Большой футбол Господень - Чулаки Михаил (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
– Что мне делать, святой братик, что мне делать?!
– Поклониться Небесным Супругам, Они помогут.
– Я поклонюсь, а что мне делать?! Куда ехать дальше, кому служить?!
Дионисий распознал по нажиму на букву О, что девушка нездешняя, наверное, северная.
– Ты откуда приехала? Не из Архангельска ли, как Ломоносов?
Про Ломоносова Олена не слышала, а само упоминание Архангельска показалось чудом: всё видит насквозь Святой Учитель. Она разрыдалась пуще и рассказала всё.
Дионисий слушал и думал, что возникает новая проблема: новую сестру ХБС надо было как-то пригреть и приютить. И не она одна такая будет. Хорошо бы устроить что-то вроде общежития или монастыря.
Клава, накануне приехавшая в Петербург, тоже прослышала про знаменательный пожар и чудесное спасение. И тоже привели её слухи в ДК Пищевиков. Да уже и никакой не ДК, а первый в городе и в мире Храм Божественных Супругов.
Глянув на толпу, подумала: не дай Бог, подложат сюда бомбу. Удобней объекта не придумаешь. Такой у нее теперь чеченский синдром при виде любой людской массы.
Клава вошла и взглядом разведчицы охватила всю картину разом: и толпу вокруг гроба, и сам открытый гроб, и красивую девушку в гробу, и юношу-мальчика с золотыми волосами в синей как южное небо накидке. Охватила взглядом красивую картину – и сразу сделалось ей хорошо, точно давно она шла именно сюда – даже сквозь ужасную Чечню шла именно сюда. И вот дошла.
Святой с золотыми волосами милостиво разговаривал с какой-то девушкой – тоже светловолосой, только не золотой, как Он. Клаве нетерпеливо захотелось, чтобы и с нею Святой поговорил точно также – имеет она полное право поговорить с Ним, такая у Него работа: понимать всех пришедших к Нему, понимать и утешать. Она уверенно протиснулась к Святому – перед её уверенностью более робкие паломники расступились – и почти задышала в затылок светловолосой девушке. И услышала:
– Ты останься, останься. Я подумаю, пристроим тебя где-нибудь, сестра.
Олене стало легко на душе – впервые после гибели Гаврюши. Некто более сильный и светлый словно бы положил на ладонь её душу, и снял все горести.
– И меня пристрой, Святой Брат, – смело вмешалась Клава.
Назвать «Отцом» этого почти мальчика не выговорилось.
– А ты откуда, сестра? – весело спросил Дионисий.
Святости в Его взгляде поубавилось и Он взглянул на Клаву совсем мальчишеским жадным глазом.
– А я из Ярославля через Чечню проездом! – тоже весело ответила Клава.
Точно и не было страхов и горестей на этом пути.
– Интересного крюка дала. Ну рассказывай.
И Клава почти всё выложила Дионисию. Но не как на духу: про то, что она вернулась с зародившимся ребенком, она не рассказала. Быть может, потому что слишком много народу вокруг.
– И ты настрадалась, сестра, – вполне справедливо подытожил Дионисий. – Побудь с нами, успокойся. Я устрою.
Онисимов понял с первого слова, едва Дионисий заговорил с ним, что вот надо пристроить приезжих сестер.
– Приют надо открывать, – сформулировал он задачу. – Чтобы не сказать – монастырь. Очень резонно. А потом они поедут домой, укоренят у себя наши отделения. И будем мы не региональная организация, а всероссийская.
– Ты, Оркестр, точно на выборы собрался, – оценил громадность планов Дионисий.
– Это больше! Выбирают всяких личностей в депутаты раз в три года, в крайнем случае – в пять, а веру – на всю жизнь. Это не выборы, а выбор! Потому и надо обставить соответственно. Сделаем, идея ценная. Ну а на первую ночь найду им тут в ДК комнатку на два дивана.
Клава с Оленой почти всю ночь проговорили, лежа на черных клеенчатых диванах, продавленных поколениями заседавших на них пищевиков. Всё для девушек было внове: новый город, новая подруга, новая вера, в конце концов – новая жизнь. Они пока не загадывали, придёт ли и новая любовь? Но старую каждая из них вспоминала уже без мучительной боли – но со светлой грустью: ведь то, что любовь эта была у них – уже счастье. А бесконечна на этом свете не земная любовь, а только высшая небесная любовь Божественных Супругов, обещанная Светлым Отроком Дионисием.
Усвоили они, значит, с первого раза изрядный кусок новой своей веры.
Конечно, бурные приключение малых планетян очень увлекательны; Господствующему Божеству и мечтать невозможно пережить что-нибудь подобное, но ужасно, что всё у этих существ всерьез: когда старость – тогда уж старость, когда смерть – тогда уж смерть.
Люди и сами понимают, что жить окончательно и бесповоротно – ужасно. Поэтому они и придумывают себе бессмертную душу, чтобы жизнь свою на Земле рассматривать как разминку или вступительный экзамен.
Но когда приключения не всерьез и риск игрушечный – тогда и чувства не те, уж Оно-то знает это совершенно точно: прославленную поэтами «любовь до гроба» Оно пережить не в состоянии. Чего не дано – то не дано. Зато Оно пребывает единственным вечным Зрителем нескончаемых игр – по правилам и без правил. Тут или – или.
Впрочем, Господствующее Божество тоже лишено выбора: не может Оно при всем своем всемогуществе отказаться от Своей Божественности, стать смертным и испытать полный накал чувств. Даже если бы Оно вдруг и решило прекратить Свое вечное существование, Оно не в силах этого сделать: собственная природа не в Его власти.
Последний пункт – интересный повод для размышлений: если собственная Его природа не в его власти, то – в Чьей же?!.. И не связаны ли владение Собственной природой и познание смысла Своего существования?!..
Пустынцев появлялся теперь без Галочки. Не то что бы Дионисий об этом сожалел: Он теперь так вознесен, что всё человечество для него – достойная сожаления мелюзга. Впрочем, Он готов облагодетельствовать всех, кто припадет к Его стопам и воспримет новую Истину, Последний Завет. Вот и Галочку готов просветить и спасти по старому знакомству.
И уж вовсе не интересовал теперь Дионисия школьный гений Левон: этот всегда делал вид, что он – одинокий герой в серой толпе и нахально смотрел на всех свысока. Но на Дионисия теперь так не посмотришь, И вдруг из их класса зашел маленький Тиша-писарь, над которым всегда смеялись даже самые прилежные девочки и ни одна с ним не гуляла: заполнять вместо классного руководителя журнал с отметками – это уж слишком! Свободный человек в свободной школе так не поступает. Но Дионисий принял с величественным дружелюбием даже Тишу. Отвел из общего зала в заднюю комнату, усадил.
– Привет. Ну как там наши?
– О тебе гундосят.
Это их классное слово, означает «говорят», но с оттенком зависти.
– И что же конкретно?
– Ну – что в жилу попал.
Слышать такое было скорее обидно, чем лестно.
– Я не попадал никуда. Меня просветил Божественные Супруги. Не Я говорю, Они говорят Моими устами.
Тиша кивал с удовольствием: понятно, что Денис, ставши Дионисием, ничего другого сказать и не может в своем положении. Не хлопнет же приятеля по плечу и не признается: «Слушай, здорово я им лапшу навешал, да?!»
– Здорово, что сам Бог, – ещё охотнее кивнул Тиша.
– Не просто «Бог», как по-старому говорили, а Божественные Супруги: Бог-Отец и Богиня-Мать. Понятно же!
– Да я тоже думаю, что с Супругами понятнее. У нас в стране теперь секс есть, вот и на Небе тоже.
Дионисий в своих проповедях до такой конкретности не доходил. Как в русской классической литературе, столь проходимой в школе: никаких откровенных сцен!
– Небесное Супружество – только одна сторона. Небесные Супруги с людей много требуют, вот что главное! Подонки никакими покаяниями не спасутся. Мой Храм – для хороших людей. Жизнь хорошего человека бесценна, жизнь подонка дешевле дохлой собаки. Не всепрощение несу Я на Землю, а непрощение подонкам! – повторил Он уже найденную удачную формулу.
