Туристка - Торн Мэтт (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Она посмотрела через плечо. У нее в комнате Пол?
— Если хочешь. Только у меня не убрано.
— Мне все равно.
Мэри сняла цепочку, раскрыла дверь пошире и впустила меня внутрь.
На ней был зеленый махровый халат. Взгляд мой упирался куда-то ей в шею, а внутренний голос говорил с истерическим надрывом: но она же толще меня! Я попыталась вспомнить, когда в последний раз смотрела ей прямо в лицо, но единственное, что всплыло в памяти, это ее руки, сжимающие мои плечи. Она стояла и смотрела на меня, и мне показалось, что я уловила в ее лице выражение вины, но потом я догадалась, что она поражена цветом моих волос.
— Тебе нравится? — спросила я, поднимая вверх несколько прядей. — Мне кажется, что женщина должна постоянно менять свою внешность, если хочет удержать любовника.
Было видно, что она не ожидала таких слов. А чего, интересно, она ждала? Я представила себе их с Полом в постели смеющимися надо мной. Потом подумала о том, как она будет позже рассказывать об этом Нилу: заявилась, мол, ни свет ни заря с волосами пронзительно голубого цвета, а он станет недоумевать, что же такого увидел во мне.
— Что случилось? — спросила она.
Я принесла с собой пейджер, чтобы избежать лишних объяснений. И сейчас вложила его ей в руки, сказав:
— Наверное, мне нужно было тебе тоже послать сообщение по пейджеру. Тогда нам не пришлось бы встречаться, чтобы поговорить.
Мэри взяла свою сумку, вынула из нее пачку сигарет и предложила мне закурить. Потом начала хохотать с надрывом, и смех ее тут же перешел в слезы. Она потерла глаза тыльной стороной ладони.
— Полагаю, мы уже не друзья.
Она не обманула насчет комнаты, в которой на самом деле царил ужасный беспорядок. Все вещи, которые были убраны в день званого ужина, валялись на полу. Компакт-диски лежали кучей на стопке сигаретной бумаги, подносы с грязными тарелками выстроились вдоль дивана, а на пороге спальни валялся черный нейлоновый боди рядом со скомканными трусиками, в которых виднелась гигиеническая прокладка.
Я вздохнула.
— Я перенесу предательство, но чего не могу понять, так это зачем тебе понадобилось прилагать такие усилия, чтобы подружиться со мной. До встречи с тобой я едва перекидывалась несколькими словами с сезонными работниками. Было бы гораздо легче соблазнить Пола без дружбы со мной.
Она натянула халат на колени.
— Ты нравишься мне, Сара. Все, что я говорила тебе о впечатлении, которое ты на меня произвела своим умом и образованностью, совершенная правда. Я никогда не встречала такую женщину, как ты. Но это не останавливает меня от чувств, которые я испытываю к Полу и Нилу.
— У меня даже нет друзей среди женщин, — сказала я, все еще не в силах понять, как могла сложиться подобная ситуация.
Теперь она рыдала вовсю.
— Мне очень жаль, Сара. Прости.
— Нет, нет, не сожалей об этом. Совершенно ясно, что ты теперь новая модель, а я, к сожалению, не смогла достаточно грациозно передать тебе корону.
И я ушла от нее.
Сразу же, войдя в офис, я поняла, что Мэри уже позвонила Полу. Он закрыл за мной дверь и схватил карандаш, чтобы чем-то занять себе руки.
— Мы все еще можем быть откровенны друг с другом, да, Пол?
Он посмотрел на мои волосы.
— Конечно.
— Мэри сказала тебе.
— Она сообщила, что ты расстроена.
— Только потому, что ты ничего не сказал мне, — проговорила я своим самым дружелюбным, солидным тоном. — Я была удивлена.
— Ты тоже мне много чего не говорила. Мне казалось, что мы знаем о наших связях. У меня есть Иона, а у тебя — Генри. Потом у тебя появился Нил, ну а у меня — Мэри.
Он внимательно смотрел на меня. Я всегда больше уважала Пола, чем Генри или Нила, и все еще хотела ему нравиться. Если на то пошло, он дает мне столько, на сколько способен, и делает это, понимая, как меня тяготит пребывание здесь. Тут я опять почувствовала раздражение:
— Скажи только, ты рассказал Мэри о пирсе?
Он помолчал.
— Нет.
Я смотрела на него. Он отвел взгляд.
— Нет, это наше с тобой и всегда будет таким.
Я подошла к нему, обойдя стол, и обняла его.
— Я действительно любила тебя, — сказала я, прижимаясь лицом к его волосам.
Он рассмеялся.
— Я тоже люблю тебя.
Когда я шла к выходу, Нил, догнав меня, попытался заговорить со мной. Я пробормотала что-то и прошла мимо него. Он не стал останавливать меня, а я от него этого и не ожидала. Сбежав вниз по ступенькам, я прошла мимо солярия. Наверняка обслуживающие его женщины восхитились бы подобной драмой, а идиотка вроде меня могла бы послужить им пищей для сплетен не на одну неделю.
Интересно, солгал ли мне Пол про пирс? Трудно поверить, что он не упоминал о нем Мэри, особенно после того как удостоверился, какой возбуждающий эффект проект оказал на меня. Но я себя убедила, что глупо с моей стороны обижаться на самое меньшее из его предательств. К тому же Пол был прав. Я вряд ли имела право обвинять его в измене, после того как изгваздала его платье на пляже Вестона.
На улице было жарко, и не помешало бы взять такси вместо того, чтобы тащиться пешком на вокзал. Но я решила в последний раз пройти по городу, поскольку не собиралась больше приезжать сюда.
Я быстро шла, размахивая чемоданом и стараясь избегать тех мест, которые могли навести меня на мысль изменить свое решение.
Придя на вокзал, я купила билет и горячий сэндвич с беконом. До отправления поезда оставалось еще полчаса, и я устроилась в зале ожидания и стала слушать музыку, звучавшую из динамика. Передавали песню с незнакомыми мне словами, необыкновенно красивой мелодией и очень странной аранжировкой, превратившей старый хит в странную отрешенную мелодию, удивительно подходившую по настроению к моему отъезду из Вестона.
ВОСКРЕСЕНЬЕ
30 июля
Дорогая мама!
Я не собираюсь отправлять это письмо, поэтому, получив его, ты поймешь, что во мне что-то изменилось и я готова сказать правду. Я не собираюсь отправлять это письмо, но не смогу написать его, если не буду представлять себе, что ты его читаешь. Я, наверное, пишу путано, но дело в том, что мне необходимо кое-что тебе сказать, то, что трудно говорить в лицо, поэтому, изложив все в письме, я, возможно, сумею разрешить некоторые наши проблемы и потом буду вести себя с тобой разумнее.
Передо мной лежат твои письма, я их разложила на столе, чтобы почувствовать, что общаюсь с тобой. Боюсь потерять ощущение того, какая ты сейчас, и сбиться на те чувства, которые охватывали меня в подростковом возрасте. Может, ты хочешь, чтобы я все так же наскакивала на тебя, как делала это подростком? Ты несколько раз упоминала в своих письмах, что я слишком себя контролирую, но для меня это единственный способ быть честной.
Если письмо до тебя дойдет когда-нибудь, то на нем будет стоять штемпель, но даю тебе слово, что по нему ты не сможешь определить место, где я живу. В Вестоне я многому научилась, но самый важный вывод, который я сделала, — это никогда не привязываться только к одному месту. Так что, если я послала это письмо, значит, уезжаю куда-то, потому что меньше всего мне хотелось бы, чтобы ты снова направила Лесли по моим следам.
Ты писала, что раз я дала тебе свой адрес в Вестоне, значит, хочу получать от тебя письма. Это не так. Наверняка ты решишь, будто я говорю так, чтобы тебя обидеть (у тебя может сложиться такое впечатление по поводу многих слов в этом письме), но на самом деле я стараюсь всего лишь быть с тобой откровенной. Я сообщила тебе свой адрес, чтобы ты за меня не волновалась. Собиралась даже послать тебе свою фотографию на пляже, чтобы каждый раз, начиная беспокоиться обо мне, ты могла бы посмотреть на нее и удостовериться, что у меня все в порядке. Но, зная тебя и понимая, что тебе нужна постоянная связь, я дала тебе свой адрес в качестве акта доверия. Ты это доверие подорвала, так что я не повторю своей ошибки.
