Не спрашивайте меня ни о чем - Пуриньш Андрис (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Я незаметно следовал за ними.
Они вошли в кафе, и минут двадцать я топтался в ожидании, пока наконец мог поплестись за ними, как полицейский агент.
Потом они распрощались.
Я выждал, покуда та, другая, отошла подальше, перебежал улицу, взял Диану сзади за плечи и прошептал счастливым голосом:
— Здравствуй, радость моя!
Ее волосы пахли земляникой.
Она, вздрогнув, оглянулась, вроде бы смутилась, так, во всяком случае, мне казалось в течение некоторого времени, потом на щеках проступили ямочки от улыбки, и я коснулся их губами.
— Как ты меня напугал!
— Это за то, что к тебе не дозвониться.
— Плохо звонил.
— Да ты что! Ежедневно по нескольку раз. Уже стал опасаться, что твои девочки на работе разозлятся на меня.
Она пожала плечами.
— Разреши! — Я взял у нее из рук сумку. — Ты куда идешь?
— Домой. Потом к портнихе.
— Можно и мне с тобой?
— Вообще-то… Нет, лучше не надо, Иво, — запнулась почему-то Диана. — Она не любит, когда приводят посторонних.
— Я же ее не съем!
Диана засмеялась и покачала головой.
— Она ужасно странный человек.
— Зачем же ты к ней ходишь?
— Шьет она очень хорошо.
— А ты не можешь сегодня не поехать?
— Я обещала. — Она кусала губы, а потом торопливо проговорила: — Но ты можешь проводить меня до дому.
Мы вошли в комнату Дианы.
Все так же, как было, когда цвела сирень. Большие вазы на столе и на полу, только вместо сирени заалевшие, пожелтевшие листья клена и берез. Пахнет, как в роще.
Я бросился в старое кресло-качалку и здорово раскачался.
Диана была тиха и неразговорчива.
— Что же все-таки произошло? — спросил я. — Скажи мне коротко и ясно.
— Ничего, — ответила она.
— Сегодня ты выглядишь в точности так же, как в тот день, когда я увидел тебя впервые.
— Почему? — Она улыбнулась и села ко мне на колени.
Старое кресло угрожающе заскрипело, но я не придал этому значения и качнулся еще раз.
Обнял ее и сказал:
— Я должен тебе сообщить что-то очень важное. Только дай слово, что не встанешь, пока я не договорю до конца.
— Хорошо, даю слово, — протянула она ребячливо. — Буду тебя слушать хоть до утра.
— Ничего не выйдет. Тебе же к портнихе.
— Это зависит от того, что ты будешь говорить.
Мы качались, кресло скрипело, пахло увядающими листьями, а я уже готов был сказать ей все: о наших отношениях, о женитьбе, обо всем…
А потом вдруг передумал. Шестым чувством уловил, что сегодня лучше об этом не заикаться. Скажу, когда почувствую, что мы вместе настроены на одну волну.
Я поцеловал ее.
— Хочу любить тебя и хочу, чтобы ты любила меня.
— Я буду любить тебя всегда.
Порыв ветра влетел в полуголый куст сирени за окном и раскачал ветви. Желтые блики осеннего солнца зайчатами забегали по полу и дивану. Левая створка окна распахнулась. Зареяли на ветру белые занавеси. Комнату наполнила осенняя свежесть.
Кивком головы я показал на летящие по ветру занавески.
— Погляди-ка! И тогда — помнишь? — ветер тоже распахнул окно, и опрокинулась ваза. Ты успела ее поймать, но краешек все-таки отбился… Ты стояла в луже, сирень лежала у твоих ног, и ты все смеялась, смеялась, пока не рассмешила и меня.
Теперь вазу больше не ставят на окно.
— Родная, если б ты знала, до чего я тебя люблю…
— И я тоже…
Потом сказала:
— Наружная дверь раскрыта. Я думала, мы на минутку.
— А вот я так не подумал, — рассмеялся я, — хоть и не сказал тебе об этом.
— Погоди, я сейчас приду.
Она выскользнула из комнаты, тихонько притворив за собой дверь.
Я задернул оконные шторы. Между ними осталась щель, через которую солнце светило на диван. Разделся, кинул одежду на качалку и нырнул под одеяло.
Погладил солнечный луч. Рука ощутила тепло. Чему-то улыбнулся и стал смотреть на дверь.
Вошла Диана. Босая.
— Туфли слишком стучат, — сказала она, — а вокруг все так тихо-тихо.
Она раздевалась.
Я подпер голову рукой и смотрел на нее.
— Не гляди на меня так, — сказала она неожиданно, — отвернись к стене.
— Почему? — удивился я.
— Не смотри!
— Но почему же?
— Я прошу тебя.
— Хорошо. Зажмурюсь.
— Отвернись к стене! — резко воскликнула она. — Ты слышал?
Я отвернул голову в сторону и прикрыл глаза.
— Ладно. Больше не смотрю. Ты прекрасна.
Она промолчала. Подошла и села на диван.
— А теперь можно?
— Нет, — сказала она.
— Почему?
— Перестань!
Она легла рядом.
Мы лежали, не прикасаясь друг к другу.
Над домом пролетел самолет. Я открыл глаза. Заблудившееся в комнате золотисто-пестрое насекомое ползло по солнечному лучу. Вдали погромыхивал последний гром. От горького аромата увядания кружилась голова.
Луч заходящего солнца проскользни по гравюре, на которой рыбаки вытаскивали лодку на берег озера и возвышался на скале замок.
Я сидел у себя в комнате и крутил ручку настройки приемника. Взбулькивали разноязыкие голоса и звуки музыки. Просто в ужас можно прийти, до чего же на свете много людей, которые не понимают друг друга.
Предоставил слово Риму. Пели по-итальянски. Я люблю слушать песни, слов которых не понимаю. Я могу думать, что поют именно о том, что происходит в моем воображении. На английском я слушать не мог, а Диана — та на французском. Французский она учила в школе и знала довольно прилично. Просто даже завидно, как иные люди способны к языкам. Но, между прочим, знаю я одного малого, который окончил институт, а английский знает хуже меня, хотя я в этом смысле далеко не светило.
Побросал в портфель учебники к завтрашнему дню и вышел в коридор позвонить Диане на работу.
Наконец-то и нам провели телефон, но многие еще не знали номер, и звонков раздавалось совсем мало. Правда, Яко пытался втолковать нам, чтобы номер мы давали как можно меньшему числу людей, иначе от звонков не будет никакого спасу. А мне хотелось, чтобы звонили почаще. Если уж мне так мало пишут, пусть хотя бы звонят чаще.
Набрал номер. Кто-то взял трубку.
Я услыхал ее голос.
— Диана, привет!
— Это ты, Иво?
— Ну а кто же еще, — радостно отозвался я. — Звоню целую вечность, а тебя все нет и нет на месте.
— Очень много работы.
— Это же безобразие — заставлять женщин столько работать.
— В нашей секции одна заболела.
— Так когда мы можем сбежаться? Завтра ты свободна?
— Какое там! Работаю.
— А вечером?
— Даже не знаю… И потом, тебе же надо учиться. Главное теперь — закончить школу.
— Мелочи жизни.
— Насчет завтра мне сегодня сказать трудно. Позвони завтра на работу.
— Ты будешь обязательно?
— Да.
— Я позвоню стопроцентно. Часов около десяти, ладно? Из школы.
— Да… Иво…
Сухой щелчок, и в трубке короткое попискивание: пи-и, пи-и, пи-и…
Бросил трубку.
Я знал, что на нее иногда находит депрессия.
Каким-то чудом у Дианы выдался свободный вечер, и мы решили рвануть на танцы.
Влез в полосатые брюки и джемпер, и тут в мою комнату вошла мама.
— А в школу тебе завтра не надо?
— Надо, надо, надо!
— А уроки на завтра сделать не надо?
— Надо, надо, надо!
— И ты заниматься не будешь?
— Нет, нет, нет!
— Это почему так?
— Потому, потому, потому!
— Ты не мог бы изъясняться попонятней?
— О да, о да!
— Мне что-то не нравится твой образ жизни.
— Пусть он тебя ни капельки не волнует. Все о’кэй!
— Но ведь ты не приготовишь задание на завтра?
— Разок можно и не выучить. И так я чересчур много учусь. Знаю одного студента из политеха, который на втором курсе загремел в сумасшедший дом из-за того, что перезанимался математикой.
Она покачала головой и закрыла дверь.
