Актриса - Минчин Александр (электронная книга .txt) 📗

Я узнал ее голос. Голос Таи-актрисы.

— Это ваш старый знакомый, приехавший из Нью-Йорка.

— У меня нет никаких знакомых в Нью-Йорке.

— Это Алексей Сирин. Надеюсь, вы помните это имя.

— Я вас не знаю, простите. Не стучите больше в эту дверь. Я сплю.

Смущенный, зараженный, оскверненный и испачканный я спускался по лестнице вниз.

Актер Ипатий Платиновый наконец получил квартиру в новом доме, недалеко от центра, которую он дожидался пятнадцать лет. И это один из лучших актеров мира. Теперь, когда я пишу эти строки, он уже год лежит на имперском кладбище и его, видимо, не волнуют все те заботы, мирские, та суета, которые волновали. Он бегал со съемки на съемку и опять на новые съемки. И добегался. Говорят, что Бог забирает к себе в первую очередь лучших. Лучше бы он забирал худших… Но кто я, чтобы советовать — Богу. В последний год он продавал свое имя всем, кто платил. На его плечах висело десять иждивенцев.

Я разгружаю пакеты, полные провизии, а он с аристократической улыбкой принимает их из моих рук.

— Алексей, мой милый америкашка, сколько ж мы не виделись?

— С того самого момента, как праздновали мой первый прилет в ваши пенаты — в доме Певца.

— Хорошо сидели. Сколько у вас милых дам было! Сейчас так не посидишь. Все изменилось. Не знаем, будет ли хлеб завтра в булочной.

Я смотрю на гениальное лицо актера и думаю. С ужасом осознаю, что забыл свою камеру: как горько я буду сожалеть об этом — года. Как свет падал на его лицо!..

— Зачем же вы себя так утруждали, столько понавезли?

Я пожимаю неловко плечами.

— Я должен угостить вас хотя бы чаем с бутербродами. Сам не завтракал, ждал. Какая прелесть, черная и красная икра! Я уже забыл, как она выглядит.

Я снял быстро туфли. В Империи в гостях всегда надо снимать туфли. Вошла грациозная девушка.

— Познакомьтесь, это моя дочь Анна — балерина. Это Алексей Сирин — американский писатель, нашего происхождения.

Она протянула мне руку. Я не знал, что у Платинового такая взрослая дочь.

— Я пошла, папочка, у меня классы. — И она грациозно попрощалась с нами.

Мы сели за маленький стол у окна.

— Я видел вчера вас по телевизору, показывали рекламу нового фильма «Ловушка для кошки».

— Был такой грех, в прошлом году в Лиссе снимали, на море.

Меня укололо упоминание Лисса и моря.

— А кто была «кошка»? Спина поразительная.

— Актриса Ирина Хмелева, из молодого поколения.

— И как она как актриса?

— Как все они: играет. Как там ваша Америка? Мое приглашение в гости все еще остается в силе?

— Конечно, в любое время. Вы знаете, мой дом — ваш дом.

— Билет много долларов стоит. Актерам у нас не платят столько.

— Даже великим?

— Тем более великим.

— С этим все будет улажено, вам приезд ничего не будет стоить.

— Спасибо, Алеша. Я заранее признателен.

Мы пьем американский чай в пакетиках, и я надкусываю бутерброд с сыром и помидором.

В час дня стучу в массивную металлическую дверь Джорджа на девятом этаже. Я думаю, такую дверь даже гранатой не взорвать. Интересно, что он там хранит?

Джордж благосклонно принимает большую сумку, набитую его заказами, в ответ он даже забывает сказать «спасибо». Он просит поставить ее на пол, поближе к нему, и начинает жаловаться на сломанную руку.

Я посочувствовал его ситуации. Он жаловался, он ныл. Изо рта Джорджа почему-то пахло гнилью. Он совсем не походил на того цветущего бонвивана, которого я встретил всего полгода назад.

Извинившись, я удалился помыть руки. Ванная и туалет были неубраны. На подгнивших перекладинах висели интимные, застиранные принадлежности мужа и жены. Мыло квасилось в сломанной мыльнице. Я не мог пересилить себя к нему прикоснуться. Вокруг стоял дурной запах запущенности, упадка, развала. Все гнило.

— Ты понимаешь, — Джордж сидел у кофейного столика в комнате среднего размера, — мне надо срочно Натку вытолкнуть замуж в Америку. Дочку она возьмет с собой. Она баба ладная, может, понравится.

Он испытующе посмотрел на меня. Я молчал. Я надеялся, что он не ожидал, что я сошел с ума, чтобы жениться на ней.

— Их сплавлю в Америку, на ваши харчи, а Душка останется со мной, здесь, будет вести хозяйство.

Я молчал.

— Ладно, тебя не волнуют мои проблемы. Давай о твоих делах.

— Меня волнуют ваши проблемы, как и вы сами, просто это не так просто: взять и найти американца, который женился бы на женщине, которую он никогда не видел, с дочкой.

— А то я не знаю, как у вас в Америке. На таких крокодилах женятся.

— Да, но они идут в зоопарк и видят этих «животных» сначала.

— В общем, подумай, как и чем ты можешь мне помочь.

— Хорошо, — согласился я.

— Информация к размышлению. Пока тебя не было, я создал свое собственное издательство «Империя-Америка». «Отечественная литература» горит ясным пламенем, фондов никаких, все издательские планы застопорены, поэтому я перевожу все лучшие книги и права на них в свое издательство, в котором у меня есть партнер Левин, соиздатель. Рукописи, естественно, отбираю я, он занимается денежной стороной. Уже выпустил пять книг под этой издательской маркой. Уверен, тебе будет приятно узнать, что «Факультет» — одна из первых, которую я забрал из «От. лита». В наше коммерческое издательство.

Я не был уверен.

— Кстати, в один заход с тобой буду печатать книгу такой немалоизвестной девушки у вас по имени Мадонна.

— Вы получили права?!

— Конечно, через Англию. Иначе как бы я печатал. Значит, так, Левин тебе сейчас расскажет, какие существуют препятствия с типографией, и посоветует, как их можно уладить.

Это мне напомнило шутку Максима: «Стой так, упрись, я все улажу!..» Глагол упрись мягко снимал «раковость» ситуации. Мне надо было упереться…

В дверь раздался звонок. Те же, явление второе, входит Левин. Местечковый купчик, который бегло ощупывает меня с ног до головы и жмет своей потливой ладонью руку.

— Это мой партнер и соиздатель, а это — Алексей Сирин, писатель.

Левин берет сразу быка за рога:

— Книга мне ваша, скажу честно, не понравилась. Сегодня ее никто не купит, и она не принесет никакой прибыли.

— Скажите, а вы много читали? Книг?

— Этим занимаюсь не я, а Джордж. Я — издатель. Я книги не читаю. Но так как он толкает вас в первую десятку, а деньги идут из моего кармана, а у меня жена и двое детей, которых нужно кормить, то я прочитал.

— Спасибо, — сказал я.

— Джордж говорит, что по контракту (и он достал из своей замусоленной папки мой контракт) мы должны издать вашу книгу в оставшиеся пять месяцев. Из уважения к нему — я согласен. Но о 200 тысячах экземпляров и речи быть не может, дай Бог, 75 тысяч напечатать.

Я внимательно посмотрел на Джорджа, он глядел безразлично в окно.

— Но в типографии, — продолжал Левин, — большая очередь. Джордж хочет доставить вам приятное — издать вашу первую книгу здесь, я хочу доставить приятное ему, поэтому, чтобы все ускорить, надо дать взятку.

Я сначала подумал, что ослышался. Он быстро говорил.

— Что-что?

— Взятку в типографию. Чтобы ускорить внеплановое печатание вашей книги.

— В чем это выражается?

— Пять тысяч долларов.

Я задумался. Я не был готов издавать за взятки мои книги.

— Так, господа дельцы, — сказал Джордж, третейский судья, — прошу всех на кухню, отведать, что Ната для вас приготовила.

Я поздоровался с женой, вручив ей духи, шоколад, косметику и что-то еще.

Обед был ужасный, вилкой в рот его протолкнуть было нельзя.

— Вот такое говно мы едим, — подвел итог Джордж, съев все.

Левин встал, сказал, что ему на электричку, и в дверях обронил, что «остальные детали» я могу обсудить с Джорджем. И ему оставить деньги.

Издатель и писатель перешли в столовую. Ни к еде, ни к водке я не смог прикоснуться.

— Какой деловой парень! Ради тебя специально в столицу приехал, бросив все дела.