Не гламур. Страсти по Маргарите - Константинов Андрей Дмитриевич (читать книги без регистрации полные TXT, FB2) 📗
Спрашивается, и куда мне было деваться? Естественно, я приехала в Питер, куда меня давно звала моя подружка, та самая засоня Маринка. Она в отличие от меня была всегда упакована от и до. Папик – фермер, поднялся на свинине. И все заработанные деньги вбухал в дочку – «она – наш главный капитал». А Маринка, хоть и не красавица, зато умна-а-а-я. В институт поступила, замуж вышла за местного. Вот она меня и сманила к себе, сказала, чем в деревне торчать, подолом подметать, устраивай жизнь в большом городе. Я устраиваю, как могу. Тем более что Николаша, решив сплавить меня куда подальше от своей гестаповки Галины Порфирьевны, устроил меня по блату в институт физкультуры: учиться там совсем не надо было, только мяч гоняй.
Но поиграла в студенческой сборной я недолго. Надоело. Учиться на физкультурницу, бегать стометровки, да еще постоянно проигрывать (а наша команда прочно осела в низшей лиге и никак не хотела оттуда вылезать) и получать пендюлей от тренера – это уж, простите, без меня. Не такая уж я дура. И после того как мне окончательно все обрыдло, я подалась фотолаборантом в «Цветной мир».
Ну а потом Маринка подсунула мне газетку с рассказом об этом злосчастном кастинге. И я подумала: «Чем черт не шутит? Может, мое белое сочное тело принесет пользу отечественному кинематографу?» Ну и пошла в редакцию, сфоткалась. Маргарита, ептель-мать. Я вспоминала, как бежала на кастинг «Мастера и Маргариты», как искала платье (обязательно с открытой спиной!), как ходила на чистку лица (потом две недели была с красной отшелушивающейся рожей, пугала прохожих). Что мне было делать после этого фортеля?
…Но я увлеклась. Рассказывать длинно, обстоятельно – это деревенская традиция. Вдруг не поймут?
Итак, когда речь зашла о выполнении самого важного на сегодня задания, все сразу посмотрели на меня.
– Ну, Маня, пришел твой звездный час! Вся страна на тебя смотрит! – с пафосом произнесла Маргоша и добавила с угрозой: – Не справишься с заданием, уволю без колебаний.
– Права на ошибку нет? – уточнила я.
Но Марго зыркнула на меня так недобро, что я сразу заткнулась. Понятно, что дело и так полный швах. Не Ольку же на задание посылать. Ладно, мне не привыкать водить дружбу с разными странными типами. Что ни мужик – то либо маньяк, либо на женские чары совсем не реагирует. Поэтому, придя в свою коммуналку, где я снимала затхлую комнату за сто баксов, я первым делом открыла банку моих любимых соленых огурцов и стала думать, к какому мужику лучше всего обратиться за помощью. А то, что при розыске и отработке неизвестного Шершнева мне понадобится сильное мужское плечо, не вызывало никаких сомнений.
Так, кто у меня в списке? Витька на «жигулях», рубщик мяса на рынке. Машина в таких делах может ох как пригодиться.
Славка при деньгах, держит точку по приему цветнины. Кликуха – Цветмет Люминьевич. Но такой противный, бр-р-р. Как откроет пасть, так сразу противогаз надевай. Неудивительно – ведь он даже кашу чесноком закусывает. Сгодится в самом крайнем случае.
Ну и Мишка мой. Глубинкин. Ни кола ни двора. Любовь моя несчастная. Я его фотку даже на стенку повесила, чтобы все знали, что я при мужике. Но Мишка – уголовник. Причем хронический. Все сидит за хулиганку. А я не устаю ездить к нему на свиданки. Жду его, как честная. Ну дура! Мишка Глубинкин работал дворником в жэке, после судимостей никуда в приличное место не брали, вот он и махал веником по утрам. А я к нему даже в колонию ездила, передачки возила… А он, слон с рогами, отъелся на моих харчах и говорит однажды утром: «Ты, Маша, баба хорошая, но мне нужна дева-лебедь, а не индейка-мать».
А все равно ничего поделать с собой не могу. Так что в моем деле он может пригодиться разве что в качестве моральной поддержки. (А я уже два месяца как без секса, доктор не в счет).
Я вышла в коридор коммуналки и набрала его номер.
– Чего теперь? – Мишаня был как всегда очень «тактичным».
– Мишечка, скажи, я хорошая?
– Ну-у-у, опять завела свою шарманку, да?
Ну турок! Да! Я не могу существовать без комплиментов. Любая критика меня убивает наповал, руки опускаются, жить не хочется. И Мишка об этом прекрасно знает. Но все равно выкобенивается каждый раз. Вот и сейчас.
– Такой, как ты, больше нет, – ехидничал Мишка. – Ты – единственная и неповторимая, мой гадкий утенок. – И засмеялся противно.
В ярости я изо всех сил брякнула трубку на рычаг. Рядом тут же заскрипела дверь, и в открывшейся щели появилась соседка, засаленная карга с вечной папиросиной во рту.
– Аппарат чай не казенный, милочка, – протянула она, явно наслаждаясь моментом. – Кто убытки оплатит?
– Пушкин, – рявкнула я, вне себя от злости. – Пшла вон отсюдова! Пока не пристукнула.
– Уголовщина!!! – заверещала тетка и побежала на кухню за подмогой.
А я стоически ждала звонка. Знала, Мишка позвонит. У него такой верной подруги никогда не было и не будет.
Вот вляпалась-то! И ведь был бы красавец какой, понятно было бы, из-за чего жилы рвать. А то шибздик, потасканный, что называется, бывший в употреблении и интеллектом не блещет. Только и знает: «трахнемся?».
Я подцепила его на второй день после того, как приехала в Питер. Он окликнул меня у ларька, когда я покупала сигареты. «Классные ноги!» Я обернулась на его жизнерадостный голос (а он всегда, как выяснилось впоследствии, веселился от души, даже с похмелья), готовая послать нахала на все четыре стороны. Но наткнулась на такую обезоруживающую улыбку, что растерялась. «Мишка!» – протянул он мне руку. «Машка», – я не могла ему не ответить. Перед глазами все заполыхало. Что поделать, любовь с первого взгляда. А у меня все не как у людей. Через час мы уже решили пожениться, а Мишка к тому же стребовал у меня согласия родить ему ребенка – «только пацана». Я была согласная на все, так он мне нравился.
А потом я познакомила его с Нинкой, подружкой по команде. И он ей в первый же вечер предложил жениться… А потом Танька сокурсница прибежала, рассказывая, что встретила любовь всей своей жизни. И зовут его Мишка, и фамилия у него такая красивая и нестандартная – Глубинкин… Оказывается, Мишка предложение руки и сердца делал всем девкам, встречающимся на его пути. И, что самое невероятное, был всегда при этом искренним. Наверное, он и вправду хотел жениться, чтоб все было, как у людей. Ведь намыкался, бедняга. Но Мишка из той породы кобелей, которые могут принадлежать всем бабам, но никак не одной счастливице. Как мне объяснило одно пособие по психологии, поэтому он так сильно нравился мне. А страдать я умею!
Смирившись со своей участью, я перестала думать о фасоне свадебного платья. Я все время ждала. Когда позвонит, когда придет. Но сама первая не звонила ни разу (ну, может быть, от силы пару звонков сделала, когда совсем не в мочь было). Опять же, как советуют психологи, – никакого насилия и принуждения! Мужчины этого страсть как не любят. Лучше всего – смиренность и покорность. Все-таки психология – великая наука! Я изо всех сил изображала из себя сестрицу Аленушку, пока, наконец, Мишка не понял, что большей жертвы он ни от кого уже не добьется.
– Машуль, ладно, не сердись на меня. Хочешь, приеду к тебе. Постель расстелила уже, небось?
– Ага… – вздохнув, я нежно опустила телефонную трубку.
В это время на кухне разгорался нешуточный скандалище: мымра, забыв про меня, прицепилась к студенту, тихому очкарику, который посмел зажечь «ее конфорку».
…Наутро, выпроводив Мишку, я не пошла на работу, а стала думать, где мне подцепить Шершнева. Я ведь ни о привычках его не знала, ни где бывает. Соваться сразу в его офис, решила я, бесполезно. Он даже на нашу Пчелкину не среагировал. А тут я – со своим носом. Деваться некуда, надо снова звонить Вальке. Настоящий зубр, как он сам себя называет: «мастодонт современного фотоискусства». Он мой первый и единственный учитель в профессии. Я с ним еще на кастинге познакомилась. И сразу его присмотрела. Как кандидат в мужья он был непригоден. (Да и Глубинкин у меня).
