Невыносимые противоречия (СИ) - Stochastic Аноним (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
- Это недалеко, сэр. Всего лишь в трех кварталах отсюда, - портье выдал Генри белоснежную визитку. - Рад, что смог помочь, хорошего дня, сэр.
Генри вышел на улицу. Солнце висело над крышей отеля и отражалось в десятках окон напротив, в дисках и зеркалах проезжающих мимо машин и автобусов. Ослепленный Генри ненадолго прикрыл глаза. Воздух в городе по сравнению с воздухом в лесу был тяжелым и горячим, от него першило горло и чесалась кожа. Открыв глаза, Генри огляделся. Нужно было спросить направление. Остановить прохожего, показать ему визитку, спросить. Люди в солнечных очках скользили мимо, разговаривали по мобильным телефонам, ели мороженное, пожимали друг другу руки. Вместо того, чтобы заговорить с кем-то, Генри протискивался через толпу, стараясь никого не задеть. Резиновые сапоги натирали пальцы и пятки - вчера, после купания с Луизой, он напялил их на голую ногу. Широкие джинсы при каждом шаге ползли вниз. Улица и пахла иначе чем лес. Через пятьдесят шагов у Генри закружилась голова от смеси запахов жвачек, духов и выхлопных газов.
Он остановился на перекрестке. Слева банк и почта, справа - дорога в четыре полосы. На углу мужчина в выцветшей футболке продавал газеты. Глядя на растянутый ворот его футболки и грязную шею, Генри наконец-то спросил дорогу.
Когда он вышел к посольству ноги гудели, горло сводило спазмами от жажды. Посольство окружала двухметровая стена. Над стальными воротами висел американский флаг. На проходной сидел мужчина лет тридцати. Его форменную военную рубашку покрывали пятна пота, как полоски зебру. У него были какие-то проблемы с носом, из-за чего он дышал ртом. И пока он разговаривал, Генри наблюдал, как он перекатывает во рту жвачку, слева направо и наоборот. Разговор вышел изматывающим: внутрь Генри пустили после того, как он три раза пересказал свою истори. В маленьком холле посольства гудел кондиционер, по углам стояли горшки с цветами, около ряда железных откидных кресел - кулер с водой. Наполняя первый бумажный стакан, Генри слишком сильно сжал его и расплескал воду. Второй стакан не утолил жажду, но вызвал бурчание в животе. Генри был уверен, что консул, бесцветная женщина сорока лет, больше слушает бормотание его внутренностей, чем то, что он говорит. Иначе зачем она заставила его по кругу пересказывать его историю. Генри впервые так много говорил за последний месяц.
- Значит, Шеннон погибла, когда вы пытались бежать? Это случилось в лагере повстанцев, которые называют себя Освободительной Армией? - она шевелила губами. На дереве за окном не дрогнул ни один лист. Из прически консула не выбился ни один волос. - Конечно, я выдам вам временный паспорт. Но по порядку сначала вы должны предоставить справку от местной полиции о утере старого.
Охранник, что дышал носом, провел Генри к воротам. Солнце ушло за высотку. На её стенах висели мойщики окон. На небе проступили синяки заката. В предверии вечера за витринами магазинов толпились люди, из машин неслась веселая музыка, с тротуаров исчезала спешка, прохожие двигались медленей и чаще сбивались в группы. К окнам автобусов прилипли дети. Блестящие глаза, всклоченные волосы.
Полицейский участок располагался в двух кварталах от посольства в серой трехъэтажке. В душном узком холле лопасти вентиляторов взбивали застоявшийся воздух. Вокруг мусорного ведра валялись салфетки с жирными пятнами. В глубине здания звенел телефон и щелкали факсы.
Переговорив с полицейским в растегнутой на груди рубашке, Генри оказался в комнате с фанерной дверью и такими же хлипкими шкафами.
- Я детектив Рамирес, это детектив Гомес, - мужчина лет сорока в криво повязанном галстуке пожал Генри руку.
- Мы знаем, кто вы. Ролик с вашей матерью показывали по всем каналам. Такая яркая личность. Такая печальная история. Освободительная Армия взяла на себя ответственность за похищение, и выставила президенту счет, - слишком громко для маленького помещения затораторил Гомес. На первый взгляд он был немногим старше Генри, но уже успел обзавестись шрамами на щеке и подбородке. - Шеннон отлично держалась на записи.
Генри пошатнулся. Рамирес предложил ему сесть, плеснул в грязный стакан воды из-под крана. Проржавевшая мойка пряталась в углу комнаты.
- Для американского посольства мне нужно свидетельство о смерти матери и справка о утере паспорта для себя.
- Сочувствую вашей утрате, - Гомес присел напротив Генри.
За его спиной Рамирес запустил компьютер и попытался собрать в стопку бумаги на столе. Несколько листов спланировали на покрытый потрескавшимся линолеумом пол. Одной рукой набирая на клавиатуре, второй Рамирес достал мобильный телефон.
Генри не слышал, с кем и о чем он говорит, потому что Гомес сыпал дурацкими бессмысленными вопросами.
Значит вас похитили, когда вы возвращались с приема? По пути в отель? Между четырьмя и пятью утра, верно? Похитители сразу увезли вас в джунгли или держали где-то в городе? Что вы запомнили? Как долго вас везли?
Машины за окнами участка включили ближний свет.
- Принтер не работает, - тяжело навалившись на стол, Рамирес поднялся на ноги. - Сейчас вернусь.
Он вышел и оставил дверь приоткрытой.
- Вы знаете, где снимали видео, на котором ваша мать зачитывает требования к президенту? - Гомес подался вперед и постарался перехватить взгляд Генри. - Это было еще в столице или нет? Где вас держали? Можете описать дом? Или комнату? Сколько часов прошло после похищения до записи видео?
Глаза у Гомеса были мутные, черные зрачки плавали в желтых белках, как гусеницы в банке со спиртом. Гомес не моргал, или Генри так только казалось? Он потер виски, голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Генри не помнил, когда ел последний раз. Действие кокаина, которым его угостила несколько часов назад Луиза, закончилось.
Из коридора донеслись голоса. Генри узнал голос Рамиреса, а потом на пороге появился Франц Варгас. Он шагнул в комнату, пожал руку Гомесу, и повернулся к Генри.
Непонятно почему Генри вскочил на ноги. Франц не просто пожал его пальцы, но и вцепился в локоть второй рукой. Сжал бицепс, плечо. Он как будто ощупывал его. Руками, а еще больше взглядом. Встревоженным и обеспокоенным, несмотря на улыбку и ровный голос.
- Генри, я рад, что ты жив. Рад, что ты на свободе.
Интересно, своего отца на приеме он поздравлял таким же спокойным голосом?
- Рамирес мне позвонил. Сказал, у тебя проблемы с документами и посольством.
Генри покосился на обмахивающегося распечатками Рамиреса. Это справка о смерти Шеннон?
Словно прочитав его мысли, Франц обернулся к Рамиресу, забрал бумаги и передал их Генри.
- Я отвезу тебя в посольство, потом в гостиницу.
- Почему? - спросил Генри. Ощущения были такими, будто карусель крутилась слишком быстро, и он просил ее остановить.
- Потому что у тебя нет в городе друзей и знакомых, к которым ты мог бы обратиться за помощью.
