Алиса в Стране Советов - Алексеев Юрий Александрович (бесплатные полные книги .TXT) 📗

Кофеёк, равно как и рукопись, были доставлены на квартиру точно к семи утра. И к ним с приписочкой «уничтожить!» прилагался дополнительный инструктаж. Постельный режим для доктора отменялся, а самому ему было велено из квартиры убраться «с бидоном для кваса».

— Какой в семь утра квас?! Зачем зимой квас!? — негодовал довольно логично доктор, компресс с головы сдирая. — На улице холодно. Да и как я тебя одну оставлю? Зачем!?

— Им показалось, что ты не очень надёжен, — удружила гипотезой непроспавшаяся Джу Ван. — Не сердись, притворяться ты не умеешь.

— Это я ненадёжен!? Это я не умею!? — осерчал дополнительно Кимоно Петрович и, сызнова налепивши компресс, распластал себя намертво на постели. — Вот, посмотри! Нет, ты внимательно посмотри!

— Там виднее, — протянула ему бидон Джу Ван. — А ходить никуда не ходи: поднимись этажом выше и жди, грейся.

— Грейся, — передразнил доктор. — А что соседи подумают? Выгнали без ничего! И на разживу дали бидон, скажут.

Джу Ван наморщила лобик, помедлила и сочинила:

— А ты ступай в дом напротив. Там ничего не скажут.

Проклиная на все лады Комитет (мысленно, товарищи, мысленно!), Кимоно Петрович пододел тёплое бельё, укутался вдвое шарфом и вышел сердито на улицу.

«Ненадёжен, видите ли, а кто в Москве надёжен?» — пробормотал он, ёжась от холода, и нырнул в парадное дома, указанного бессердечной Джу Ван. Окна парадного хода удачно смотрели в переулок, давали простор для наблюдения. И, поднявшись лифтом на четвёртый этаж незнакомого дома, Кимоно Петрович уместил бидончик на подоконник и занял сторожевую позицию.

Засада складывалась прямо у него на глазах.

К восьми утра в переулке показалась санитарная машина, ведомая чёрной «волгой». «Скорая» укрылась под аркой, а «легковушка», выгрузив непонятного человека с почтальонской сумкой, куда-то умчалась. Чуть позже к почтальону подбежал дворник и принялся извиняться: руки к груди прикладывать и плеваться. Потом из арки выскочил санитар, что-то спорщикам приказал, и те помирились.

Время тянулось медленно. И все эти приготовления терзали нестойкую душу доктора.

«Какой к лешему еврокоммунизм, — тяжелил он себя, — когда меня, доктора, из квартиры попятили? Ровно шелудивого пса выкинули в парадное?! Квасу им захотелось, видите ли (бидон его особенно раздражал), освежиться после трудов, понимаете ли! И как нахально, ловко они мой собственный дом ловушкой сделали! А всё Джу Ван с её золотой монеточкой… Не высверкни она эдак наружу, я бы им показал “квас”! И “кофе” бы показал, и “советский партиотизм”, — сложил он в тёплом кармане фигу, однако внутренний голос тут как тут его присобачил: — Ф-фу, на место! Никому ничего ты не покажешь. Повиновение заложено в организм с детства, и то, что тебя окосоглазили, лишь укрепило трезвый взгляд на действительность».

Где-то в начале десятого, когда схлынули кто на работу, кто по магазинам обитатели переулка, возле дома доктора показался красавец в распахнутой, будто на такси подкатил, дублёнке и с неестественной — такие субчики мелко не служат! — канцелярской папкой в руках. У Кимоно Петровича ёкнуло сердце и опустился желудок.

«Он самый! Сервизу несдобровать, — отметил доктор корпуленцию визитёра. — И часикам не уцелеть, хана часикам».

Тем же моментом лязгнула дверца лифта, и перед доктором предстал молодой человек в обгоревшем, наскоро починенном пальто.

— Вы ко мне? — осведомился доктор, подозревая свежую, на новый лад маскировку. — Вам чего? Я что-нибудь не так сделал?

— Мне ничего, — не пожелал раскрыться филёр. — А вам чего?

— И мне ничего, — подыграл доктор. — Я, собственно, за квасом собрался и… рассуждаю, хватит ли денег.

— Добавить? Сколько вам? — ложно полез в карман незнакомец, тесня плечом Кимоно Петровича от окна и устремляя пристальный взгляд в переулок.

— Понятно, — поторопился заверить агента в своей готовности доктор. — Но мне… мне было велено ждать, пока «скорая помощь» не просифонит… — и шёпотом для чего-то добавил: — Так «ждать» отменяется?

— Отзынь, осколочный! — выразился филёр, не отрывая глаз от окна.

— Не понял, — признался доктор.

— О чёрт! — осерчал незнакомец. — Да кто ждет речной трамвай на автобусной остановке, дядя? Спустись на улицу и помаши ручками!

Грубость мнимого погорельца лишний раз подтверждала его особые полномочия. И всё же доктор замялся, замешкал:

— Простите, в инструкции не говорилось «махать ручками»…

Незнакомец до разъяснений не снизошёл, лишь покосился неласково на Кимоно Петровича, отодвинулся и как-то боком, с оглядкой спустился на этаж ниже и там закашлял: кхма-кхмы, кхмы-кхма.

«О чём он кашляет!? — вконец запутался Кимоно Петрович. — Бежать? Махать? Или… неужто он просто случайный и отгоняет меня, чтобы опохмелиться приватно в тепле? Да нет, не может быть таких совпадений!».

А «кофепитие» на квартире доктора уже свершилось и подходило к логическому концу.

— Может, ещё чашечку? — с некоторым содроганием предлагала автору обворожительная Джу Ван, видя, как гость лицом искажается, капканно звереет. — За молоком с утра очередь (она самовольно «квас» на «молоко» поменяла, чтобы идиотизм смягчить). — У нас достаточно времени, муж подойдёт минут через двадцать…

Гость покачнулся, исподлобно сверкнул дурными зенками:

— C'est completement impossible. Votre fils est plus age, que moi. [104]

— Си ву пле, си ву пле! — залебезила Джу Ван, не понимая по ограниченности. — Кофе из Елисеевского, прекрасной прожарки.

— Так это ты, Люська!? — охрипшим голосом произнёс автор, с пуфика поднимаясь и шаря нервно, как в жмурках, руками. — C'est са, [105]сука, живая… Отдай «Алису»! Не хватай за коленки! Носильщик, где газировка? Да не стоит у меня, воды, воды!!

«Готов! — бывало сообразила Джу Ван. — Пора!».

— Несу, месье, сей момент… — пролепетала она и вышмыгнула на кухню, чтобы через окошко знак «почтальону» подать.

В условленном месте приёмщика знака не оказалось. Покинув пост, он криками и движениями угомонял Кимоно Петровича, выскочившего в нарушение инструкции в переулок и махавшего вдобавок бидоном, как водонос.

— Аллюр, мадам, ноги выдеру! — проскрежетал «готовенький», опрокидывая что-то тяжёлое в комнате.

«Ну, это слишком, такого уговора не было!» — запаниковала Джу Ван и, высунувшись в окно, закричала:

— На помощь, на помощь! Меня убивают!

На вопль этот немедля отозвалась сирена, к парадному подскочила карета «скорой помощи», но ещё раньше кинулся жену выручать обалдевший от горя Кимоно Петрович. Лифт этот возмутитель порядка угнал, и приодетые в белое Кожин-Морозов с Лощёным помчались за ним по лестнице, употребляя немедицинские выражения, пускаемые настоящими санитарами лишь при ложных вызовах, да и то когда они бегут вниз, наподдавая кошек ногами. Дворник и «почтальон» последовали за старшими замедленно, в степенном разговоре о пользе Асуанской плотины.

— Руки вверх, бандит! — пропетушил отчаянно доктор, в квартиру впарываясь и угрожая гостю бидоном.

— De nouveau votre fils! [106]— вполуоборота и неприязненно попрекнул в чём-то неустрашимый мерзавец забившуюся в угол дивана Джу Ван.

«Опять иностранец! — опешил доктор. — Меня предательски разыграли “квасом”!».

Райский халатик Джу Ван, как ему показалось, был слишком задран, а на лице застыло какое-то неуместное разочарование.

— Так вот вы как! Гостиницы вам уже мало!? — набросился на обоих доктор в привычке факты неправильно обобщать. Бидон вывалился у него из рук и покатился с кегельным перестуком к ногам иноподданного налетчика. — Гоу хом, гоу хом!! — прогавкал ему он в отдельности и кулачок рот-фронтом сложил.

— А-а, un algirien [107]… бомба! — отшвырнул ботинком бидон безумец и совершенно искусно, нацеленно влепил доктору между косеньких глаз. И сразу отзвуком прогремели взрывы. Это в двери загрохали, заорали: «Скорая, мать вашу, откройте!»