Бумажный грааль - Блэйлок Джеймс (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Накатила еще одна волна, изо всех сил налетев на уступ, и заструилась к нему, побежала по уже залитым водой водорослям и мелким камням. Говард распластался по валуну, но волна только ударила его по коленям, вдавила лицом в скалу, где вода бурлила, подпрыгивала и разлеталась в воздухе плотной колючей пылью. Он замахал руками, пытаясь развернуться и думая, что от следующего удара потеряет сознание. Его голова тошнотворно заскребла по заросшей ракушками скале и, ощутив мгновенное жжение, Говард догадался, что сорвал кусок кожи. Потом о скалу ударилась верхушка следующей волны, ее энергия обернулась против нее же, когда море отступило, потащив за собой и Говарда. Вода поволокла его, сорвала с края рифа на глубину, а там отпустила.
Он греб изо всех сил, держась параллельно к берегу, а промокшая одежда тянула вниз. Но эта самая одежда сберегла его от тысяч царапин и порезов. Снимать ее сейчас – чистейшее безумие. К тому же она хоть немного укроет его от ветра, когда он выберется на берег.
Говард старался думать только о том, как выберется на берег, а сам выгребал на верхушку волны, потом скатывался вниз и снова плыл. Он опять вообразил себе глубокое кресло мистера Джиммерса перед очагом в гостиной, и сам огонь, пляшущий на кедровых поленьях, прыгающие, потрескивающие язычки, уносящиеся в трубу оранжевые искры.
К ногам словно привесили гири, все труднее и труднее было сгибать и выбрасывать вперед руки, которые он теперь тянул через воду, как замерзшие кирпичи. Накатила волна, застав его врасплох и захлестнув с головой. Он боролся, старался не уйти в глубину, выкашливая океанскую воду и хватая воздух, устало отталкивался ногами. Он заставлял двигаться руки, едва-едва барахтался по-собачьи, помня лишь о волнах и глядя на валуны у берега.
Он видел, как медленно движутся мимо него скалы. Он продвигался – быстрее, чем следовало бы. Его уносило течение. Внезапно испугавшись, Говард свернул прямо к берегу, страх придал ему сил, а он все старался извлечь немного толчковой энергии из прокатывающихся по нему волн.
Когда очередная волна подняла его, впереди открылась следующая бухта: чудесная спасительная бухта, всего в каких-то пятидесяти ярдах! Отчаянно отталкиваясь ногами, Говард поймал следующую волну, которая потащила его вперед, подхватила и забросила на несколько футов за черные горбы выступавших над водой скал. Он выбросил вперед руки, прижал подбородок к груди, думая, что его вот-вот разобьет о камни. Вода вокруг забурлила, вспенилась и в бешеной гонке понесла к песчаному пляжу.
А потом волна внезапно спала, бросив его в тридцати футах от берега, откатилась, оставив его стоять на коленях в луже. Он попытался встать, но не смог. Хлынула другая волна, протащила его по песку, и снова отбежала, выбросив, мокрого и задыхающегося, на пляж.
Прежде чем поползти дальше, Говард отдыхал несколько минут, а океан лизал ему ноги. Преодолев еще несколько футов, он снова лег, размышляя, что на пике прилива вода зальет плоский, как тарелка, пляж. Впереди виднелись разбросанные по валунам водоросли и черные от влаги щепки – ясное свидетельство, куда заходит высокий прилив. Эта вывеска побудила его встать, и, стряхнув с ладоней песок, он побрел туда, где на пляж спускалась тропинка.
Он с трудом протащился по тропинке двадцать или тридцать футов, а потом сел отдохнуть прямо в грязь. Ноги у него начали оттаивать: какое там покалывание иголок и булавок! Ноги жгло, они чесались, а еще Говард болезненно сознавал, что они изрезаны и что он почти босиком идет по земле. От подошв носков осталось лишь несколько тонких перетяжек. Он посидел ровно столько, чтобы перевернуть носки, так что пятка оказалась поверх ступни. Хотя бы голова чудом осталась цела. Когда он отер порезанный висок, на руке осталось размытое кровавое пятно, но ракушки, будь они благословенны, были пористыми, а потому всего лишь поцарапали кожу и вырвали немного волос.
Еще дважды Говард останавливался передохнуть, глядя вниз на бухточку и океан, который и спас его, и попытался утопить. Потом он быстро пошел вверх, перевалил, наконец, через гребень и очутился на лугу, от которого его отделял деревянный плетень – тот самый, возле которого он всего несколько часов назад разговаривал с Сильвией.
Внезапно Говард вспомнил про опасность и вдоль плетня шел украдкой – силы ему придал прилив адреналина при мысли о новом столкновении с грабителями. Этого он себе позволить не мог. Но что ему делать? Вытащить у них из мотора распределитель зажигания, забросить в кусты и рвануть отсюда, ко всем чертям, на шоссе? Подождать, пока они мирно уедут, а потом вернуться за Джиммерсом?
Он продрался через ежевику под стеной дома и, присев за бетономешалкой, выглянул поверх нее.
Они уехали. Красного «комаро» нигде не было. Пригибаясь, он гусиным шагом пересек двор и прикорнул в тени дома. Входная дверь была притворена, дом темен. Из страха, что они переставили машину и он случайно на них наткнется, Говард пробрался вдоль стены к огороду. Там не было ничего… только жестяной сарай одиноко стоял в лунном свете.
Говард вернулся по своим следам к входной двери, медленно открыл ее, прислушался и только потом снял носки и ушел с морского ветра. В доме было тихо, огонь почти погас. Мистер Джиммерс все так же сидел в своем кресле, в точности как Говард его оставил. Дышал он ровно – очевидно, спал.
Недолго думая, Говард осторожно вынул камень из каминной кладки и запустил руку в темное отверстие. Тайник был пуст, рисунок исчез.
– Только шевельнись – и ты труп, – сказал голос, и, поверив ему, Говард застыл, почти уткнувшись носом в гранитную облицовку камина.
16
Минута прошла в полном молчании. Говард чувствовал холод каменных плит под ногами, скудное тепло догоревших поленьев и с сосущей пустотой в желудке сознавал простую истину: кто-то сию секунду хладнокровно решает, как с ним
поступить: то ли пристрелить в затылок, то ли избить до потери сознания дубинкой. Его снова пробрал озноб, на сей раз жестокий. Какие бы силы ни поддерживали его, когда он пробирался назад в дом, сейчас они иссякли, и с растущим ужасом он понял, что совершенно не в состоянии сопротивляться.
Тем не менее ничего не произошло: не последовало ни удара, ни дальнейших приказов, ни даже тычка в ребра. Он рискнул разогнуться и стать прямо. Никто не запротестовал. Ничего, кроме тишины. Он чуть повернул голову. Никто не сказал ни слова. Он шевельнулся – и трупом не стал. И все же жутковатое ощущение, что кто-то стоит у него за спиной, осталось.
Не вынеся больше неизвестности, он повернулся посмотреть, готовый в любую секунду броситься на пол, в камин, если потребуется. Перед ним стоял мистер Джиммерс, с наивными, широко раскрытыми от удивления глазами, но в остальном – совершенно серьезный, и так пристально смотрел на карманные часы, словно отсчитывал секунды. Он отер со лба кровь, и на месте пореза теперь красовался большой квадратный пластырь.
– Небольшой эксперимент из области человеческого поведения, – сказал мистер Джиммерс, убирая часы. – Значит, искупался?
– Да, – ответил Говард. – Именно так. Они гнались за мной до бухточки, а там я сбежал по скалам.
– И вернулся, чтобы меня ограбить?
– Да нет же. Я хотел знать, не у них ли он. За что мы боролись, в конце-то концов, если не за то, чтобы он им не достался?
– Я его сегодня сжег. При тебе же. Ты что, глазам своим уже не веришь?
– Я думал, что это… ну, понимаете… шутка, фокус.
– А! Вот в чем дело. Шутка, фокус, надувательство. – Мистер Джиммерс вдруг улыбнулся. – Они ушли. С пустыми руками. Заперев тебя на чердаке, они вернулись меня отделать. Но меня не запугаешь. У меня есть друзья, и я их предупредил. Правда, я ловко придумал, сказав им, что рисунок на чердаке, спрятан во втором дне ящика письменного стола? Слышал бы ты меня! – Он театрально пошевелил бровями, но
вдруг охнул вполголоса и осторожно коснулся лба. На его лицо на мгновение набежала тень. Потом он снова ухмыльнулся. – Может статься, они думают, что рисунок теперь у тебя, что ты его нашел и сбежал. Я сказал, что ты подлец, вор, позер с юга. Я от них избавился. Теперь они твоя забота. Вот, присядь. – Мистер Джиммерс было указал ему на кресло, но потом, как будто только сейчас заметив, что Говард до нитки промок, покачал головой, точно отменяя приглашение, и лишь подбросил поленьев в камин и раздул огонь мехами.
