Тиски - Маловичко Олег (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
– Что?..
– Похитили. Конкуренты мои. Три недели держали в подвале.
– Чего они хотели?
– Чтоб я ушел. Понимаешь, если бы я тогда отступился, я бы потерял все – и Таю, и дело. Я бы стал слабым, и потом я бы даже не смог им отомстить, если бы что-то случилось.
– Я ни в чем тебя не обвиняю.
– Я отказался. Они грозились прислать ее по частям.
– Мизинец?
Игорь кивает.
– Как ты нашел их?
– Не важно. В конце концов, все это вопрос денег и силы. Я оказался сильнее.
– Что с ней случилось?
– Их было трое, тех, кто смотрел за ней. Организовал все Иртыш, я потом разобрался с ним… Он говорил, что не велел им… Что они ослушались, понимаешь?
– Что с ней случилось?
– Они насиловали ее. Втроем. С утра до вечера, после того как я отказался. И теперь она живет на два дома. – Игорь невесело усмехнулся. – Понимаешь, она иногда в том подвале просыпается. Как сейчас.
– А врачи?
– Что врачи? Реланиум, феназепам… Она первые полгода как овощ ходила. Я не могу ее убивать. Знаешь, я все эти годы приходил домой, садился, хватался вот так за башку – думал, все бы на свете отдал, все, чтобы она как раньше была. Они же… Суки, они же душу из нее вытащили. Она такая веселая была раньше. А потом заперлась в доме и выйти боится одна, без охранника.
Я впервые вижу Игоря таким. Верится с трудом, но сейчас он выглядит ранимым, и мне приходится его успокаивать.
Он сидит, утопив голову в руках, и глухо говорит откуда-то снизу:
– Я сейчас на нее смотрю иногда – она такая, как до всего. Как будто в нее жизнь вернулась. Тысячу лет ее такой не видел. Спасибо тебе, Денис.
Абсурдная ночь заканчивается абсурдным утром. Ничего не может быть бессмысленнее, чем почти плачущий Вернер. Слово «спасибо» – не из его лексикона.
Прощаясь, Игорь оставляет мне упаковку реланиума и несколько одноразовых шприцов – если что, два куба сразу.
В окно я вижу, как он садится в свой «Кэдди» и уезжает. Иду в комнату. Тая свернулась калачиком в углу кровати. Укрываю ее одеялом, ложусь сзади и обнимаю. Я думал, что она спит, но она берет меня за руку и подносит мою ладонь к своим губам, чтобы поцеловать. Ее лицо мокро от слез.
Сегодня самый теплый день октября за последние тридцать лет. Утром сказали по радио.
Будь я, не знаю, мэром, президентом или кем-то в этом духе, короче, человеком, облеченным властью, – я устраивал бы в такие дни общий выходной. Чтобы люди выходили на улицу и смотрели, какой прекрасной может быть жизнь.
Воздух сух и прозрачен, а слабый ветер лениво гонит по чистому асфальту высохшие желтые листья. Тишина, статика, грусть.
Я съезжаю с главной дороги на проселочную, чтобы попасть в район частных домов, где живет Вернер. Выезжаю на открытое пространство. Ветер здесь сильнее, он гоняет листья сотнями.
Тая открывает дверь и быстро втаскивает меня внутрь. Награждает поцелуем.
– Мы раньше всегда вдвоем отмечали, по-тихому. Без тортов этих, свечек. – Вернер держит в руках бокал с шампанским, и в паузах между его словами слышно, как шипят пузырьки. – Сидели вдвоем, вспоминали… А потом появился Денис и все испортил – всех в себя влюбил, всех очаровал.
Мы тихо смеемся. Очень хорошая атмосфера за столом.
– Но выпить я все равно хочу не за него. Без обид, Денис, я передумал… За тебя, сестренка. За твой чудесный возраст. Я тебя люблю.
Он тянется к Тае и целует ее в щеку. Они смотрят друг на друга – интимным, сокровенным взглядом, свойственным только самым близким людям.
– Теперь – подарки! – и Игорь потирает ладони.
– Игорь… – Тая поворачивается ко мне: – У нас традиция есть.
– А, ну да, традиция, – снова перехватывает инициативу Игорь, и Тае это не нравится, что видно по ее поджатым губам и опустившимся глазам. – В этот день Тая может попросить у меня что угодно, и я не вправе ей отказать. Естественно, если это в моих силах. Обычно она хомяков морских просит. Хорошо не бегемотов. Но сегодня я подобрал подарок сам.
С этими словами, то ли правда не замечая неудовольствия сестры, то ли попросту не обращая на него внимания, Игорь бросает на стол незапечатанный конверт:
– Средиземное море. Круиз. Две недели. Люкс. Поедете вдвоем, отдохнете, мир посмотрите.
– Игорь, спасибо, но я хотела о другом попросить.
– Как?
– У меня есть просьба. Ты не вправе мне отказать.
Улыбка прикрывает недовольство Игоря. Он, прищурившись, смотрит на Таю и закуривает.
– Ну, раз есть желание, озвучь, не тяни интригу. – В голосе Игоря проскальзывает нетерпение.
– Отпусти Дениса.
И мы сидим молча, словно кто-то раскрыл неудобный секрет или вытащил из шкафа и посадил за общий стол старый семейный скелет.
– Тая, не в свое дело лезешь, – коротко бросает Игорь.
– Ты обещал!
– Ничего я тебе не обещал. Едешь в круиз, все.
– Я никуда не поеду. Я не хочу. Отпусти…
– Рот закрыла!!!
От Игорева крика дергаюсь даже я. Глаза Таи набухают слезами, она закусывает нижнюю губу, а Игорь выставляет указательный палец в ее лицо и зло чеканит:
– Сейчас же сотрешь тоску со своего лица и будешь улыбаться. А через неделю вы вместе с Денисом сядете на этот долбаный белый лайнер и поплывете…
– Я никуда не поплыву!
– Будешь здесь сидеть? Запрешься в четырех стенах опять? Будешь жалеть себя, ныть, орать по ночам? Хватит, проснись уже, живи…
– Сволочь, как ты смеешь? – Тая тоже начинает закипать, и в эту секунду я вижу, как они похожи друг на друга, брат и сестра, особенно в гневе. – Это же ты виноват, из-за тебя все…
– Хватит.
– Как у тебя язык поворачивается, скотина…
– Тая, хватит…
– Ненавижу тебя! Сволочь, убийца!..
Это не была пощечина. Он действительно ударил, вложив силу. Голова Таи мотнулась, девушка с криком схватилась за щеку и тихо заплакала.
– Успокой ее, – произнес Вернер, срывая с колен салфетку и вставая из-за стола.
Тая спит у себя наверху. Она даже не легла, а обессиленно упала на кровать, не позаботившись снять ни одежду, ни туфли. Я накрыл ее покрывалом, сел рядом. И стал гладить по плечу. Через несколько минут она заснула. Я спустился вниз.
Игорь сидел на веранде, укутавшись в тулуп. Вечера становились холодными. Я без напоминания принес из бара бутылку виски и пару стаканов. Льдом решил пренебречь – не по погоде.
– Я тебя отпущу, Денис. Только не сейчас. Я хочу, чтобы между нами была правда. Ты веришь мне?
– Конечно, верю.
Мы выпиваем.
– А ты сам? – спрашиваю я.
– Я сам – что?
– Не хочешь выйти? У тебя достаточно денег.
Вернер усмехается:
– Деньги здесь ни при чем. Это мой способ контролировать жизнь. А моральные сомнения… Я не парюсь. Наркотики или садовый инвентарь – какая разница. Все что угодно можно запретить. Машины можно. Из-за них воздух грязный, автокатастрофы из-за них. Знаешь, сколько народу в авариях гибнет? Каждый год больше, чем в Афгане за все время. Сигареты можно запретить. Сколько они народа убивают? Больше, чем наркота, в разы больше. Ты понимаешь, все же зависит от того, как посмотреть. – Игорь, крутанув бокал в воздухе, разом вливает в себя едва не половину, но глотать не торопится, держит виски во рту, чтобы насладиться вкусом.
– Героин – он как лакмус, – продолжает Игорь, и его голос чуть садится от только что выпитого виски, – выявляет человека на гниль и слабость. Не бывает так, что жил-был паренек-отличник, вся жизнь впереди, а потом попробовал геру и покатился по наклонной. Нет. Я по-другому смотрю. Жил-был человек, случайный в этом мире. Живущий по ошибке. И сам это понимал. Поэтому и выбирал, чем себя убить – сигаретами, алкоголем, клеем. Просто герыч – самый эффективный. Самый надежный очиститель общества от лишних людей. Мы санитары общества, Денис, а героин – это дуст, выводящий тараканов. Концентрированная человеческая слабость. Инструмент эволюции в борьбе человечества за чистоту рядов.
