Откровение Егора Анохина - Алешкин Петр (книги регистрация онлайн txt) 📗
– Береги себя! Береги себя! Береги себя, касаточка! Я вернусь!
Когда помогал Насте подниматься по ступеням, зорко зыркнул в тамбур, где толпилось несколько человек, подумал: кто из них? То, что ее будет сопровождать до Моршанска кто-то из людей Чиркунова, Егор не сомневался. В дороге Настю в обиду не дадут. Доберется до матери хорошо, без приключений. Заметил ли только этот человек череду арестов на перроне. Пусть, пусть, не успеет доложить Чиркунову. Страшнее то, если среди арестованных только случайные пассажиры, а люди Мишки остались на свободе.
В конторе он спросил у Татаринова озабоченно:
– Никто из арестованных не требует позвонить в Тамбов?
– Есть один… Прямо рвется, требует немедленно позвонить!
– Почему один? – пробормотал Егор и спросил: – Телефон дал?
– Да.
– Дай-ка его сюда.
Мелькнула шальная мысль позвонить Мишке, подразнить, сказать, что два его человека под арестом, мол, напились, подрались. Егор усмехнулся этой мальчишеской мысли и приказал Татаринову:
– Сережа, немедленно установи наблюдение за всем, что делается вокруг здания НКВД в радиусе полкилометра. Подозрительных людей забирайте сразу. Завтра разберемся… Мне нужно срочно отчет дописать, раньше полуночи не закончу. Пусть меня никто не беспокоит, а ты, Сережа, докладывай каждый час об обстановке возле здания. Действуй, скоро темнеть начнет…
Татаринов твердо сдвинул брови и мигом выскочил из его кабинета. Егор видел, что его заместитель все время был радостно, по-мальчишески, возбужден, выполнял все приказы быстро, без доли сомнения в их правоте, был убежден, должно быть, что в их ничем не примечательный поселок, в котором было всего два маленьких заводика: маслобойный да кирпичный, высадилась группа диверсантов. Один старикан чего стоит! Таких ряженых Татаринов, вероятно, раньше только в кино видел.
Оставшись один, Анохин горестно облокотился о стол, думая, что не мог Мишка двоих послать, обязательно подстраховался бы. Кто-то еще есть… Не из Татариновских ли орлят этот человек? Не может быть, вроде бы все здешние. Егор достал свой паспорт, военный билет, инструменты, потер руки, приказывая себе успокоиться, собраться, и начал потихоньку, старательно выводить в паспорте две буквы своей фамилии, вспоминая с усмешкой, как сдавал экзамен по подделке документов на курсах в НКВД. Пригодилось. Возился аккуратно не меньше часа. Татаринов отрывал один раз, докладывал, что подозрительных лиц не видать. Егор вывел две буквы, взял газету, потер пальцем по тексту, испачкал его, потом осторожно поводил им по странице паспорта в том месте, где только что были выведенные буквы. Полюбовался при ярком свете настольной лампы на свою работу. Вроде бы ладно получилось… Потом осторожно подправил тушью и вместо фамилии «Анохин» в паспорте появилась новая – «Алёхин». На чистом листе он, меняя почерк, написал справку о том, что колхоз имени Сталина отпускает колхозника Алехина Егора Игнатьевича на заработки на лесозаготовки в Кировскую область на один год, расписался, приложил колхозную печать. Вздохнул, все готово. Оставалось только ждать.
Когда Татаринов в очередной раз доложил ему, что вокруг все тихо, уточнил задумчиво:
– Значит, никто из чужих не появлялся?
– Нет.
– Не мелькал ли кто из местных, знакомых, но переехавших в Тамбов?
– Да, да, видел Витьку Пискунова, я его хорошо знаю… Он шофером в наших органах работает, давно уж там служит…
– Шофер, значит… – Анохин вспомнил разговор с Чиркуновым. – Где он сейчас?
– В пивнушке сидит.
– Срочно задержи… до выяснения…
– Я сам его хорошо знаю, – повторил Татаринов. – Он к матери приехал на два дня…
– Это приказ! – жестко сказал Анохин. – Задержи и можешь прекращать операцию. Всем отдыхать! Завтра пораньше приходи, будем разбираться с задержанными…
– Вы знаете, – вдруг улыбнулся, шевельнул бровями Татаринов, – мы на вокзале, среди прочих, задержали вора! С ног сбились, давно ищем его!
– Молодцы! – тоже улыбнулся, поощрил Анохин. – Бери шофера и отдыхай. Ты, Сережа, сегодня отлично поработал!
Минут через двадцать Татаринов доложил, что шофер в камере: сопротивлялся при задержании ужасно… Шум вышел… Пришлось силу применить, драку инсценировать. Анохин снова похвалил его и отправил домой.
Долго сидел один, застыл неподвижно, думал о Насте, представлял ее в вагоне, видел ее сморщенное от горя лицо в слезах. И такая тоска охватила его, сдавила горло, что он испугался, что задохнется. Почему ему выпала такая судьба? Ему, которому мечталось быть учителем в тихой деревне, прожить жизнь мирно, спокойно, работать с детьми… А вместо этого с молодых лет страдания, скорбь, кровь! С юных лет по уши в крови! И с юных лет душа тянется, рвется к одному, к любви, к любви… Сколько же он кровушки пролил и своей и чужой! А самое страшное, пускал он кровь, рубил-стрелял людей, которые не сделали ему ни малейшего зла, таких же несчастных, как он сам… И они, должно, любили, мечтали о тихой, покойной жизни! Господи, Господи, если ты есть, почему ты отвернулся от нас? Может, мы тебе слишком насолили своими пустыми делами и вечными грехами? Нету его, Бога, сами мы себе гадим, самим и надо выкручиваться.
Анохин посмотрел на часы? Пора! Он выключил свет, подошел тихонько к окну, долго прислушивался. Ветер стих. Тихо, очень тихо было в саду. Лишь изредка доносился тонкий шорох упавшего листа в траву. Егор тщательно, плотно задернул занавеску, снова включил свет, вернулся за стол, но садиться не стал, закатал рукав, достал из кармана перочинный нож и разрезал себе руку пониже локтя возле широкого бугристого шрама от пули. Потекла, полилась кровь на стол, на недописанный лист отчета, на стул. Егор махнул рукой по каплям крови на столе, размазал, скомкал, смял немного лист бумаги, перевернул чернильницу, скинул на пол настольную лампу, ручку, пресс-папье, отшвырнул ногой стул, сдвинул в сторону стол, чтоб он стоял косо, потом кровавой рукой цапнул за угол стола, испачкал его, присел на колени, быстро провел раной по полу, чтобы создать впечатление, что по нему волокли окровавленное тело. Точно также вымазал кровью подоконник. Выключил свет, вылез в окно, спрыгнул в траву и замер.
Ночь звездная, тихая! Робкий шелест слышится в траве под яблоней неподалеку от него. То ли мышь пробирается, то ли лягушка крадется. Луна еще не взошла, светлеет край неба на востоке, но звезды так ярки, что от их света ложатся легкие тени от темных стволов яблонь. Егор, не услышав ничего подозрительного, старательно потоптался под окном, пошмыгал ногами по траве, примял ее, чтобы казалось, что здесь было несколько человек, выжал из раны несколько капель крови и пошел по саду к задней калитке, на ходу перевязывая рану платком. Временами неожиданно останавливался, замирал, прислушивался – не крадется ли кто за ним. Но, кроме обычных ночных шорохов, ничего не слышал.
Прямо в бурьяне, где прятал мешок с одеждой, он переоделся, закопал в том же мешке свою НКВДэшную форму и через полчаса уже лежал в траве под железнодорожной насыпью, там, где дорога поднималась на бугор и круто поворачивала в сторону Балашова. Здесь поезда всегда притормаживали, замедляли ход. Луна показала свой светлый край из-за дальнего леса, и стало далеко видно. Ждал недолго. Поезда ночью ходили часто.
Анохин пропустил несколько вагонов, облюбовал очередной издали, пробежался рядом с ним немного, уцепился за скобу, подпрыгнул, влез на площадку вагона. Когда загрохотал мост через Ворону, Егор вытащил из кармана револьвер и кинул его вниз в отливающую застывшим свинцом при луне воду. Колхознику Алехину он ни к чему.
В Балашове на вокзале ждал поезда на Саратов. Рассветало. Было зябко. Пассажиры, в большинстве своем крестьяне, среди них Анохин не выделялся, ежились от холода на платформе, зевали полусонные. Егор тоже делал вид, что зябнет, неподвижно стоял, скукожившись, с поднятыми плечами, с полуприкрытыми глазами, а сам чутко прислушивался, приглядывался к тому, что делается вокруг, хотя понимал, что только часа через три, когда он будет на полпути к Саратову, обнаружат, что он исчез, что его выкрали. Как удачно получилось! Татаринов будет рассказывать, что весь день за ним была слежка неизвестных врагов. Столько людей задержали, а не уберегли. Чиркунов, конечно, заявит начальству, что послал людей следить за ним, чтоб он не сбежал. Будут ли они искать его как сообщника Маркелина? Объявят ли об этом? Вряд ли! Не решатся. Скорее всего будут искать похищенного врагами начальника районного Управления НКВД. Мишка, понятное дело, найдет причину, чтоб объявить в розыск Иванова Сергея Ивановича. Пусть ищет. Кому придет в голову искать Анохина в тех местах, куда ссылают, да на самой черной каторжной работе.
