История мира в 10 1/2 главах - Барнс Джулиан Патрик (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Спрашивая Спайка, что ей надеть на его первое выступление в «Лунной пыли», Бетти вложила в свой голос толику сарказма; а когда он сказал, что ему всегда нравилось то платье цвета желтой примулы, в котором она была на вручении ему медали в Китти-Хоке, какой-то внутренний голос, явно не божественного происхождения, вновь прошептал ей слово «развод». Но странное дело: похоже, он не прикидывался и дважды, сначала до выхода из дому, а потом — когда они пересекали границу штата, сказал ей, как замечательно она выглядит. Бетти не могла не заметить в нем одной перемены. Теперь он всегда говорил то, что думал, и ничего больше. Казалось, он оставил свою бесшабашность, свою привычку шутить и озорничать в том самом кратере вместе с футбольным мячом (тоже ведь, если подумать, дурацкий был трюк; пожалуй, можно было и раньше сообразить, что у него голова не в порядке). Спайк Тиглер стал серьезным; он стал скучным. Он по-прежнему говорил, что любит ее, и Бетти ему верила, но иногда задумывалась, а не маловато ли этого женщине. Он потерял свой шарм. Если это значили бросить детские штучки, то эти самые детские штучки, по мнению Бетти. явно заслуживали пары слов в свою защиту.
Апрельским вечером 1975 года, который Спайк Тиглер избрал для обнародования своих планов, ресторан «Лунная пыль» был полон. Здесь собрался чуть ли не весь город плюс парочка корреспондентов и фото граф. Бетти опасалась худшего. Ей мерещились газетные заголовки вроде: «„СО МНОЙ ГОВОРИЛ БОГ“, — ЗАЯВЛЯЕТ УВОЛЕННЫЙ АСТРОНАВТ» или «У ПАРНЯ ИЗ УЭЙДСВИЛЛА НЕ ХВАТАЕТ ШАРИКОВ». Она напряженно сидела рядом с мужем и слушала, как местный священник приветствует его от лица земляков. Публика захлопала; Спайк мягко взял жену за руку и не отпускал, даже встав на ноги и приготовившись говорить.
— Я рад, что вернулся сюда опять, — сказал Спайк и обвел взглядом зал, дружески кивая знакомым. — Знаете, совсем недавно я сидел у себя на заднем крылечке, смотрел на звезды и вспоминал те давние времена когда я был простым уэйдсвиллским мальчишкой. Мне было пятнадцать а может, шестнадцать, и тогда вы вряд ли назвали бы меня паинькой. и старая Джесси Уэйд, упокой Господи ее душу, думаю, многие из вас помнят Джесси, так вот, она сказала мне: «Слушай, пострел, если ты и дальше будешь так носиться на машине и орать, то в конце концов взлетишь», — и мне сдается, что старушка Джесси Уэйд хорошо знала жизнь, потому что через много лет именно это со мной и случилось, хотя ей и не суждено было увидеть, как исполнится ее предсказание, да будет ей земля пухом.
Этого Бетти ожидала меньше всего. Он пудрил им мозги. Он вешал им лапшу на уши. Он никогда не говорил об Уэйдсвилле с особенно! теплотой; она даже никогда не слышала от него этой истории про старую Джесси Уэйд; но вот вам, пожалуйста, он стоит тут и вспоминает все это охмуряет своих земляков. Он рассказал им кучу историй о своем детстве а потом об астронавтском житье-бытье, ради чего они, собственно, сюда и пришли, а на заднем плане его рассказов все время маячила мысль, что без этих людей Спайк не улетел бы дальше Фейетвилла, что на Луну он попал именно благодаря им, а не тем умникам, что сидят перед экранами в Центре управления полетом. Не менее удивительным для Бетти было и то, что Спайк выступал с прежним блеском, уснащая свои воспоминания шуточками, на которые, как ей казалось, он был уже не способен. Потом он снова завел речь о том, что жизнь каждого состоит из уходов и возвращений — туда и обратно, туда и обратно, как воды реки Паскуотанк (тогда-то Джефф Клейтон и подумал, что это не так. вспомнив свою поездку в Музей гольфа в Пайнхерсте); и пояснил, что ты всегда возвращаешься к тем вещам и тем местам, откуда начал. Вот он, например, уехал из Уэйдсвилла несколько лег назад, а сейчас снова здесь. Или еще пример: в детстве он регулярно посещал церковь Святой Воды, потом сбился с путей Господних, а сейчас снова вернулся на них — что было для Бетти новостью, хотя и не такой уж неожиданной.
Ну а теперь, продолжал он, перейдем к серьезной части нашего вечера, к тому, ради чего мы собрались (и Бетти затаила дыхание, думая, форменный псих, как-то они переварят заявление о том, что Бог велел ему перестать играть в мячик и заняться вместо этого поисками Ковчега). Но Бетти и тут недооценила Спайка. Он ни разу нс упомянул об инструкциях, полученных от Всемогущего. Несколько раз он заговаривал о своей вере и о возвращении к родимым местам, сказал пару слов о трудностях на пути осуществления космической программы; так что когда он в конце концов начал говорить о том, как размышлял над всеми этими вещами, сидя у себя на заднем крылечке и любуясь звездами, и как ему пришло на ум, что пора бы уже отыскать ту колыбель, из которой мы все появились, и что он замыслил организовать экспедицию и найти то, что осталось от Ноева ковчега, который, как известно, лежит на вершине горы Арарат поблизости от турецкой и иранской границ, его слова произвели впечатление вполне осмысленных, логичных. Действительно, для НАСА было бы сейчас самое время объявить о новом проекте — «Арарат»; и слушатели свободно могли сделать вывод, что, занимаясь только космическими полетами, НАСА ведет себя немножко эгоистично, проявляет некоторую приземленность и ограниченность, ведь есть и другие проекты, которые ближе душе и сердцу налогоплательщика и являются более благодатной почвой для применения ее сложнейшей технологии.
Он их охмурил, он запудрил им мозги, подумала Бетти, когда ее муж сел на место, а зал наполнился шумом. Он даже вскользь не помянул о деньгах, он хотел только одного: чтобы они почтили его своим присутствием, пока он будет делиться с ними кое-какими своими мыслями, и если они решат, что он на правильном пути, то он соберется с духом и начнет искать себе помощников. Вот он, мой Спайк, невольно пробормотала Бетти себе под нос, хоть это и был далеко не тот Спайк, за которого она выходила.
— Миссис Тиглер, как вы смотрите на проект вашего мужа? — спросили ее, когда они рука об руку стояли перед фотографом из «Фейетвилл обсервер».
— О, я «за» на сто десять процентов, — ответила она, глядя на Спайка с улыбкой невесты. «Обсервер» процитировал ее слова, и журналист даже не поленился отметить, как великолепно выглядела миссис Тиглер в своем горчичном платье с соответствующей шляпкой (горчичном! — сказала Бетти Спайку. — Можно подумать, что он приправляет свои бифштексы примулами!). Когда они в тот вечер вернулись домой, Спайк был в приподнятом настроении — таким она не видела его уже с год — и явно не испытывал охоты улизнуть на заднее крылечко с Библией под мышкой; наоборот, он сразу потащил жену в спальню, где они давно уже только спали и ничего больше не делали, и Бетти, не ожидавшая такого поворота событий, была приятно удивлена, а когда она на их особом языке пробормотала что-то насчет ванной, Спайк сказал, что не стоит тратить на это время, и Бетти с удовольствием покорилась.
— Я тебя люблю, — сказал Спайк уже под утро.
Колонка в «Фейетвилл обсервер» породила очерк в «Гринсборо ньюс энд рекорд», который в свою очередь породил краткое сообщение, распространенное агентством печати по разным газетам. Потом наступило затишье, но Спайк не огорчался и вспоминал праздничные костры, на которые любил смотреть в детстве: тебе кажется, что они уже затухают, как вдруг вспыхивает ослепительное пламя; и он был совершенно прав, потому что его имя внезапно просверкало на первых страницах «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк тайме». Потом приехали телевизионщики, за ними опять потянулись газетчики, а потом — иностранное телевидение и иностранные газетчики, и все эго время Бетти и Спайк трудились над подготовкой проекта «Арарат» не покладая рук (они снова работали вместе, как в самом начале). Репортерам выдавали подробные списки новых пожертвований, будь то пятьдесят долларов от соседнего религиозного братства или комплект тросов и палаток, дар известного универмага. Скоро на лужайке перед домом Бетти и Спайка был водружен большой деревянный градусник, индикатор успехов кампании; утром каждого понедельника, вооружившись кистью, Спайк сам подымал уровень ртути еще на один дюйм.
