Пока подружка в коме - Коупленд Дуглас (читать полную версию книги .TXT) 📗
Ей очень недостает возможности вскочить и убежать, недостает привычной прически, недостает ощущения собственной нормальности, права смешаться с толпой. Она уже решила, что лучший способ существования в этом мире для нее будет заключаться в том, чтобы расценивать все-все происходящее с нею как значимые совпадения, предзнаменования, намеки на близкое чудо. Она помнит, что жила так, когда ей было шестнадцать, и решает непременно восстановить в себе такое видение мира.
Говядина — юг / курица — север.
Вечером после съемок Карен почти сразу же ложится спать, избегнув таким образом расспросов по поводу того, что она наговорила Глории и Джейсону. Когда Ричард утром уходит на работу, она все еще спит. Когда он звонит домой днем, никто не берет трубку — предрождественское хождение по магазинам, понятное дело. Ричард звонит Венди на работу, и они договариваются попить кофе в «Парк-Рояле». Разговор идет под угнетающе бодренькую магазинную музыку. Раз тридцать помешав сахар в чашке, Венди говорит:
— Я могу предположить, что разум Карен, ее мыслительная деятельность не столь безупречны, как нам показалось вначале. Скажи, вот тебе не страшно — ну, на юг лететь?
Ричард, которому предстоит командировка в Лос-Анджелес, кивает. Вылетать нужно двадцать седьмого. Обратно — на следующий день.
— Отложить нельзя?
— Нет. Иначе мы собьем весь график. И потом — так только хуже будет. Представь себе, что я останусь дома. Это же только усилит глюки Карен или эту ее фобию.
Ричард откусывает кусок сдобной булочки.
— Это ведь глюки, да?
— Кто знает. Это как когда видишь каких-нибудь сектантов: стоят себе бородатые ребята с плакатом типа «Скоро конец света», и какая-то, пусть крохотная, часть тебя задумывается: «А что, если так?» Загадочно все это и страшновато. Вы с Карен уже говорили об этом?
— Нет. Времени не было. Вечером попробую. Эти праздники — все наперекосяк. Слушай, Венди, ответь мне на один вопрос. Ты бы на моем месте поехала в командировку?
— Скорее всего, да.
Вечером Карен и Ричард впервые по-настоящему ссорятся. Осадок от этой ссоры остается у них всю следующую неделю.
— Ричард, двадцать восьмое — плохой день.
— Карен, так нельзя. Что с того, что ты повторяешь как попугай: «Должно случиться что-то ужасное»? Скажи мне, что и почему. Расскажи, что ты знаешь, что предчувствуешь.
Карен, со вздохом:
— Значит, ты мне не веришь?
— Карен, согласен я с тобой или нет — в данном конкретном случае не имеет ничего общего с тем, доверяю ли я тебе, люблю ли тебя. Пожалуйста, постарайся посмотреть на это с моей точки зрения.
— А как ты сам объяснишь мне то, что Венди рассказала нам про Пэм и Гамильтона? Ну, помнишь, как их синхронно трясло в реанимации.
— Никак не объясню. Не знаю.
— А то письмо, которое я оставила тебе, оно что — ничего не значит?
— Конечно, значит, и очень многое.
— А то, что мое интервью будут показывать двадцать седьмого? Это тебя не останавливает? Мог бы и остаться со мной — поддержал бы, что ли.
— Ну, не повезло. Так совпало. Я посмотрю его там. И все это время мы будем с тобой на связи по телефону.
— Значит, ты все-таки собираешься ехать?
— Я не собираюсь, я поеду. Если, конечно, ты не приведешь мне достаточно убедительных и ясных доводов относительно грозящей опасности. Что все вдруг заснут насмерть, — этого мне недостаточно.
— Ричард, как бы я хотела рассказать тебе все. Я не вредничаю и ничего от тебя нарочно не скрываю. Ну, слышу я эти странные голоса. Единственный раз они звучали отчетливо, когда у нас была Глория.
Ричард изо всех сил старается выглядеть спокойным и невозмутимым. На самом деле он действительно начинает волноваться за разум Карен.
— Карен, я лечу всего на один день. Переночую там, и обратно. На работе мы договаривались об этой командировке за несколько месяцев. В рождественские каникулы найти мне замену просто нереально.
— Что там у тебя такого важного, что ты готов бросить все?
Ричард вдруг ловит себя на том, что спорит с Карен, как с упрямым ребенком.
— Мне нужно договориться о смете на съемки и представить список объектов. Это очень важный этап работы, и делать это полагается тому, кто за нее отвечает. Лично.
— Ну и катись…
— Пожалуйста, не нужно «ну и катись».
— Ну и катись.
Несмотря на все разногласия, Ричард и Карен объявляют перемирие. Рождество и помолвка отмечаются, как планировалось. Все дарят друг другу подарки, придумывают маленькие сюрпризы. Меган наготовила самодельных украшений из чертежной бумаги и фольги — хватило на всю комнату. Окна в гостиной слегка запотели, в воздухе витает аромат глинтвейна. Пэм и Венди произносят прочувствованные тосты, даже неромантичный Гамильтон растроганно прочищает горло, а Лайнус с излишне серьезным видом изучает структурную целостность торта с безе.
По ходу вечеринки происходит нечто действительно странное. Сначала слышится металлическое «клац-клац» по оконному стеклу окна в гостиной; обернувшись, все видят страусиную голову, сосредоточенно тыкающую внушительным клювом в стекло. Ощущение такое, что это сон, только почему-то у всех одинаковый. Затем появляется второй страус. Этот, в свою очередь, столь же сосредоточенно принимается стучать в оконное стекло. В комнате воцаряется полная неразбериха. Карен в восторге:
— Ой, Ричард, как здорово! Просто умора. Это ведь ты для меня придумал? Какая прелесть.
В поле зрения появляется мистер Леннокс — сосед, его участок углом сходится с их. В руках у соседа моток веревки. Маленького роста, с большими усами, он начинает рассыпаться в извинениях:
— Понимаете, они сбежали из гаража. Я собирался увезти их в Эбботсфорд, но, сами понимаете, сейчас праздники и все закрыто.
Меган интересуется:
— Кому, спрашивается, могут понадобиться эти жлобского вида птицы?
— Что ты, Меган, это же пища будущего! Шикарное мясо — легкое, как соя, и вкусное — не хуже говядины. Это, если хотите знать, мой пенсионный фонд. Не поможешь мне? Подержишь веревку?
Начинается уморительное страусиное родео. Мистер Леннокс больше всего боится, что с его «инвестициями» что-нибудь случится.
— Умоляю, только не дайте им сбежать в лес! Там им конец. Они там себе ноги переломают, или их койоты сожрут. Они ведь такие глупые!
Ближе к ночи небо чернеет, становится холодней. Компания друзей устраивается поближе к камину; наступает очередь пирогов с черникой.
Потом звонят в дверь. Открывать идет Лайнус. На пороге стоит Скиттер, но Лайнус не знает его в лицо.
— Меган здесь?
— Меган, к тебе пришли.
Меган и Дженни без лишних слов выскакивают за дверь, прихватив с вешалки куртки. Ричард возится за елкой — ищет какие-то компакт-диски. Он ничего не слышит. Через минуту Лайнус спрашивает:
— Слушай, а что это за байкер-уголовник?
— В смысле?
— Ну, тот парень, с которым Меган ушла. Такой, еще со шрамом на роже.
— Со шрамом? — Ричард наконец врубается. — Твою мать!
Рейс Лос-Анджелес-Ванкувер. Командир экипажа разрешает Ричарду сразу после взлета посмотреть на землю из кабины пилотов. Вид открывается просто божественный: небо в ямочках облаков, точно смеющийся младенец, потухшие вулканы, громоздящиеся вдоль побережья, плавный изгиб линии горизонта. Вернувшись на свое место, Ричард рассеянно листает «Ньюсуик» двухнедельной давности и вновь просматривает статью, посвященную Карен. Мысленно он перебирает события прошедшей недели, и ему вдруг становится жутко. Капля холодного пота медленно сползает по его лбу из-под линии волос, пересекает бровь и затекает в глаз.
Полет продолжается. В салоне холодно: авиакомпании теперь не обогревают салоны так, как раньше. Экономия. Подают обед. Забирают посуду. Низкое, над самым горизонтом, солнце бледно и бесцветно. Декабрьский закат, даже солнечный свет кажется тусклым и темным.