Женщины - Буковски Чарльз (читать книги без сокращений txt) 📗

Я вышел из бара и взглянул на табло. Самолет прилетает вовремя.

Кэтрин уже в воздухе и приближается ко мне. Я сел и стал ждать. Напротив сидела ухоженная баба, читала книжку. Платье задралось на бедрах, оголив весь фланг, всю ногу, упакованную в нейлон. Зачем она на этом так настаивает? У меня с собой была газета, и я посматривал поверх листа, бабе под платье. Великие бедра. Кому эти бедра достаются? Я чувствовал себя глупо, заглядывая ей под юбку, но ничего не мог с собой поделать. Она была сложена. Когда-то была маленькой девочкой, когда-нибудь умрет, но сейчас показывает мне свои ноги. Потаскуха чертова, я бы всунул ей сто раз, я бы всадил в нее 7-с-половиной дюймов пульсирующего пурпура!

Она закинула одну ногу на другую, и платье сползло еще выше. Она подняла голову от книжки. Наши глаза встретились – я зексал поверх газеты. Ее лицо ничего не выражало. Она залезла себе в сумочку и вытащила пластик резинки, сняла обертку и положила резинку в рот. Зеленую резинку. Она жевала зеленую резинку, а я наблюдал за ее ртом. Она не оправила юбку. Она знала, что я на нее смотрю. Я ничего не мог поделать. Я раскрыл бумажник и вытащил 2 пятидесятидолларовые купюры. Она подняла взгляд, увидела деньги, снова опустила глаза. Тут рядом со мной на лавку плюхнулся какой-то жирный мужик. Рожа багровая, массивный нос. И в тренировочном костюме, светло-коричневом тренировочном костюме. Он перднул. Дама поправила платье, а я сложил деньги обратно в бумажник. Хуй мой обмяк, я встал и направился к питьевому фонтанчику.

На стоянке снаружи самолет Кэтрин буксировали к рампе. Я стоял и ждал. Кэтрин, я тебя обожаю.

Кэтрин сошла с рампы, безупречная, с рыже-каштановыми волосами, стройное тело, голубое платье прямо льнет на ходу, белые туфельки, стройные аккуратные лодыжки – сама молодость. На ней была белая шляпка с широкими полями, поля опущены как раз на сколько надо. Глаза ее глядели из-под полей, огромные, карие, веселые. В ней был класс. Она б ни за что не стала оголять зад в зале ожидания аэропорта.

И стоял я – 225 фунтов, замороченный и потерянный по жизни, короткие ноги, обезьянье туловище, одна грудь и никакой шеи, слишком здоровая башка, мутные глаза, нечесаный, 6 футов ублюдка в ожидании ее.

Кэтрин пошла ко мне. Эти длинные чистые рыже-каштановые волосы.

Техасские женщины такие расслабленные, такие естественные. Я поцеловал ее и спросил про багаж. Предложил подождать в баре. На официантках были коротенькие красные платьица, из-под которых выглядывали оборки белых панталончиков. Низкие вырезы на платьях, чтобы груди видеть. Они зарабатывали свое жалованье, зарабатывали свои чаевые, всё до цента. Жили в пригородах и ненавидели мужиков. Жили со своими матерями и братьями и влюблялись в своих психиатров.

Мы допили и пошли забирать багаж. Какие-то мужики пытались поймать ее взгляд, но она держалась поближе ко мне, взяв меня за руку. Очень немногие красивые женщины стремятся показать на людях, что они кому-то принадлежат. Я знал их достаточно, чтобы это понимать. Я принимал их, какие они есть, а любовь приходила трудно и очень редко. Когда же это случалось, то, обычно, совсем по другим причинам. Просто устаешь сдерживать любовь и отпускаешь ее – потому что ей нужно к кому-то прийти. После этого, обычно, и начинаются все беды.

У меня Кэтрин открыла чемодан и достала пару резиновых перчаток.

Рассмеялась.

– Что это? – спросил я.

– Дарлина – моя лучшая подруга – увидела, как я собираюсь и спросила: «Что это ты, к чертям собачьим, делаешь »? А я сказала: «Я никогда не видела, как Хэнк живет, но я знаю , что прежде, чем смогу готовить там, жить и спать, мне придется всё вычистить!»

И Кэтрин засмеялась своим счастливым техасским смехом. Она зашла в ванную, надела джинсы и оранжевую блузку, вышла босиком и ушла в кухню, прихватив перчатки.

Я тоже зашел в ванную и переоделся. Я решил, что если нагрянет Лидия, ни за что не позволю ей тронуть Кэтрин. Лидия? Где она? Что она делает?

Я послал маленькую молитву богам, оберегавшим меня: пожалуйста, держите Лидию подальше. Пусть сосет рога ковбоям и пляшет до 3 утра – но пожалуйста, держите ее подальше…

Когда я вышел, Кэтрин на коленках отскребала двухлетний слой грязи с пола моей кухни.

– Кэтрин, – сказал я, – рванули-ка лучше в город. Поехали поужинаем. Начинать не с этого надо.

– Ладно, Хэнк, но сначала нужно покончить с полом. После поедем.

Я сел и стал ждать. Потом она вышла, а я сидел в кресле и ждал.

Она склонилась и поцеловала меня, смеясь:

– Ты в самом деле грязный старик! – После этого вошла в спальню. Я снова был влюблен, я был в беде…