Таверна трех обезьян - Бас Хуан (библиотека книг txt) 📗
— А во что вы играете?
Как и в прежние времена, хватило одного упоминания об игре, чтобы давняя страсть дала о себе знать.
— В кости, — лаконично сообщила неряшливая блондинка, которая все это время подпирала стойку и только что подошла, присоединившись к нашей компании.
— Я правда сожалею, не хочу показаться невежей, но мне надо идти.
Я моментально представил одну из немудреных игр в кости, на которые нанесены очки — от одного до шести. Меня не вдохновила перспектива торжественно отметить возвращение в клан игроков столь примитивно.
— В обманный покер… на костях…
Хозяйка пренебрегла моим отказом. Она словно чувствовала, что достаточно произнести слово «покер», как решение тотчас изменится.
Пожалуй, это одна из наиболее редких разновидностей покера, но мне на протяжении карьеры азартного игрока случалось играть в обманный покер, что осуществимо только с помощью костей. Меня приятно поразило, что люди из заведения подобного пошиба коротают время за довольно сложной игрой. Но, если поразмыслить хорошенько, все в этом странном месте вызывало изумление.
Одна только мысль, что я снова в игре, после долгого-долгого перерыва, прояснила голову и вернула хорошее настроение. Более того, все тревоги, обуревавшие меня совсем недавно, мгновенно забылись, в том числе и сходство доньи Марии с Марианой — что, учитывая, сколько непонятного меня беспокоило прежде, само по себе достойно удивления.
Я ничуть не раскаивался, что передумал возвращаться в отель.
Энкарнита — так звали блондинку — играла как придется: она, не устояв перед искушением уличить соперника в обмане, отваживалась открываться при самых простых объявлениях, которые можно переиграть без труда. Моисей, сидевший справа от меня, — обе женщины расположились за стойкой, а мы напротив, по другую ее сторону — предпочитал, однако, не рисковать, и, думаю, играл почти наверняка, делая ставку на очень сильную комбинацию, которую практически невозможно перебить; блефовал он только тогда, когда иного выхода не оставалось. Но донья Мария блефовала мастерски: играть с ней было истинным удовольствием. Она дважды надула меня. Распознать, когда она блефует, оказалось очень сложной задачей, и она неоднократно ловко обводила меня вокруг пальца, заставив поверить в существование комбинации, которой в помине не было.
Разумеется, успех или неудача не особенно влияли на состояние кошелька: тот, кто проигрывал три раза кряду, выкладывал на стойку один дуро и выбывал до конца текущей партии; следовательно, взявший банк забирал всего пятнадцать песет. Каждый кон выигрывали мы с хозяйкой, поэтому самой интересной частью раунда становился его финал, когда двое других выходили из игры, и мы оставались лицом к лицу.
Незаметно пролетел час — за это время мы успели сыграть партий шесть-семь, и Энкарнита с Моисеем ушли. Моисей дважды проиграл, в третьем круге первый ход был с его руки. Проигрыш отмечался занятными покерными фишками, разноцветными металлическими мушками тонкой работы; как объяснила донья Мария, их подарил постоянный клиент, одно время регулярно наведывавшийся в кабачок. В открытую перед пианистом легли туз и валет; он подвинул Энкарните три кости втемную и объявил двойную пару означенного достоинства. Энкарнита, не раздумывая, открыла кости: двух пар не получилось. Моисей разъярился. Он счел полным идиотизмом, что девчонка стала проверять простейшую ставку, сделанную для затравки, которую сам Бог велел повышать — между нами, практически все обычно принимают за чистую монету первоначальный блеф; он решил, что она нарочно сыграла с ним скверную шутку. С ребяческой шкодливой ухмылкой он извлек свой стеклянный глаз и бросил его в стакан с пивом девушки. Энкарнита ужасно рассердилась, схватила потертую сумочку и выбежала вон, обозвав обидчика мерзким старикашкой.
— Моисей, я много раз предупреждала, чтобы ты больше не смел этого делать, — строго выговорила ему донья Мария. — Это просто отвратительно, вот тебя отовсюду и выгоняют… Умоляю, простите за это неприятное происшествие, — обратилась она ко мне.
— Не стоит беспокоиться, ничего страшного не случилось… даже забавно. С видом заговорщика я улыбнулся пианисту, но тот был слишком занят, вылавливая салфеткой протез из стакана и бормоча извинения себе под нос. Головы он не поднимал, полагаю, чтобы не демонстрировать нам пустую глазницу.
— Продолжим? — добавил я.
— Разумеется. Моисей, ставь дуро, у тебя три проигрыша.
— С вашего позволения, донья Мария, я тоже хотел бы откланяться. Я уже потерял шесть дуро, многовато для меня, — ответил Моисей.
Сначала он быстрым движением водворил глаз на место, повернувшись к нам спиной, затем расплатился.
Донья Мария проводила его к выходу и заперла за ним дверь на ключ.
— Мы остались вдвоем. Вам не кажется, что уже слишком поздно, Хуан? Или поиграем еще немного?
Она в первый раз назвала меня по имени — хотя не помню, когда это я успел представиться — пристально глядя на меня огромными черными глазами. И тогда я внезапно почувствовал непреодолимое влечение, округлое тело призывно манило и сулило неземное наслаждение. Мне стоило немалых усилий удержаться и не броситься к ней с поцелуями.
До той минуты она казалась мне лишь красивой зрелой женщиной, поразительно похожей на Мариану, но она не пробуждала во мне сладострастия. В один миг все изменилось, и я подумал, что в завершение ночи — а меня уже абсолютно не волновало ни когда я вернусь в отель, ни перспектива отложить отъезд на сутки — меня, возможно, ждет весьма приятный сюрприз.
— Я с радостью буду играть столько, сколько вы хотите… и во что хотите. Вы волшебно красивы.
Как я понял, мое разгоравшееся вожделение не осталось незамеченным, дама видела меня насквозь и дала понять, что не имеет ничего против. Но она не походила на женщину, с которой уместен грубый натиск, и это я тоже понимал.
— Вы чудесно играете в обманный покер… Могу теперь я угостить вас рюмочкой коньяка?
— Польщена… и спасибо за комплимент. Донья Мария выразилась двусмысленно, не уточнив, за что именно благодарит, за похвалу красоте или за лестные слова об умении играть. Она налила коньяк нам обоим; в самом начале игры она также составила мне компанию, пригубив коньяк. Я был уже изрядно пьян, однако разум оставался ясным — как это происходит, когда внимание сосредоточено на чем-то важном, не позволяя расслабиться.
Я собрал пять костяшек и положил их в стаканчик из мягкой кожи.
— По-прежнему играем на дуро за партию или поднимем ставку?
— Еще посмотрим… Если, конечно, ты не торопишься, ночь только начинается, — она внезапно перешла на «ты», желая подчеркнуть интимность последней произнесенной фразы. — Для начала выясним, кому достанутся два дуро Моисея и Энкарниты.
— Согласен. Нас как раз двое. Твой ход…
Она взяла стаканчик, наградив соблазнительной улыбкой мое ответное «ты»: в ней была страсть, готов поклясться. Прежде, чем бросить кости, она вынула из волос гребень, густые черные пряди заструились вниз, обрамляя совершенное лицо; она несколько раз встряхнула головой, и роскошная грива засверкала, несмотря на слабое освещение.
Я сходил с ума, и она это знала. Крайне редко в моей жизни случалось, что меня охватывало столь властное желание заняться любовью с женщиной.
Откровенно говоря, сейчас она особенно походила на Мариану, но это уже не имело значения: сладостное томление полностью затмевало рассудок.
В открытую легли две дамы. Она перетряхнула оставшиеся три кости втемную и придвинула ко мне стаканчик.
— Тройка дам от короля.
Она начала по-крупному, правда, это выглядело правдоподобно и пробиваемо…
Тройки не было, она меня обманула. Но по крайней мере имелся один туз. Я оставил на столе туза с парой дам и перебросил две оставшиеся кости. Чуточку приподняв стаканчик я взглянул на расклад: дама и туз.
— Фулл, три дамы плюс два туза.
Она мне не поверила. А я был готов держать пари, что поверит: она обладала особым чутьем, безошибочно распознавая блеф. Меня осенило, что она проиграла умышленно, чтобы как можно скорее покончить с хвостом, тянувшимся с прошлой игры. А если так, то она, очевидно, была весьма заинтересована перейти к ставкам более лакомым.
