Письмо из прошлого - Коулман Роуэн (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— Откуда ты знаешь? — Я начинаю волноваться. — Ты говорила с Майло?
— Нет, дуреха, как ты сама любишь повторять, я видела «Лихорадку субботнего вечера» тысячу раз. В фильме Джон Траволта заказывает эту шнягу в клубе. И ты закажи.
— Горошинка, спасибо тебе! — Эти несколько замшелых банкнот внезапно перевешивают все подарки, которые она мне когда-либо делала. — Теперь я точно готова.
— Я рада, — отзывается она. — Потому что я — ни черта не готова.
— Все это неправильно, — ворчит Горошинка, когда мы стоим с ней на углу Шестьдесят четвертой улицы. — Я не должна бросать тебя здесь, в самой заднице неизвестности, да еще и разодетой как черт те что! До дома идти далеко, а если что-то пойдет не так, ты не сможешь вызвать такси.
Я киваю и осматриваю улицу. Сплошные коммерческие здания. Может, днем здесь и шумно, но сейчас — полный штиль. Абсолютный.
— Все будет в порядке. — Я и сама до конца в такое не верю, и по моему голосу это слышно. В тишине он звучит особенно громко, даже слишком громко, достаточно, чтобы привлечь внимание темных уголков к нашей беседе. — Чем ты займешься? — Я хочу узнать, не пойдет ли она опять в бар, и для этого не обязательно спрашивать напрямую.
— Я же говорила, что встречусь с Майло, — отвечает она. — Он мне нравится. Если ты намерена сегодня изменить ход Вселенной, пожалуйста, поднажми и закинь меня в райончик по соседству с ним.
— Постараюсь, — обещаю я. — И не волнуйся, со мной все будет хорошо.
Мы обнимаемся, и она сжимает меня так крепко, что становится больно.
— Возьми меня с собой, Луна. — Горошинка обхватывает мое лицо ладонями. Я знаю, что на этот раз она говорит серьезно. — Пожалуйста, возьми! Позволь мне хотя бы попытаться! Я тоже видела ее. Маму. Может, самую чуточку… Но если ты ухватишься покрепче, может, я смогу перенестись с тобой и тоже ее увижу. Я не хочу оставаться здесь совсем одна. Возьми меня с собой.
— Я не знаю, смогу ли, — отвечаю я. — Я не уверена, что это так работает…
— Ты понятия не имеешь, как это на самом деле работает, — напоминает Горошинка, и это правда. — Можешь хотя бы попытаться? У меня как раз босоножки на платформе и все такое.
— Ладно, — говорю я, — давай попробуем.
Я сжимаю ее руки в своих и смотрю на нее. Мы стоим в абсолютной тишине.
— И что дальше? — шепотом спрашивает Горошинка.
— Тогда я спела одну старую песню, и это сработало, я…
Горошинка начинает мычать мотив «Диско инферно»[15], но ничего не происходит. Мы просто стоим, взявшись за руки, в сердце пустоты, и я вижу эту картинку так, словно смотрю на нас с неба: парочка чокнутых девушек, которые думают, что могут перенестись во времени с помощью дискомычания. Мне становится смешно.
— Чего? — удивляется Горошинка и тоже смеется. — О боже, мы совсем поехавшие!
— Думаю, я должна пойти одна, — говорю я, и она соглашается.
— Черт, мысль о том, что ты умеешь что-то, чего не умею я, просто убивает, — говорит она. — Как будто ты опять сняла со своего велика все тормоза. Только на этот раз я точно не смогу за тобой угнаться.
— Зато ты повидаешься с Майло, — напоминаю я.
— А что, если это тот самый момент? — спрашивает она едва слышным в этой темноте шепотом.
— Какой момент?
— Что, если я вижу тебя в последний раз? — спрашивает она. — В последний раз знаю тебя?
Я не знаю, что ответить.
Глава 35
В моей жизни бывали моменты, когда я чувствовала себя не в своей тарелке. Например, в первый день на работе, когда я оказалась в комнате, полной мужчин, которые смотрели на меня так, словно я свалилась с неба. Или в тот день, когда я пошла на свидание вслепую в джинсах и футболке и думала, что это будет вечеринка с викториной, а оказалось, что все пришли в вечерних костюмах. Но, думаю, момент, когда я пробиралась по горам мусора на заброшенной автомобильной парковке в красном платье из искусственного шелка, побил все рекорды.
Вначале мне кажется, что я никогда не найду дорогу, и я начинаю задумываться, в том ли месте оказалась. Но я уверена, что это так. Горошинка не могла ошибиться с локацией из «Лихорадки субботнего вечера». Мне просто нужно подобраться поближе — по крайней мере, именно это я себе говорю. Вряд ли у меня есть хоть малейшее представление о том, как это работает или где находится спусковой крючок в этом механизме. Подобраться к нужному месту поближе — это единственное, что мне по силам, так что я пытаюсь сосредоточиться.
Я иду, ощупывая старый деревянный забор, которым это заброшенное место огородили, похоже, уже очень давно. Я иду, пока не нахожу слабое место — ту его часть, которая уже практически сгнила. Я пытаюсь отодрать доски, и треск сломанного дерева разносится далеко в ночи. Мне удается проделать в заборе достаточно большую дыру, чтобы пролезть внутрь, но занозы все-таки цепляются за мою правую руку, оставляя на ней тонкую царапину. Оказавшись внутри, я пытаюсь вернуть все на место — так я буду более-менее в безопасности от той бесконечной тишины, что пристально следила за мной по ту сторону забора.
Я всякое ожидала увидеть, но только… не это. Тут ничего нет. Здание, в котором раньше был клуб «2001 Odyssey», все еще стоит, это я знала, но надеялась, что будет еще хоть что-то, на чем я смогла бы сосредоточиться и от чего могла бы отталкиваться. Но вместо этого все, что я вижу в окружающей тьме, — это еще больше камней и веток. Я нерешительно ступаю вперед и тут же слышу хруст стекла под ногами, а угол пустой упаковки из-под фаст-фуда впивается мне в большой палец.
Я начинаю верить в резонанс. Чувства, которые я испытывала в том доме, где мама раньше жила и работала. Церковь и парк. Я чувствую, как тысячи моментов растягиваются по одному и тому же пространству. Все они существуют порознь, но каким-то образом иногда влияют друг на друга.
Здесь пусто, и я чувствую это. Это место кажется мертвым.
После выхода фильма место, на котором я сейчас стою окруженная вонью, грязью и собачьим дерьмом, стало эпицентром диско. Весь мир мечтал приехать сюда, люди хотели, чтобы их увидели здесь. Но прошло всего несколько лет, и, когда момент славы угас, Бей-Ридж почувствовал то же, что чувствую я, стоя здесь в полном одиночестве. Как будто это невероятное приключение неожиданно подошло к довольно жалкому концу.
Папа снял, наверное, сотни фотографий снаружи и внутри клуба, но я не могу найти никаких реальных зацепок, как располагалось здание. Я в недоумении пробираюсь через мертвые заросли, взбираюсь по кускам бетона и камням, а затем останавливаюсь и закрываю глаза.
Если прислушаться, можно разобрать шум дороги в нескольких кварталах отсюда. В другое время здесь наверняка было много машин, раздавался рев множества моторов, девичий смех и разговоры парней. Я погружаюсь в эту фантазию так глубоко, что уже почти слышу все это, а затем вплетаю в нее ритм воображаемой музыки в отдалении: туц-туц-туц… В дни, когда у мамы было радостное, солнечное настроение, она рассказывала нам, как парни толпились у клуба независимо от того, какая была погода. На них были тонкие рубашки из искусственного шелка с ярким узором. Как парочки целовались — и не только целовались! — на задних сиденьях машин. Парня-вышибалу звали Сэнди, и он оглядывал с головы до ног любого, кто заходил в клуб, и выпроваживал, если ему не нравилось его лицо или наряд. Я сгребаю в кучу все эти подробности и, точно фрисби, запускаю в полет по своей фантазии, изо всех сил пытаюсь сосредоточиться, но все равно ничего не происходит, и все мои усилия разбиваются вдребезги.書
Какой толк от этой суперспособности, если я не могу ею управлять? Мне что, и правда нужно ждать, пока она выдернет меня в самый неожиданный момент, когда у меня не будет ни плана, ни стратегии? Должно же быть нечто большее, нечто более важное, чем просто желание перенестись во времени, должна быть тайна, причина, которая запускает этот механизм. Должен же быть хоть какой-то намек, что мне делать! Каждый раз, когда я возвращалась, была какая-то важная причина: медальон, инициалы на дереве, Делани в церкви, встреча с Рисс в парке. Каждый раз я словно находила кусочек мозаики, хлебную крошку, которая вела меня к цели, но теперь я не вижу никаких подсказок. Знаю только, что мне надо любой ценой помешать случиться тому, что случилось, и спасти маме жизнь. Я теряю время. И вряд ли смогу исправить это, просто стоя на пятачке бетона посреди заброшенной автостоянки.
