь сохранять сдержанность, она сказала:
— Что важно, а что нет, мы поймем, только когда узнаем все факты.
— От здоровья обезьян до имен самых распоследних слуг! — Он покачал головой и глянул на нее со снисходительной улыбкой. — Вы задаете совершенно неожиданные вопросы. Любопытное нас ждет расследование.
Не отвечая на его выпад, Первин повернулась спиной к открытой двери, тем самым преградив князю вход и обозначив конец разговора.
— Благодарю вас. Всего хорошего.
Князь Сваруп бросил на нее удивленный взгляд — похоже, его никто и никогда еще не отсылал прочь. Тем не менее он развернулся на каблуках и зашагал прочь по коридору, причем туфли так стучали по плиткам, что у Первин затряслись все поджилки.
Первин вошла — Читра стояла у открытой альмиры. Она повернулась и безмятежно взглянула на Первин.
— Вы пришли отдохнуть, мемсагиб?
Когда Первин, грязная и мокрая, попала во дворец, она сполна оценила заботливость Читры, но теперь думала об одном: что у служанки на уме?
— Что вы делаете с моими вещами?
— Просто складывала одежду, которую дхоби только что погладила. Вчерашнюю.
Читра показала ей выстиранную белую кружевную блузку, которая вчера была вся перепачкана, и у Первин слегка отлегло от сердца.
— Быстро ее постирали — а вчера вечером, когда я ложилась спать, еще шел дождь.
— Да, но у нас есть теплая комната для просушки белья. — Читра с гордостью добавила: — А утюг у дхоби горячий-горячий!
Первин подошла к альмире и взглянула на безупречный шелковый прямоугольник — ни единой морщинки. Она переживала, что сари Гюльназ будет испорчено, но казалось, оно стало даже глаже и блестело ярче, чем когда невестка вручала его Первин.
Читра заговорила торопливо — видимо, опасаясь гнева Первин:
— Вашу блузку, нижнее белье и вчерашнюю ночную сорочку тоже стирают. А гара-сари тоже отправить в стирку? Оно не грязное, но его можно слегка погладить.
Первин сейчас было совсем не до одежды.
— Нет, от частых стирок ткань выцветает. Скажите дхоби, что я высоко оценила, как он отстирал одежду, попорченную под дождем. Я потом оставлю ему бакшиш.
Читра разгладила ладонью поверхность сложенного гара-сари и робко улыбнулась.
— Мемсагиб, у меня для вас хорошие новости. Пришли носильщики с вашим паланкином.
Первин прикрыла глаза и беззвучно прошептала благодарственную молитву. У нее не было привычки ходить на официальные богослужения, но сейчас появление столь необходимого транспорта показалось ей даром провидения.
— Отличные новости. А паланкин починили?
Читра кивнула.
— Его оставили у дома привратника. Носильщики будут ждать сколько понадобится, а потом доставят вас домой.
Первин представила себе, каково им пришлось ночью в лесу, под дождем.
— Бедняги, наверное, страшно голодны. И очень устали!
Служанка бросила на нее недоверчивый взгляд — и Первин вспомнились слова Адитьи, удивленного ее заботливостью. Видимо, здесь редко заговаривали о тяготах жизни слуг.
— Да, они устали, но их уже накормили.
Первин тут же охватила паника.
— С какой кухни?
Читра озадаченно пояснила:
— У нас, слуг, своя кухня. Хижина рядом со старым дворцом. Мы же не той касты, что князья. Собственно, мы принадлежим к самым разным кастам. Нам положено есть свою пищу и использовать свою посуду.
— А остатки с главных кухонь вам отдают?
— Никогда. Для нас это слишком дорогая пища. Ее передают в храм рядом с дворцом, для прихожан. — Читра мягко затворила дверцу альмиры, заперла. Потом вложила ключ Первин в руку. Этим жестом она как бы пыталась ее подбодрить — и у Первин появились силы на то, чтобы действовать дальше.
Взяв ключ, Первин кивнула и продолжила:
— У меня есть еще вопрос. Я знаю, что на прошлой неделе у махараджи болел живот. Сегодня он бегал вдоль самого края дворцовой крыши. Вы не припомните, он когда-то болел, подвергался опасности?
Читра провела языком по губам, как будто они внезапно пересохли.
