Лондон, любовь моя - Муркок Майкл Джон (бесплатные серии книг .txt) 📗

— С вашей стороны так любезно было заехать.

— Я постараюсь осмотреть все как можно быстрее. Я уверена…

— Нет-нет, я никуда не тороплюсь. Я останусь на всю ночь в своем лондонском клубе. Так что я не спешу.

— Что это за клуб?

— «Нью-Кавендиш».

— Тогда вы должны знать леди Кенуик. И миссис Беренгори, возможно?

— Не близко. Сейчас я редко посещаю клуб. — Мисс Бойл-Ансворт смущенно улыбнулась.

— А леди Беттертон?

— Да, с ней мы довольно хорошо знакомы. — Улыбка облегчения

Этой смесью из светской беседы и лести Берил установила контроль над положением:

— Тогда позвольте мне вас подвезти. Я еду как раз в ту сторону.

— Буду вам очень обязана. Здесь трудно с транспортом. И долго идти до остановки.

— Ну что? Давайте быстро взглянем на другие комнаты. К концу обхода Берил Кисс заметила миниатюрного Холмана Ханта, двух высококачественных Палмеров, несколько средненьких прерафаэлитов и английских акварелистов, Сар-джента, Уистлера и одного Мане, почти наверняка Мане, несмотря на скрытую тяжелой рамой подпись. Еще она увидела два образца «шератона», столовый сервиз «Веджвуд», большое количество «Минтона» и несколько отличных мейсенских статуэток.

В машине она постаралась, чтобы у мисс Бойл-Ансворт создалось впечатление, что она делает какие-то сложные вычисления, и перед тем, как завести мотор, пробормотала:

— Если семьсот пятьдесят было бы для вас приемлемо… Мисс Бойл-Ансворт пришла в замешательство и радостно согласилась:

— Это слишком щедро, по-моему. Вы уверены? Я бы так хотела поскорей от них избавиться.

— Я выпишу чек, хорошо? Когда буду вас высаживать. — И Берил двинула машину вперед.

— Ах, что вы, что вы, можно и не торопиться. Но наверное, так было бы лучше, потому что ничего не застраховано. — К весьма значительному удовлетворению Берил, мисс Бойл-Ансворт покраснела.

— Если, — сказала Берил сочувственно, — вы готовы доверить мне ключи, то я бы могла пристроить все. У меня есть доверенные люди.

— О, тогда бы вы сняли с меня такую большую заботу! — И мисс Бойл-Ансворт удобней расположилась на сиденье.

— Да, такие вещи доставляют иногда много хлопот. — Берил плавно направила машину к перекрестку, проехав под железнодорожным мостом. — Мои собственные родители погибли в прошлом году. И нам с братом пришлось заниматься их вещами.

— Попали под бомбежку? — С благодарностью за общую тему.

— Ракета. Они ехали в поезде.

— Как ужасно.

Берил переключила скорость, стараясь не показать этим жестом охватившее ее чувство триумфа.

рыба картошка с копченым лососем отличный акулий завтрак фугас угодил прямо в монастырь зеленную лавку зацепило тогда же если нынче вечером он не придет домой тогда завтра найдет в своей постели молочника вот не везет значит с уксусом было бы пожалуй пикантнее вот штунк он гадит себе в гаткес а все от него без ума ну и бондитт ну и бондитт шлуб а его папаша лучший пекарь в Брикстоне слонче жуз гасло

Переходя дорогу у светофора рядом с Брикстон-Таун-Холлом, Данди Банаджи помахал Берил Кисс, но она была занята разговором с пожилой женщиной. Данди проводил взглядом машину, решительно двинувшуюся в сторону невидимой реки, и пошел к автобусной остановке у универмага «Бон-Марш», чтобы доехать до арендуемой им квартиры в многоэтажном доме сразу за Смит-Сквер, в Вестминстере. Все остальные жильцы были похожи на политиков, проводивших там лишь часть своего времени, благодаря чему уик-енды бывали исключительно тихими, мирными. Ему было бы жалко навсегда съехать отсюда. Он смотрел через дорогу на разрушенный дом и думал о том, сколько людей там погибло. С «Фау-2» нет шансов добраться до убежища. «Фау-1» были ужасны, но их хотя бы было слышно, а «Фау-2» несется быстрее звука. Вы могли сидеть у себя в гостиной и слушать радио, когда вдруг, откуда ни возьмись, вот она — беззвучная смерть. Сколько еще могли выдержать лондонцы, у которых не осталось уже никаких сил? Хотя на такого рода вопросы существовал негласный запрет, в Департаменте эту тему поднимали не раз, несмотря на то что чиновники старались не касаться гражданских дел.

Он сел на автобус 109 маршрута, который шел в Вестминстер. Сел внизу на скамейку. Когда они добрались до Стоку-элла и Кеннингтона, он смутно почувствовал, что покинул самую опасную зону. Поскольку у Джозефа не было телефона, он попросил Данди по приходу домой позвонить миссис Кисс в Харроу и передать ей, что Джозеф задержался в Саут-Энде и приедет утром. Предположив, что женщина была родственницей мистера Кисса, Данди удивился такой таинственности, поскольку чувствовал, что они стали уже очень близки друг другу, хотя Джозеф начал приглашать его к себе домой в Брикстон всего несколько месяцев назад. Кто эта женщина? Мать Джозефа? Его жена? Никогда не знаешь, что они скрывают, эти англичане. Он достал записную книжку и набросал в нее свои наблюдения, поскольку с тех пор, как японцы потерпели поражение и ситуация в Индии нормализовалась, он собирался написать для одной из индийских газет серию статей об английской жизни и обычаях. Автобус трясло, и писать было трудно. Если индийским газетам его материал не понравится, он обратится в какой-нибудь нью-йоркский журнал. Перед войной он напечатал несколько статей, хотя редакторы постоянно меняли свое мнение, и невозможно было рассчитывать на их честность. Закрывая шариковую ручку колпачком, он заметил, как обтрепался рукав его спортивного пиджака. Это был его единственный приличный летний пиджак. Он решил, что попробует отвезти его в ателье на Пиккадилли. Там на пиджак поставят кожаные заплатки на локти. Как только автобус пересек Вестминстерский мост, Данди положил ручку и записную книжку в карман и приготовился сходить.

Я думал, ублюдки уже насладились Блицем, но им всегда мало. Я называю это предательством. Я называю это тем, что есть. Да, я знаю и более мрачные районы Лондона. Я жил и работал в разных кварталах Фулема, Сомерс-Тауна, Нот-тинг-Дейла. В сравнении с ними Брикстон — это пригородный рай. Я знаю, что значит быть полицейским и там, и тут. В Нот-тинг-Хилле действительно есть воровские притоны, где уголовники кутят в кабачках по подвалам, а потом поднимаются наверх в свои убежища. Не покидая дома, они могут найти и скупщика краденого, и проститутку. Это то, что мой сержант обычно называл полным спектром пороков… Даже таксисты откажутся везти вас в Ноттинг-Дейл. Существуют сотни рассказов о правящих там семейках, которые привыкли к кровавым схваткам с полицией. Однажды они забаррикадировали нас на нашем участке, нам приходилось патрулировать по трое. Нет, лучше уж старый добрый Брикстон, пусть даже с его бандами. С теми парнями всегда знаешь, где находишься, не то что с этими, из Ноттинг-Дейла. Поверь мне, на этот счет Ист-Энд слишком переоценивают. Я делаю ставку на южные районы. Ты уверен, что тот тип нас не узнает ?

Смакуя каждое движение, Джозеф Кисс моет посуду, аккуратно ставит ее в маленький деревянный шкафчик, сооружает бумажную крышку и с помощью клейкой ленты закрепляет ее на банке сгущенного молока, потом садится в свое удобное кресло. Когда он юношей покинул дом и вышел на сцену, это была его первая комната, унаследованная им от одного жонглера, который вышел на пенсию и уехал на побережье, в Кент. Комната обустроена так, как все его комнаты, хотя здесь он держит меньше сокровищ. Вместо афиш здесь висят групповые фотографии, главным образом из его детства, хотя один снимок был сделан в Спрингфилдской психбольнице. Данди Банаджи единственный гость, которого когда-либо приводил сюда Джозеф Кисс, если не считать одной хористки. Но это было еще до того, как он женился. Если бы он не сошел с ума и не отказался от своего истинного призвания, то, наверно, рано или поздно рассказал бы жене об этой квартире, но после того, как его решение прекратить телепатическую практику было принято ею в штыки, он перестал ей доверять. Между ними исчезла близость. Дом в Харроу записан на ее имя и почти полностью оплачен. Что бы с ним ни случилось, этот дом и значительная страховка делают ее будущее вполне определенным. Она всегда без вопросов встречала любую его ложь, и он даже не знает, подозревает она что-нибудь или просто ей все равно, чем он занят, в то время как ей предоставлена полная личная свобода. Пока не поздно, он мечтает обсудить эти вещи, но при этом путается в своем вранье все больше, и ложь уже превратилась в привычку. Они достигли жалкого равновесия, которое ни один из них не хочет теперь нарушать. И все остается как есть. Он все еще любит свою Глорию, и она, может быть, любит его, но она так сильно хотела, чтобы он стал театральной звездой, что не может примириться с его таинственным сопротивлением своей судьбе. Когда-то она мечтала о том, как будет поддерживать его в восхождении к славе, как будет переживать его провалы, но оказалась не готова ни к тому ни к другому. Он сочувствует ей, но измениться не может.