Страна смеха - Кэрролл Джонатан (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
Приехал Мартин (к тому времени он уже сменил имя на Маршалл Франс — к ужасу Отто), и дядя взял его на работу подмастерьем. Очевидно, Франсу понравилось, и он работал в типографии до смерти Отто. Это случилось в 1945 году — и тогда же был опубликован «Звездный пруд».
Книга продавалась не очень хорошо, но издателю она понравилась, и он предложил Франсу тысячу долларов аванса за следующую. «Персиковые тени» продавались тоже не ахти, однако критик по имени Чарльз Уайт написал о Франсе длинную статью в «Атлантик мансли». Он сравнивал автора с Льюисом Кэрроллом и лордом Дансени [110], и это явилось поворотным моментом в судьбе Франса — можно сказать, и создало ему имя. У Анны остались почти все письма, что приходили ему в Гален, а также копии ответов. О статье Уайта Франс узнал лишь через несколько месяцев, а потом написал критику письмо с благодарностью. Они переписывались долгие годы, до самой смерти Уайта.
Через два года после «Персиковых теней» вышло «Горе Зеленого Пса» и почти сразу стало бестселлером. Уайт отреагировал очень смешным письмом: «Уважаемый мистер Франс! Никогда раньше я не был знаком ни с одним знаменитым автором. Вы теперь из этой когорты? Если так, можно мне занять у вас сто долларов? Если нет, слава богу…» Неожиданно первые две книги были переизданы, и его попросили составить антологию любимых детских сказок, а Уолт Дисней вознамерился экранизировать «Персиковые тени»… Маршалл Франс стал важной персоной.
Но он написал Уолту Диснею вежливое письмо, в котором послал его подальше. Аналогично — с издателем детской антологии. На любые предложения Франс отвечал отказом, а через некоторое время и вовсе перестал отвечать. Он заготовил открытку, где было напечатано: «Спасибо, но к сожалению…» Это напоминало стандартный журнальный бланк с извещением, что ваша рукопись отклоняется. Анна подарила мне на день рождения такую открытку — в специальной рамке и с автографом Франса (небрежный набросок бультерьера).
Предложений за эти годы скопились буквально сотни. Кто-то хотел сделать серию резиновых кукол, изображающих персонажей «Страны смеха», другие жаждали выпускать карандаши «Зеленый Пес» или радиоприемник по мотивам Облачного Радио из «Персиковых теней». По словам Анны и судя по тому, что я позже увидел сам, многие из этих компаний таки затеяли производство, несмотря на то что Франс отказал им. Анна говорила, что он потерял сотни тысяч долларов, отказавшись подать на производителей в суд. Юристы Дэвида Луиса были готовы растерзать этих бизнесменов в клочки, но Франс всегда говорил «нет». Он не хотел неприятностей, не хотел, чтобы его беспокоили, не хотел дурной (да и какой бы то ни было) славы, не хотел уезжать из Галена. В конце концов даже Луис бросил к нему приставать, но в отместку слал эти пиратские куклы, фонарики и прочую дребедень, чтобы показать, сколько Франс теряет. Мы целый день провели в подвале, перебирая заплесневелые рассыпающиеся картонные коробки с этим хламом, на долгие годы задвинутые в дальний угол.
— Если бы только Дэвид Луис знал, он бы рассвирепел. — Анна вынула из коробки книжку-раскраску «Зеленый Пес». — Половина моих игрушек в детстве были отсюда. — Она открыла книжку и продемонстрировала мне разворот. Там была картинка: Красавица Кранг и Зеленый Пес идут по извилистой дороге; бечева Кранг бантиком привязана к ошейнику Зеленого Пса. Картинка была наполовину раскрашена: пес — синий, Кранг — вся золотая, а дорога размалевана красным.
— Интересно, что бы сказал твой отец, увидев, как ты раскрасила пса синим?
— Так это он же и виноват! Как сейчас помню: я спросила, не был ли Зеленый Пес когда-нибудь другого цвета, и папа сказал, что до написания книги тот был синим, но об этом, мол, никому ни слова, потому что страшная тайна. — Она любовно провела рукой вдоль синего туловища, словно пытаясь приласкать собаку — а может, воспоминание об отце.
Взглянув на Анну, я попытался представить, что нас ждет. Ей было тридцать шесть (в конце концов я не выдержал и спросил, и она ответила не моргнув глазом), а мне тридцать один, но это не имело значения. Если я хотел ее, мне бы пришлось провести остаток жизни в Галене. Но так ли это плохо? Я мог бы писать книги (возможно, следующая была бы о моем отце), преподавать в галенской школе язык и литературу, изредка путешествовать. Нам всегда приходилось бы возвращаться, но эта мысль не казалась такой уж ужасной. Жить в доме своего кумира, любить его дочь, приобрести вес в глазах галенцев, так как не исключено, что я в конечном итоге явлюсь их спасителем.
— Знаешь, Томас, Саксони скоро придется уехать.
Туман грез развеялся, и я зашелся кашлем. В подвале было сыро и холодно, а теплый свитер я оставил наверху, в спальне.
— Что? О чем это ты?
— Я сказала, что скоро ей придется уехать. Теперь, когда тебе все известно о Галене, ты останешься и напишешь книгу, но она больше не имеет к этому отношения. Она должна уехать.
Голос ее звучал так спокойно, безразлично, она проговорила все это, листая страницы раскраски.
— Почему, Анна? — проныл я. Какого черта я разнылся? Я взял себя в руки и проговорил с должным негодованием: — Ты это вообще о чем? — Резиновую куклу, что держал в руках, я швырнул назад в коробку.
— Я же тебе говорила, Томас: здесь живут только люди отца. Ты теперь тоже можешь остаться, но не Саксони. Она больше не принадлежит Галену.
Я картинно хлопнул себя по лбу и попытался обратить все в шутку:
— Брось, Анна, ты сейчас прямо как Бетт Дэвис в «Тише, тише, милая Шарлотта» [111]. — Я перешел на шутовской диалект южной красавицы: — «Извини, Гилберт, но Жанетте пора уезжать ». — Я снова рассмеялся и состроил безумную рожу. Анна мило улыбнулась в ответ.
— Брось, Анна! Да о чем ты? Просто шутишь, да? А? Ну брось, зачем? Какая, к черту, разница — здесь она или нет? Я ей ничего не говорил. Ты же знаешь.
Положив раскраску в коробку, она встала, закрыла крышку, проклеила коричневой бумажной лентой, что принесла с собой, и стала запихивать коробку ногой обратно в угол, но я схватил ее за руку и заставил взглянуть на меня:
— Почему?
— Ты знаешь почему, Томас. Так что не трать зря мое время. — И в ее глазах полыхнул тот же гнев, как тогда в лесу, с Ричардом Ли.
Через десять минут она подвела черту под дискуссией, сказав, что мне пора уходить, так как ей нужно увидеться с Ричардом.
Как только я пришел домой в тот вечер, мы с Саксони крупно поругались. И все из-за одного ее идиотского поручения, которое я забыл выполнить. На самом же деле, конечно, этот безумный гнев происходил из того, что мы так долго подавляли в себе. Через несколько минут она уже стала пунцовой, как мак, а я поймал себя на том, что сжимаю и разжимаю кулаки, будто озлобленный муж в комедии положений.
— Повторяю тебе, Томас: если тут так плохо, почему не переедешь?
— Саксони, будь любезна, успокойся. Я не говорил…
— Говорил! Если там так здорово — пожалуйста езжай! Думаешь, мне очень нравятся твои челночные рейсы на цыпочках?
Я попытался смутить ее взглядом, но надолго меня не хватило — и я отвел глаза, сыграл отбой. Но она все кипела, пусть и потише.
— Чего ты от меня хочешь, Сакс?
— Чтобы я больше этого вопроса не слышала! Ты такой беспомощный… Хочешь, чтобы я ответила за тебя, а я вот не буду отвечать. Хочешь, чтобы я тебя прогнала или сказала тебе бросить ее и вернуться ко мне. Не дождешься, Томас. Это ты все начал. Ты этого хотел, так что теперь сам решай, как выпутываться. Я тебя люблю, и ты это прекрасно знаешь. Но еще чуть-чуть — и я не смогу больше это терпеть. Думаю, тебе нужно поскорее принять какое-то решение. — Постепенно голос ее сходил на шепот, и мне пришлось наклониться к ней, чтобы уловить заключительные слова. Но тут она взорвалась, и я отскочил. — Не могу понять, как ты оказался таким дураком, Томас! Так и хочется придушить тебя! Ну как можно быть таким ослом? Ты не понимаешь, как хорошо нам могло бы быть вместе? Когда закончишь книгу, мы могли бы уехать куда-нибудь и прожить сто разных, чудесных жизней. Разве ты не видишь, что Анна делает с тобой? Она тянет тебя поклоняться этому дикому отцовскому алтарю…
110
Он сравнивал автора с Льюисом Кэрроллом и лордом Дансени… — Под именем «лорд Дансени» публиковался один из отцов-основателей фэнтэзи ирландец Эдвард Джон Мортон Драке Планкетт, 18-й лорд Дансени (1878—1957). Авторы фэнтэзи до сих пор продолжают воспроизводить, в меру даровитости каждого, заявленные им стилистические и сюжетно-тематические ходы.
111
…прямо как Бетт Дэвис в «Тише, тише, милая Шарлотта» — Бетт Дэвис (1908—1989): американская киноактриса, известная исполнением ролей сильных, решительных женщин (прим. переводчика). Снималась в фильмах «Бремя страстей человеческих» (1934), «Маленькие лисички» (1941), «Все о Еве» (1950) и др. «Тише, тише, милая Шарлотта» (1964) — южно-готическая драма Роберта Олдрича по роману Генри Фаррелла «Что же случилось с кузиной Шарлоттой?». Сейчас смотрится чуть ли не как самопародия — не в последнюю очередь благодаря чрезмерной старательности, с какой Бетт Дэвис воспроизводит южный акцент.