Канатоходец. Записки городского сумасшедшего - Дежнев Николай Борисович (мир бесплатных книг .txt, .fb2) 📗
Мишка повернулся ко мне всем корпусом, и я увидел, что он не пьян. А если и пьян, то не от водки. Произнес ровным, как гладильная доска, голосом:
— Когда тебя призовут, не забудь, о чем мы говорили…
— Кто призовет? Куда?..
— Не валяй дурака, ты все прекрасно понимаешь! Туда, — потыкал пальцем в посветлевший над головой небосвод, — или туда, — пока-зал им же на выложенный плиткой пол. — Тут уж как свезет…
— Да ладно тебе, еще накличешь!
Он улыбнулся. Слабо, будто о чем-то жалея.
— Брось, Колька, мы взрослые люди, не стоит себя обманывать! Я ведь читал, не оставят тебя в покое, ты и сам это знаешь…
Я продолжал сопротивляться, передразнил:
— Призовут!.. Призывают к ответу…
Он положил мне на плечо руку:
— Оно и к лучшему! Подсудимому полагается последнее слово. Замолви его за всех за нас там, в сияющих высотах. От безысходности прошу, не от хорошей жизни… — И после паузы добавил: — А будет возможность, и за меня, раба Господа неразумного…
Я обнял его, прижал к груди. Прошептал:
— Просить-то чего, Мишань, чего просить?..
Он ответил одними губами, но я услышал:
— Чего ж еще, милости!
13
По словам матери, я начал говорить довольно рано. Остальное время ушло на то, чтобы научиться, когда надо, молчать. Овладел этим искусством далеко не сразу, а лишь пройдя тернистым путем проб и ошибок. Ими, как Красная площадь булыжником, он был выстлан вдоль и поперек. Но скоро выяснилось, что есть вещи и поважнее. Способность мыслить отличает человека от животного, умение процесс остановить — приближает его к небожителям. Оно оказалось мне не по силам. Суетные и назойливые, мысли преследуют меня повсюду и особенно упорствуют, когда набрасываю первый вариант романа, а проще говоря, его выдумываю. Тут голова работает, как ядерный котел, но когда-то надо еще и спать. Хотя бы для того, чтобы иногда находиться в сознании. Средство погасить цепную реакцию всего одно, оно же употреблялось русскими испокон веку для того, чтобы убежать от несправедливости и гнусностей окружающей действительности — полстакана водки залпом. Принимать зелье надо перед тем, как упасть в постель, тогда не пройдет и нескольких минут, как ты уплывешь пароходом в даль светлую, где тревогам нашего лучшего из миров тебя не достать.
Но это, если полстакана. Сколько пришлось на душу населения у нас с Мишаней, подсчетам не поддавалось. Казалось бы, чем больше, тем вернее эффект, только не все так просто, ученый сказал бы, что линейной зависимости здесь не наблюдается. Да и прошел тот возраст, когда можно было так по-студенчески надираться. Лежал по уши резиновый, старательно смежив веки. Совсем уже рассвело, а я все себя баюкал, представлял, будто лечу между свинцовой гладью вод и нависшими низко облаками, пока ширь озера подо мной не превратилась незаметно в залитую лунным светом дорогу. Во сне ли, наяву ли, только смена пейзажа и беззвездное небо над головой меня не обрадовали. На фига мне повторение пройденного, хорошего, как говорят, понемножку, но как фантазию ни напрягал, ни к чему это не привело. Видение не только не исчезло, а обернулось освещенным холодным белым светом нагромождением скал. Черт с ним, я был согласен на зажатую лесными просторами, упиравшуюся в горный массив ленту, но под ногами уже чувствовалась твердь камня, и ветер, взбивая фонтанчики снежных вихрей, гнал по вырубленной в скале площадке поземку.
Поднял от земли глаза. Передо мной, отгороженная ржавыми воротами, уходила вверх стена построенного во времена Крестового похода детей замка. Грубая кладка поросла местами мхом, на меня, разинув бронзовые пасти, смотрели бронзовые львы. Оглянулся, бок о бок со мной замерли Маврикий и бес. На вбитом в камень крюке висел покрывшийся патиной медный колокол. Ободренный взглядом ангела, Гвоздилло подошел к нему и взялся волосатой ручищей за веревку. Ударил три раза, но не нагло, как можно было ожидать, а опасливо, после чего рухнул всей своей громадой на колени и распростерся ниц. Наблюдавший за ним Маврикий сделал шаг назад и замер с гордо поднятой головой. Единственным звуком в наступившей тишине был гулявший эхом между скал гул колокола.
Прошла, казалось, вечность, прежде чем донесся душераздирающий скрип железа и по грубо обтесанной каменной стене метнулся красноватый отсвет факела. Хватающийся за остатки сознания, я затаил дыхание. Створка с головой льва начала медленно отворяться. В просвете на фоне изогнувшего спину моста стоял огромный, голый по пояс негр, на его могучих плечах и торсе таяли снежинки. Джеймс, личный слуга черного кардинала. О Господи, я и это угадал! В поисках подробностей его земной жизни снял когда-то с полки книгу Джованьоли «Спартак». Тот, кто стал впоследствии камердинером Нергаля, был единственным, кому, не без помощи темных сил, удалось спастись в последнем бою гладиаторов. С факелом в руке гигант был похож на первобытного африканского бога. Рассматривал меня так долго и внимательно, что я бы не удивился, если бы он достал из кармана шаровар лупу.
Но не достал, а, давая мне пройти, отступил молча в сторону. Ворота лязгнули, в массивные скобы за моей спиной лег дубовый засов. Рискуя на каждом шагу свернуть себе шею, мы перешли по обледеневшему подъемному мосту пропасть и углубились в лабиринт тоннелей. В нос ударил запах плесени и мышиных испражнений, под ногами захлюпала вода. От гулявших здесь сквозняков пламя факела рвалось, от чего по стенам метались страшные черные тени. Мой провожатый шел первым, не слишком заботясь о том, чтобы я за ним успевал. Открыв окованную железными полосами дубовую дверь, начал подниматься по узкой винтовой лестнице. Оказавшись в освещенной коптящей масляной плошкой келье, приказал мне жестом ждать и отодвинул в сторону массивную деревянную панель. За ней начинался потайной ход, в котором он поспешил скрыться, но очень скоро вернулся. Оглядел меня еще раз, не скрывая скептической ухмылки, и провел тесным коридором в большой, ярко освещенный зал.
Вытянулся в струнку:
— Экселенц!
Я все вспомнил. С каким удовольствием и старанием описывал внутреннее убранство замка. Как, рисуя предварительно на бумаге, развешивал по его стенам рыцарские щиты с гербами, расставлял фигуры в полированной стали доспехах. Отдавал таким образом дань своему счастливому, проведенному в играх детству, но и в мыслях не держал, что однажды увижу все воочию.
Перед жарко пылавшим камином сидел в вольтеровском кресле хрупкого телосложения мужчина, я не мог его не узнать. Нергаль! Черный кардинал, Начальник службы тайных операций Департамента темных сил. Я сам подыскал ему имя, наградил должностью и званием. Верный своему раз и навсегда выбранному обличью, он казался субтильным, но ощущение это было продуманно обманчивым. Образ стареющего немощного человека притуплял чувство опасности, в то время как приходилось иметь дело с сущностью, уступавшей по мощи лишь князю мира сего. Отложившись от Господа вместе с Денницей, Нергаль стал ближайшим его соратником, самой влиятельной персоной департамента, контролирующего на планете зло.
На массивных дубовых панелях лежал отсвет камина, играл красноватыми тонами на броне доспехов. То ли от холода, в зале было свежо, а скорее от нервов, меня трясло, как в лихорадке.
Страх можно перебороть, не будучи его крайней степенью, испытываемый мною ужас жил в каждой клеточке тела. По-церковному ровно горели свечи, потрескивали воткнутые в стены факелы. Секунды сливались в минуты, казавшиеся мне часами. Застывший рядом Джеймс переминался с ноги на ногу, Нергаль смотрел на игру языков пламени в камине и молчал.
Наконец, не поворачивая в мою сторону похожей на птичью головы, устало произнес:
— Удивлены?.. Сами же говорили этой, эээ…
— Законной Любке! — поспешил подсказать камердинер.
— Именно! — кивнул едва заметно головой черный кардинал. — Благодарю вас, Джеймс, спасибо, старина! Вам, кстати, следовало бы лучше знать русский язык хотя бы для того, чтобы не пренебрегать пословицей про батьку, раньше которого не стоит лезть в пекло. Произнесенную вами подсказку я намеревался услышать от нашего гостя. Заметьте на будущее, заставив человека себе поддакивать, вы ставите его в заведомо невыгодное положение, что помогает добиться от него желаемого…
