Курение мака - Джойс Грэм (мир книг TXT) 📗
Положив голову к ней на подушку, я мысленно пробирался в ее сны, в ее кошмары, следил за ее полетом. Мне хотелось проникнуть в ее мир и встать на ее защиту. Но ничего у меня не получалось. Я вспоминал ту минуту, когда вошел в хижину и застал ее сидящей прямо и неподвижно. Теперь я задался вопросом: а вдруг то, что я тогда увидел, было обманом чувств? Ведь за гранью отчаяния мы способны поверить во что угодно.
Я снова представил, как она садится, скрещивает ноги, представил, что сейчас она мне все-все расскажет…
И в это мгновение Чарли открыла глаза и с ужасом уставилась в открытую дверь. Я обернулся и сразу почувствовал: сейчас вздыбится пол и хижина резко завалится на меня, почти под прямым углом, и еще немного – и мы все не удержимся, скатимся в распахнутый дверной проем и заскользим вниз вдоль плоской земли, стукаясь о деревья, стремительно улетая все дальше в неведомый мрак.
Я вцепился в пол, чтобы удержаться, хижина качнулась обратно, выпрямилась, а когда я снова взглянул на Чарли, ее глаза были закрыты и она продолжала спать.
Позже, проснувшись, она обнаружила медвежонка Руперта, смотревшего на нее с бамбуковой стенки. Она ахнула, сняла его и крепко обняла. Затем как-то странно притихла и спросила меня, зачем я его привез. Она давно уже и думать о Руперте забыла.
Я был доволен. Значит, она еще дорожила прошлым.
Немного погодя, когда заласканный Руперт наконец освободился из ее объятий, я подобрал его и решил снова подвесить на стенку. Тогда-то я и сделал одно важное открытие. Отыскивая, где лучше пристроить медвежонка, я заметил как раз над изголовьем Чарли, в том месте, где бамбуковые шесты подпирали кровлю, какой-то засунутый за гигантский табачный лист пакетик. – Ой, что это? – спросила Чарли.
Мне пришлось позвать на помощь Мика. Мы подтащили к стенке расшатанный столик, и я на него взобрался. Едва сохраняя равновесие, я дотянулся до этого пакетика, который оказался несколько раз сложенным обрывком бумаги. Спустившись, я ее развернул, а Мик придвинулся ко мне вплотную, чтобы тоже взглянуть на содержимое.
Потрясенные, мы оба молчали. Пока мы стояли, рассматривая находку, я слышал, как замедляется его дыхание; мне показалось даже, что он вообще перестал дышать. Моя рука, в которой была зажата бумажка, начала сильно дрожать, но не от страха, а от вновь нахлынувшего на меня гнева. Мик хотел взять ее у меня из рук, но я ему не позволил.
В центре листка была приклеена снятая «Полароидом» фотография Чарли. На снимке она была в купальнике и занималась тем, что мыла голову в реке, улыбаясь фотографу, который, по-видимому, застал ее врасплох. На карточке было запечатлено радостное, счастливое мгновение, и снимок был сделан ранним утром, в золотистом свете.
На фотографии вокруг изображения Чарли были пририсованы фигурки демонов с выпученными глазами и свирепо оскаленными зубами. Нарисованы они были по-детски неумело и могли бы показаться забавными, если бы не та их особенность, что у всех этих парящих в воздухе фигур торчали огромные пенисы, которые угрожали Чарли со всех сторон. Я стиснул зубы.
– Можно мне посмотреть? – спросила Чарли.
– Давайте-ка обмозгуем все это спокойно, – предложил Мик.
Но спокойно все это обмозговать у нас, конечно, могло и не получиться. Я наконец позволил ему взять у меня фотографию, и он держал ее на расстоянии вытянутой руки, словно демоны могли спрыгнуть с рисунков и наброситься на него. Другой рукой он потирал свою толстую шею. Мик уж на что крепкий орешек – и то был потрясен. Я понял, что он прикидывает – сколько же еще таких сюрпризов здесь спрятано? А вслух он произнес:
– Давайте возьмем себя в руки и разберемся с этим делом.
Чарли подскочила к нему сзади и выхватила снимок из его руки.
– Правильно, – кивнула она, соглашаясь. – Давайте разберемся.
Мы немедленно приступили к поискам еще чего-нибудь в том же духе, будто нашли в хижине змеиное гнездо. И обнаружили два похожих на первый снимка Чарли с пририсованными на них утрированно непристойными фигурками.
– Интересно, кому это понадобилось? – задумался Мик. – Кому вообще это могло прийти в голову?
Я понимал, что он имеет в виду. Неприятная находка могла значительно ухудшить наше положение в зависимости от того, кто за этим стоял. Я попробовал вычислить «художника». На первом месте среди подозреваемых был Кьем, деревенский знахарь и колдун– Но почему-то мне казалось, что это не его стиль, и я решил на этот раз довериться своему чутью. В любом случае я смог бы проверить его реакцию, сунув ему под нос эту пакость.
– Кьем? – вопросительно произнес я.
– Нет, – возразила Чарли. – Это Као, тот самый, с бородой. Его отец колдует в другой деревне, но там его недолюбливают. Он хотел сюда перебраться, да место занято. С Кьемом они враждуют, я точно знаю. Здешние обитатели живут в мире духов и не просто верят в их существование, нет: они работают, отдыхают и развлекаются все время бок о бок с духами. Без этого они бы и дня не прожили. Они вызывают духов, чтобы те принимали участие в их судьбе.
– Ты так и поступила, Чарли, – сказал Фил, останавливаясь позади нее. – Все мы так поступили.
Я решил объясниться с Кьемом: если Чарли права и он к этому непричастен, думал я, вполне возможно, что он согласится мне помочь. Имелась и другая причина: мне нужно было выйти из дома и посмотреть, заподозрили что-нибудь крестьяне или нет.
С этой целью я направился к маковым полям, упрятав фотографии с мерзкими рисунками в бумажник.
Мик и Фил остались с Чарли. Между тем деревенское радио надрывалось ревом тайской поп-музыки. То, что раньше казалось просто досадным, теперь било по нервам.
Кьем, по обыкновению, трудился чуть в стороне от остальных деревенских жителей. Он, согнувшись, надрезал головки мака и, увидев, что я шагаю к нему, выпрямился.
– Кьем, – сказал я, подойдя ближе.
Не моргая, он спокойно смотрел на меня. Я открыл пачку сигарет и предложил одну ему. Сигарету он взял, но на лице у него все же оставалось подозрительное выражение. Он видел, что руки у меня дрожат. Я дал ему прикурить, и мы вместе задымили, не спуская глаз друг с друга. Затем я присел на корточки между высокими стеблями мака и жестом предложил ему сделать то же самое. Так он и поступил.
С моей стороны, должно быть, глупо было надеяться, что мне удастся его перехитрить. Люди на Востоке – мастера выдержки, а мое лицо, как я ни старался, для него было, конечно, открытой книгой.
Тем не менее я вынул из бумажника и показал ему фотографии, внимательно наблюдая за его реакцией. Кьем оставался неподвижным, только на лысине проступили вены. Он тяжело вздохнул и быстро что-то залопотал, уронив руки на землю. Мне стало ясно, что он никогда прежде не видел этих снимков; но с другой стороны, – так, во всяком случае мне показалось, – ему, по-видимому, было достаточно хорошо известно их значение.
Он задал мне несколько вопросов, оставшихся для меня непонятными. Я, в свою очередь, жестами показал ему, что нашел эти листки в хижине, под стропилами. Он ткнул пальцем в сторону деревни, и я кивнул. Он понял. Я обратил внимание, что он старается не касаться руками фотографий, как будто они могли причинить ему вред. Он показал, что мне следует снова положить их в бумажник. Затем собрал свои инструменты и дал понять, что нам нужно вернуться в деревню.
Очевидно, Кьем вознамерился сам осмотреть хижину, хотя и не пожелал в нее заходить. В этом он походил на Чарли с точностью до наоборот. Кьем просто просунул голову внутрь хижины. Я показал ему три места, в которых мы обнаружили эти снимки, и он сгорбился, словно внимательно к чему-то прислушиваясь. Внезапно, без предупреждения он пустился наутек, как испуганный заяц. Я собрался было обсудить с остальными, что они обо всем этом думают, но тут увидел, что Мик показывает пальцем на улицу.
У нас появились новые заботы. В деревню вернулся Джек, и прибыл он в сопровождении пяти боевиков, вооруженных до зубов и карнавально украшенных маковыми цветами. У одного даже маковый венок был на голове. Приветствовать хозяина явился Као. Состоялся недолгий разговор, после чего Джек повернулся и двинулся дальше; вид у него был не слишком довольный. Сердце у меня в груди сжалось в кулак, когда Као с боевиками отправился обходить деревенские хижины.
