Почему ты меня не хочешь? - Найт Индия (полная версия книги TXT) 📗
Мне не нравились люди, с которыми мы с Домиником общались, но я никогда не давала им этого понять – я их кормила, поила, давала кров, а по утрам даже готовила им завтраки. Ходила на их скучные приемы, проводила в их загородных домах выходные, разговаривала с ними. Была с ними до омерзения мила и приветлива. Покупала подарки их детям, хотя большинство их отпрысков вели себя отвратительно и были такими тугими на голову, что лучшим подарком для них стал бы бумажный пакетик, какие раздают в самолете пассажирам. С некоторыми из них я даже ездила в отпуск, сплошь и рядом ощущая себя так, будто попала на шоу психов: Тупица и Синий Чулок смотрят, как их исчадие Монстр извивается на полу, издавая нечеловеческие звуки. После каждой такой поездки я неделями приходила в себя.
Нет, я, конечно, не говорю, что все друзья Доминика должны были поклясться мне в верности до гроба. Но стоило мне только уйти от Доминика, как они буквально растворились, еще раз доказав, что иногда клише живы только потому, что они верны. Некоторые из мужчин даже приглашали меня поужинать, но были оскорблены моим нежеланием лить горькие слезы, жаловаться на судьбу и Доминика и, не дожидаясь десерта, кидались на меня – кто грубо, кто не очень. А некоторые из женщин звонили мне, интересовались, “в порядке” ли я, и разочаровывались, узнав, что в порядке. Другие дамы стали очень пристально следить за своими мужьями, когда те находились в непосредственной близости от меня, как будто их толстые и лысеющие муженьки были неотразимее Брэда Пита. Но на этом их участие в моей жизни и заканчивалось.
Не могу сказать, что очень скучала по их обществу, но все равно странно думать, что в 2001 году люди еще считают своей обязанностью непременно принять сторону одного из супругов после их мирного развода. Но так оно и было – все они встали на сторону богатого, преуспевающего и популярного Доминика, который к тому же часто устраивал у себя вечеринки и приемы. Я же была неработающей домохозяйкой, одна в большом доме, практически без знакомых и друзей. И хотя меня еще приглашают на званые ужины и приемы, мне иногда кажется, что я похожа на заброшенную зверушку, одиноко снующую по своей клетке.
Фрэнк, добрая душа, оказался единственным, кто остался мне верен. Я познакомилась с ним пару лет назад в Париже. У Доминика тогда на весь день были запланированы встречи с покупателями, а Фрэнк, уже в то время достаточно известный художник, не знал, как развлечься. Фрэнк пишет огромные, метра на четыре, полотна – сплошь портреты коров. Не могу сказать, что я в восторге от его творений, но он по крайне мере умеет держать кисть в руках, а его коровы выглядят очень правдоподобно – так и кажется, что они сейчас сойдут с полотен и замычат прямо в ухо. Я сводила его на ланч в изысканный французский ресторан, где мы ели жареного цыпленка и запивали его прекрасным белым бургундским. Потом мы пошли покупать декоративные ароматические свечи в магазин “Диптих” на бульваре Сен-Жермен, а после отправились к замку Консьержери, который в период Великой французской революции превратили в тюрьму, – взглянуть на камеру, где доживала свои последние дни Мария Антуанетта.
– Только не начинай, – сказала я, когда мы поднимались по узкой и темной лестнице.
– Что? – спросил Фрэнк.
– Я знаю, что революция была нужна и т. д. и т. п., но я не хочу слушать шутки по поводу того, что все дворяне заслуживали гильотины. Хотя бы помолчи, пока мы осматриваем вещи, окружавшие эту женщину.
Фрэнк ни о чем таком и не заикнулся, зато попросил показать ему Версаль. То, что Фрэнсис Кин, творец дорогого маскульта, кичащийся своим рабоче-крестьянским происхождением, пожелал увидеть воплощение красоты, роскоши и блеска Парижа, было так неожиданно и неправдоподобно, что я чуть не влюбилась.
Мы стали хорошими друзьями, и когда Фрэнку понадобилось жилье в Лондоне (до этого он жил в Берлине – работал консультантом в каком-то Музее современного немецкого занудства), я предложила ему занять одну из комнат в моем доме. Фрэнк живет у меня уже три месяца, и во многом он – просто находка: отлично хозяйничает, и не только на кухне. В первые же две недели после переезда он нашел няню для Хани – Мэри О'Коннор, подругу своей матери. Правда, у Фрэнка явные проблемы с лояльностью – свидетельством тому несчетное количество женщин, перебывавших за это время в его спальне. Ну и что? Это его личное дело. Мне бы только хотелось воспринимать его распутство с юмором, и я бы это вполне сумела, имейся у меня самой хоть какая-нибудь личная жизнь. Но у меня ее нет, и мне до смерти завидно, что у Фрэнка этой личной жизни аж через край. Еще немного, и я совсем остервенею. Пора найти себе мужчину.
2
Да, я тут много чего наговорила по поводу странностей англичан, но, наверное, я сама не до конца верю в их чудаковатость, раз уж умудрилась дважды выйти замуж за представителя туманного Альбиона. Поэтому я решила отныне стать подоброжелательней к ним, тем более что с утренней почтой появился отличный повод для этого – открытка от Изабеллы Говард, с которой я не виделась несколько месяцев, с приглашением отужинать у нее в пятницу. То есть завтра. Не слишком вежливо присылать приглашение за день, но не в моем положении привередничать. Мэри или Фрэнк смогут вечером присмотреть за Хани.
Человеческое общество! Новые люди! Я почти вприпрыжку мчусь наверх одеваться. Легкая кофточка, зеленый камзол с воротником из коричневого меха, темно-лиловая твидовая юбка и мои любимые туфли – зеленые, с открытой пяткой. На дворе октябрь, но колготки я терпеть не могу. Перехватываю волосы на затылке резинкой, наношу на губы немного блеска и – voila. Конечно, не высший пилотаж, но вполне прилично.
Фрэнка не видно – надо полагать, ушел к себе в мастерскую. Отлепляю Хани от Мэри – сегодня мы идем в детский сад. Фелисити, наша соседка, недавно заметила, что у меня ребенок примерно того же возраста, что и у нее, и пригласила нас в частный детский сад “Милые крошки”, всего в паре кварталов от моего дома. В детском саду всем заправляют сами родители, они же выступают и в качестве воспитателей. Сад открыт по вторникам и четвергам, и все мамы дежурят там по очереди – читают сказки детям, меняют подгузники, утирают носы. Поскольку мамаши приходят туда со своими детьми практически каждый день, даже когда не дежурят, управляться с малышами должно быть легко. Сегодня мы идем в садик в первый раз, и я буду помогать Фелисити, чтобы осмотреться и привыкнуть.
Жду с нетерпением. В этом районе я практически никого не знаю и порой, прогуливаясь с коляской по Примроуз-Хилл или Хемпстед-Хит, чувствую себя как сосланная прокаженная. Мне бывает очень одиноко – хочется, чтобы было с кем поболтать во время прогулки, а потом выпить чашечку кофе. Если все сложится удачно, то сегодня я познакомлюсь с себе подобными. От восторга я издаю какой-то нелепый визг, который Хани повторяет всю дорогу до двери.
– Мы мышки, веселые мышки, – радостно говорю я ей.
– Мама, – отвечает немногословная Хани.
Иду по мокрому тротуару, толкая перед собой коляску, и чувствую, что день удался.
В здании церкви, где разместились “Милые крошки”, очень грязно. Линолеум весь в разводах и пятнах, мебель заляпана, засалена – куда ни глянь, всюду отпечатки пальцев и прилипший мусор. Отчего родители в этом заведении игнорируют моющие средства? И почему некоторые представители средних слоев такие жуткие грязнули? Наверное, потому, что их мамы и папы считают нечистоплотность признаком богемности, анти-буржуазности. Но боже мой, не до такой же степени! Милая девчушка с взъерошенными волосами, идеальной розовой кожей и немного грязными ногтями – это одно, а тут – совсем другое. А вообще-то такое обилие грязи явно указывает на то, что каждая из этих мамаш училась в частной школе, носит благородное имя и мнит себя не заурядной буржуа, а изысканной, свободной, непредсказуемой богемной женщиной. А наш Примроуз-Хилл – центр псевдобогемы. Иногда мне до боли хочется переехать туда, где еще моют полы и протирают столы, где никто не стесняется своей принадлежности к среднему классу.
