Первый день - Леви Марк (полные книги .txt) 📗
— У вас фотоаппарат при себе?
— Вы что, собираетесь сделать снимки на память? Ни в коем случае! Я много съел, к тому же здесь невозможно выпрямить ноги, так что я наверняка похож на кита, которого затолкали в консервную банку.
— Нет, Уолтер, я не вас хотел сфотографировать.
— Хорошо. Если у вас найдется приспособление, при помощи которого вы сумеете добраться до моего кармана, — фотоаппарат ваш. Сам я не могу даже шевельнуться.
Должен признаться, мы действительно чувствовали себя словно сардины в банке, и достать фотоаппарат оказалось делом нелегким. Выудив его из кармана Уолтера, я поспешно пересмотрел сделанные в Ираклионе снимки. В голове моей возникла смутная догадка, и я замер в растерянности, вновь уставившись в иллюминатор.
— Думаю, мы правильно сделали, что вернись в Лондон, — сказал я, опуская фотоаппарат Уолтера к себе в карман.
— Ну ладно, посмотрим, что вы запоете, когда завтра утром усядетесь завтракать на мокрой от дождя террасе паба.
— На Гидре вас всегда примут с распротертыми объятиями.
— Дайте мне хоть под конец немного поспать! Думаете, я не замечаю, как вы всякий раз, разбудив меня, потихоньку хихикаете?
Лондон
Я посадил Уолтера в такси и, добравшись до дома, бросился к компьютеру. Загрузив фотографии, внимательно их просмотрел и решил написать моему старому другу, живущему в нескольких тысячах километров от Лондона. Я послал ему электронное письмо, прикрепив фотографии, сделанные Уолтером, и спросил, что они ему напоминают. Тут же пришел коротенький ответ: Эруэн обрадовался, получив весточку от меня. Он пообещал изучить присланные мной картинки и ответить мне как можно быстрее. Хотя работы у него по горло: радиотелескоп на плато Атакама опять требует ремонта.
Известие от него пришло три дня спустя, около полуночи. Только на сей раз это было письмо, а телефонный звонок, и голос Эруэна я поначалу даже не узнал.
— Как ты сотворил такое чудо? — прокричал он в трубку, даже не поздоровавшись.
Поскольку я мешкал с ответом, Эруэн, не давшись, задал мне следующий вопрос, который удивил меня еще больше:
— Ты, наверное, когда-нибудь мечтал Нобелевской премии? Так вот, у тебя появился реальный шанс ее получить. Каким образом ты сумел создать такую модель? Просто чудо, я такого себе и представить не мог! Если ты послал эти картинки, чтобы сразить меня наповал, ты в этом преуспел!
— Скажи мне, Эруэн, что ты на них увидел?
— Ты прекрасно знаешь, что я увидел, хватит пускать пыль в глаза и напрашиваться на комплименты. А теперь выкладывай, как тебе удалось совершить такое гениальное открытие, — или ты намерен злить меня дальше? Кстати, можно мне показать картинки нашим общим друзьям?
— Нет, только не это! — взмолился я.
— Понимаю, мне и так очень приятно, что ты оказал мне доверие и поделился этим чудом, прежде чем опубликовать официальный отчет. Когда ты собираешься это сделать? Уверен, тебе сразу оформят командировку к нам — впрочем, у тебя будет богатый выбор: все команды астрономов наперебой станут тебя приглашать.
— Эруэн, умоляю тебя, опиши, что ты увидел!
— Тебе, наверное, надоело в двадцать пятый раз рассказывать самому себе о своей работе, и ты хочешь, чтобы это сделал я. Ясное дело, я бы тоже места себе не находил от волнения. Но знаешь, старик, услуга за услугу: сначала ты мне расскажешь, как ты все это провернул.
— Что я провернул?
— Не вздумай надо мной издеваться и уверять меня, что это у тебя вышло случайно.
— Эруэн, давай ты первый.
— У меня ушло три дня на то, чтобы угадать, что все это значит. Только не вздумай обвинять меня в невежестве: созвездия Лебедя, Пегаса и Цефея я, разумеется, узнал сразу, несмотря на непривычные звездные величины, углы и расстояния. Ты хотел расставить мне ловушку, но меня не так-то легко поймать! Я стал размышлять, какую игру ты затеял, зачем ты приблизил друг к другу звезды и какими уравнениями пользовался в расчетах. Я пытался понять, каким принципом ты руководствовался, когда расставил их таким образом, — это заинтриговало меня больше всего. Признаюсь, я сплутовал: воспользовался нашими компьютерами и заставил их два дня подряд производить нужные мне вычисления. Получив результат, я ни на секунду не пожалел о том, что задействовал наше оборудование. Мои догадки оказались верны, вот только я не сумел распознать тот объект, что находился в центре этих невероятных картинок.
— И что же ты увидел?
— Туманность Пеликана.
— А почему это тебя так взволновало? Потому что такой ее можно было увидеть с Земли четыреста миллионов лет назад! Мое сердце едва не выскочило из груди, ноги стали ватными. Все это казалось бесмысленным. То, что сказал Эруэн, — сплошная нелепица. Чтобы какой-то предмет, пусть даже полный загадок, проецировал на поверхность стены изображение звездного неба, — это немыслимо! И чтобы это звездное небо выглядело так, как полмиллиарда лет назад, — невозможно! — Эдриен, теперь твоя очередь, говори, как тебе удалось смоделировать все это. Я ему не ответил.
— Да, я несколько недель был у вас репетитором, и мне следовало бы помнить все, что вы Мне рассказывали. Однако после нашей неудачи на конкурсе прошло несколько недель, а за это время столько всего произошло, что я не могу винить себя в чрезмерной забывчивости.
— Туманность — колыбель звезд, рассеянное облако, состоящее из газа и пыли, расположенное в пространстве между галактиками, — коротко и ясно объяснил я Уолтеру. — В ней и зарождаются звезды.
Однако мысли мои были далеко, они унесли меня из Лондона на восточную оконечность Африканского континента, туда, где сейчас жила та, что оставила у меня этот таинственный кулон. Меня неотступно терзало одно подозрение: действительно ли она его случайно забыла. Когда я задал этот вопрос Уолтеру, он только покачал головой, видимо, считая меня наивным простаком.
Через два дня по дороге в Академию у меня произошла странная встреча. Я зашел выпить кофе в одно из тех бесчисленных заведений, что расплодились в столице, пока я работал в Чили. На какой бы улице они ни появлялись, выглядели они совершенно одинаково, и выпечку там тоже подавали везде одинаковую, и требовалось профессиональное знание многих языков, чтобы без запинки сделать заказ, — столько разных названий кофе и сладостей значилось в меню.
Когда я ждал, пока мне подадут мой «Skinny cap with wings» (что я перевел как капучино навынос), ко мне подошел какой-то незнакомец. Он заплатил за мой кофе и попросил уделить ему несколько минут: ему нужно поговорить со мной на тему, которая, как он сказал, меня очень заинтересует. Он увел меня в зал, и мы сели в кресла — скверные копии старых клубных кресел, впрочем довольно удобные. Мужчина долго смотрел на меня, потом заговорил:
— Вы работаете в Британской Академии наук, так?
— Совершенно верно, но с кем я имею честь?..
— Я часто встречаю вас здесь по утрам. Лондон — огромный столичный город, но каждый квартал — это деревня, где все на виду. В этом и состоит очарование этого большого города.
Я не мог припомнить, чтобы когда-либо сталкивался с моим собеседником, но я списал это на свою рассеянность, а потому поверил ему на слово.
— Я солгал бы вам, если бы сказал, что наша встреча случайна, — продолжал он. — Мне уже довольно давно хотелось поговорить с вами.
— Допустим, но чем я могу быть вам полезен?
— Вы верите в судьбу, Эдриен?
Когда незнакомец называет вас по имени, вы обычно начинаете беспокоиться. Со мной произошло то же самое.
— Зовите меня Айвори, поскольку я взял на себя смелость звать вас Эдриеном. Может, я несколько превысил те права, которые мне дает мой возраст.
— Так чего вы хотите?
— У нас есть две точки соприкосновения… Я, как и вы, занимаюсь наукой. У вас передо мной преимущество: вы молоды и можете еще много лет предаваться своей страсти. А я всего лишь старый профессор, который перечитывает пыльные книги, дабы занять время.
