Работа легкой не бывает - Цумура Кикуко (книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗

Примерно в то же время, когда большинство плакатов уже были заменены на «Больше никаких граффити!», полиция нагрянула в зал собраний «Одиночества больше нет!», но никого там не обнаружила. Никто не отвечал на звонки и не обновлял посты в социальных сетях. По словам полицейских, им поступило несколько сообщений о подозрительной деятельности в других районах; по поводу обвинения в вандализме они намеревались просочиться в эту организацию и подробнее выяснить, что в ней происходит.

В тот день, когда мы закончили менять старые плакаты на новые с граффити, госпожа Тадокоро и госпожа Омаэ пригласили нас с господином Монага в «Фурара». Мы с госпожой Тадокоро заказали нюмэн с карри, а господин Монага и госпожа Омаэ предпочли в качестве добавок к нюмэну умэ и водоросли-вакамэ. По счету расплатилась госпожа Тадокоро, заявив, что только что получила зарплату, и хозяйка была так любезна, что посчитала сумму по расценкам для господина Монага.

– Я подумываю расстаться с мужем, – объявила госпожа Тадокоро, когда мы расселись за столом.

Дело не в том, что ее чувства к нему угасли, просто ей кажется, что неплохо было бы пожить отдельно и как следует подумать. Ни госпожа Омаэ, ни господин Монага, ни даже, разумеется, я не могли высказаться о том, хорошо это или плохо. Но после небольшой паузы госпожа Омаэ попросила:

– Если переедете, не теряйтесь, ладно? Давайте время от времени чаевничать вместе.

Госпожа Тадокоро кивнула и пообещала оставаться на связи.

Потом зазвонил телефон господина Монага, он извинился и отошел. И вернулся не сразу, то есть даже не попробовал десерт из тофу с миндалем, который хозяйка подала всем нам за счет заведения, заявив, что «это же праздник как-никак». Когда мы уже доели наши порции, господин Монага тихо приоткрыл дверь и сообщил:

– Извините, срочные дела, мне надо идти. Большое спасибо вам за все, – и он снова закрыл дверь.

Когда на следующий день я пришла на работу, ставни в офисе были опущены. Их полностью перекрасили, так что от граффити не осталось и следа.

К ставням была приклеена бумага для заметок с моим именем на ней и с сообщением от господина Монага: он благодарил меня за прекрасную работу, извинялся за то, что не попрощался как следует, сообщал дату перечисления моей зарплаты, а также извещал, что моя работа окончена, и желал удачи на следующей.

Я взялась за ручку ставен и попыталась поднять их, но они не поддались. Господин Монага всегда находился в офисе, настолько безотлучно, что я порой гадала, не живет ли он прямо здесь, так что ключей я не получала.

Некоторое время я стояла как вкопанная, тупо уставившись на здание передо мной. Было девять часов, утренний свет отражался от белых перламутровых плиток облицовки, и все здание мерцало и переливалось, словно мираж.

Легкая работа в хижине в большом лесу

– …А когда я пришла утром на работу, офис просто исчез!

– Ясно, – невозмутимо откликнулась госпожа Масакадо.

– Это может прозвучать странно, но мне казалось, что эта работа действительно подходит мне. Так что это был настоящий шок, понимаете?

– Да-да, понимаю. Господин Монага упомянул в отчете, что вы проделали прекрасную работу.

Госпожа Масакадо полистала бумаги в папке, внимательно вглядываясь в них.

– Да, он пишет, что вы предлагали ценные и свежие идеи и относились к своей работе чрезвычайно ответственно.

– Неужели я сделала что-то не так?

«Не опережай события, – посоветовала я себе мысленно. – Исчезновение господина Монага не может иметь никакого отношения к такой мелкой сошке, как ты».

– Нет-нет, вовсе нет! – Как я и ожидала, госпожа Масакадо слегка вытаращила глаза и склонила голову набок, словно не понимая, что я такое несу. – Просто его перевели на другую работу. По-видимому, понадобилась срочная замена.

– Замена?

– Да, у прежнего сотрудника обнаружилось умственное переутомление, он утратил работоспособность, так что господина Монага отправили на его место. – Переведя взгляд на бумаги в папке, госпожа Масакадо провела по соответствующей строчке пальцем. – У сотрудника, которого он заменил, один из членов семьи также попал в «Одиночества больше нет!», как и у самого господина Монага. Однако борьба с организацией, в которой член семьи играет активную роль, по-видимому, причиняла больше психологического ущерба, чем предполагалось.

Уставившись на правую руку госпожи Масакадо, лежащую на столе, я молчала. А-а, думала я. И поскольку не сумела придумать ответ содержательнее этого, то так и сказала: «А-а». И с чувством опустошенности, которое, наверное, не должна была испытывать, стиснула руки на коленях.

– У господина Монага они сначала забрали младшую сестру, потом родителей, – продолжала госпожа Масакадо. – Его сестра занимает высокий пост в организации. Иногда ее можно увидеть на плакатах.

Мне сразу вспомнился плакат с женщиной в белом платье, который я так часто видела во время обходов территории.

– Значит, работа господина Монага заключается не в графическом дизайне?

– Нет, в нем, – ответила госпожа Масакадо, метнув в меня слегка встревоженный взгляд. – Если не ошибаюсь, он выполнял дизайнерскую работу и вместе с тем следил за «Одиночества больше нет!». Но, к сожалению, больше я ничего об этом не знаю. – Со свойственной ей мягкостью госпожа Масакадо вбила гвоздь в крышку гроба нашего разговора.

Я кивнула. Не зная, что ответить, я засмотрелась на папку в руках госпожи Масакадо. Я понятия не имела, что там, так что просто глазела на скрепленную стопку бумаги. Прошло довольно много времени, прежде чем я наконец опомнилась. Заметив это, госпожа Масакадо нерешительно осведомилась:

– Вы не против сейчас обсудить следующее место работы?

Думая, что зацикливаться на господине Монага бессмысленно, я согласилась.

– Есть ли у вас какие-либо особые требования? Вам понравилось работать вне помещения или вы предпочли бы теперь труд за письменным столом?

– Особых предпочтений у меня нет. Но предыдущая должность определенно дала мне понять, что работа вне помещения не исключена.

Честно говоря, мне было все равно. В тот момент я даже не была уверена, что вообще хочу работать. Если бы мне сказали, что никаких вакансий нет, я, вероятно, просто кивнула бы и без лишних слов вернулась домой. В равной мере если бы меня спросили, готова ли я ехать на стройку в Дубай, я, скорее всего, ответила бы не раздумывая, что готова.

– Так, понятно. Ну вот здесь есть должность, которая, кажется, сочетает в себе оба элемента. Рассказать о ней подробнее?

Я кивнула.

– Объяснить это немного затруднительно… Эта работа может в итоге показаться случайной и неквалифицированной.

– Вообще-то любая подойдет.

Я сознавала, как отчаянно прозвучали эти слова, но ничего не смогла поделать. По причине, которую я толком не понимала, во время сегодняшнего разговора с госпожой Масакадо меня не покидало чувство, будто в моем сердце разверзлась дыра. И если возможность чем-нибудь заняться не даст мне времени заглядывать в эту дыру, я в самом деле готова взяться за какую угодно работу.

– Этот запрос поступил из конторы по обслуживанию парка. – Госпожа Масакадо склонила голову набок, вглядываясь в текст. – «Легкая офисная работа в хижине в большом лесу» – так здесь сказано. Запрос пришел как раз сегодня утром, так что вникнуть в него я еще не успела.

Даже с точки зрения человека, который только что подумывал согласиться поработать на стройке в Дубае, в тексте запроса было что-то такое, что заставило меня нахмуриться и поднять глаза. Госпожа Масакадо продолжала читать, потом пожала плечами и объяснила:

– Но это контора, подведомственная Министерству сельского, лесного и рыбного хозяйства, так что организация наверняка солидная. Не зафиксировано ни единого сообщения о домогательствах или невыплате зарплаты, к тому же они предлагают медицинскую страховку. Хм, кстати, о зарплате… Да, невысокая, восемьсот пятьдесят иен в час, с девяти до пяти с оплатой сверхурочных. Почасовая ставка по сверхурочным поднимается до тысячи иен за час.