Артур Пеппер и загадочный браслет - Патрик Федра (читать бесплатно полные книги .txt, .fb2) 📗

— Карл по воскресеньям требовал ростбифа. Он в детстве так привык. Я однажды приготовила ростбиф из индейки, и он был очень недоволен. С его точки зрения, я оскорбила их семейную традицию. Воскресная говядина означала стабильность. А этой индейкой я пошатнула его устои.

После того как Карл умер, я в память о нем стала готовить по воскресеньям ростбиф, но мне это было совершенно не в радость. И как-то раз я не выдержала и вместо ростбифа сделала себе сэндвич с сыром чеддер и маринованным луком. Я его еле съела — мне все казалось, что я предаю память Карла. Но через неделю я поступила так же. И это был лучший сэндвич в моей жизни. Теперь я ем что хочу и когда хочу. Но я не жалею ни об одном приготовленном мной воскресном ростбифе, потому что, хоть говядина мне и не нравилась, Карл был тот человек, с которым не хотелось сидеть за столом.

Артур и Бернадетт помолчали, вспоминая своих близких.

— Я купил в деревне отличный чеддер, — сказал Артур. — А маринованный лук у меня в доме всегда есть. Могу нам сделать по сэндвичу, а ваш пирог съедим на десерт.

Бернадетт внимательно посмотрела на него. Артур не мог понять, о чем она думает.

— А вы знаете, что вы впервые позвали меня вместе поесть?

— Впервые?

— Да. Это очень мило с вашей стороны, Артур. Но я не хочу отнимать у вас время.

— Вы не отнимаете у меня время. Я просто подумал, что было бы здорово вместе пообедать.

— Это прорыв. Я имею в виду — то, что вы начинаете общаться с другими людьми.

— У нас тут не научный эксперимент. Я вообще-то подумал, что вы, возможно, могли бы перекусить.

— Тогда я принимаю ваше предложение.

Бернадетт в тот день была не похожа сама на себя. Обычно она двигалась быстро и целеустремленно. Сегодня была нетороплива, будто обдумывала каждое свое движение. Артур предполагал, что Бернадетт развернет борьбу за контроль над кухонным пространством и будет каждые несколько минут бегать к духовке, велев ему сидеть и спокойно читать газету. Но когда он достал сыр из холодильника, Бернадетт объявила, что пойдет посмотреть сад, — и бродила там, пока Артур резал пополам две булочки и намазывал их маслом.

Впервые после смерти Мириам он ел в этом доме не один — и это было чудесно. Бернадетт обычно следила за тем, чтобы он съел до конца принесенные ею пироги и сосиски в тесте, но сама к еде не прикасалась.

Артур вновь со стыдом вспомнил, сколько раз он прятался от Бернадетт, изображая статую и шепча ругательства, когда пакет с принесенными ею припасами шлепался на коврик перед дверью. Бернадетт вела себя как святая. Как она его переносила, как не махнула на него рукой — Артур не мог понять.

— Обед готов! — крикнул он через заднюю дверь после того, как разделил каждую половинку булочки еще на две части и выложил их на тарелку, насыпав рядом немного картофельных чипсов. Но Бернадетт не двинулась с места. Она смотрела куда-то вдаль, туда, где за полями виднелся шпиль Йоркского собора.

Артур надел галоши и вышел в сад.

— Бернадетт! Обед готов.

— Обед? — Она наморщила лоб, пытаясь сосредоточиться. — Ах да.

Они сели за стол. С тех пор как не стало Мириам, Артура не заботило, как выглядит еда, он просто вываливал ее на тарелку и съедал, но сейчас ему нравилось, какими получились сэндвичи — такие ровные, так красиво выложенные на тарелку. Бернадетт сидела на месте Мириам. Но пространства она, конечно, занимала больше. И была гораздо ярче — своими рыжими волосами и фиолетовой блузкой она напоминала Артуру попугая. Ногти Бернадетт сегодня были зеленого цвета, как изумруд, украшавший шарм со слоном.

— Значит, вы побывали в Париже?

Артур кивнул. Он рассказал Бернадетт о Сильви и ее свадебном бутике и о том, что Люси познакомилась с очень приятным молодым человеком, который работает официантом. Он вручил Бернадетт лавандовый мешочек-саше, завернутый в розовую бумагу.

— Что это? — удивилась Бернадетт.

— Маленький подарок, чтобы выразить мою благодарность.

— Благодарность за что?

Артур пожал плечами:

— Вы мне так помогали…

Бернадетт развернула бумагу, повертела мешочек в руках, поднесла к носу.

— Это замечательный подарок.

Артур рассчитывал, что она улыбнется или обнимет его, — и что-то дрогнуло у него внутри, когда Бернадетт ничего такого не сделала. Это, конечно, безделушка, но вручить ее Бернадетт Артуру казалось важным. Он хотел показать, что ценит ее и дорожит ее дружбой. Этот маленький мешочек символизировал большие чувства. Но откуда Бернадетт было об этом знать? Надо было приложить к подарку записку с какими-нибудь теплыми словами — тем более что Бернадетт сейчас так нелегко приходится. Значит, надо попытаться выразить это словами. Во рту у Артура пересохло.

— Вы очень добрый человек, — наконец выдавил он.

— Спасибо, Артур.

Они закончили обедать. На душе у Артура было неспокойно. В животе нехорошо бурчало, и он не был уверен, что сэндвич и пирог останутся там надолго. К тому же он не только разволновался о Бернадетт, но и извелся в ожидании звонка от Сонни, чтобы задать ей все мучающие его вопросы.

— Вам никогда не было интересно, как жил Карл до вашей встречи? — спросил он как можно небрежнее, убирая со стола тарелки.

Бернадетт удивленно вскинула брови, но все же ответила:

— Когда мы встретились, Карлу было тридцать пять, поэтому, разумеется, до меня у него были другие женщины. И он уже даже был женат до меня. Я его ни о чем не спрашивала, потому что ничего не хотела знать, если вы это имеете в виду. Я думаю, не имеет значения, сколько женщин у него было — две или двадцать. Мне только жалко Натана. Он так рано потерял отца.

Артур понимал: Бернадетт он может довериться. Она порядочный человек, и она его друг, пусть сегодня она и ведет себя холодновато. Но заводить разговор о больнице, похоже, было пока рано.

— Вы что-то хотите мне рассказать, или мне только кажется? — спросила Бернадетт.

Артур закрыл глаза и увидел себя сидящим на стуле перед студентами, выставив напоказ голое белое тело все в морщинах. Увидел, как обольстительно улыбается своему портретисту Мириам.

— Я… — произнес Артур и остановился, не зная, как это сказать, и сомневаясь, стоит ли говорить вообще. — Я просто не понимаю, почему Мириам выбрала меня. Ну, просто посмотрите на меня. Ведь смотреть-то не на что. Ни амбиций, ни стремлений. Я не умею ни писать, ни рисовать, я вообще ничего не могу создать. Слесарь, и больше ничего. Как же скучно ей, наверное, было со мной.

Бернадетт удивленно нахмурилась. Такой исповеди она явно не ожидала.

— Почему же вы считаете, что ей было скучно? Откуда вы это взяли?

— Не знаю, — со вздохом сказал Артур. Вся эта история, все эти загадки его утомили. — У нее была такая яркая жизнь до того, как мы встретились. И она все это от меня скрывала. Она жила со скучным стариком, а вспоминала, наверное, все, что было прежде, — писателей, художников, тигров, Индию. Она забеременела и вынуждена была довольствоваться той жизнью, которую я мог ей дать, но в действительности ей хотелось совсем другого. — К своему стыду, Артур понял, что плачет.

Голос Бернадетт звучал спокойно и невозмутимо:

— С вами совершенно не скучно, Артур. Завести детей и жить взрослой, ответственной жизнью — это само по себе приключение. Я как-то наблюдала за вами с Мириам на церковной ярмарке. Я видела, как вы смотрели друг на друга. Было видно, что вы для нее — защитник. Помнится, я подумала: какая хорошая пара.

— Когда это было? — недоверчиво спросил Артур.

— Несколько лет назад.

— Вы, наверное, ошиблись.

— Нет, — твердо ответила Бернадетт, — это были вы.

Артур в отчаянии тряхнул головой. Он ведь знал, что Бернадетт не может сказать ему никаких волшебных слов, которые все исправят. Надо было держать свои мысли при себе, а рот на замке, а не самоедством заниматься.

— Никто не знает, что его ждет. — Бернадетт встала, собрала тарелки и понесла их на кухню. Она принялась их мыть, хотя даже не доела.