Эйсид Хаус - Уэлш Ирвин (мир бесплатных книг TXT) 📗

— Трахни меня... — прошептала она.

Я откинул одеяло и непроизвольно скривился, увидев ее влагалище. Оно было ужасным: воспаленное и в шрамах. Она слегка смутилась и застенчиво объяснила:

— Мы с подружкой забавлялись игрой... с пивными бутылками. Просто все немножко вышло из-под контроля. У меня здесь все воспалено... — она потерла свою промежность, — трахни меня в попку, Юэн, мне это нравится. У меня тут есть вазелин.

Она нагнулась над спальным столиком и вытащила банку с KY. Она начала намазывать мой эрегированный член.

— Ты ведь не будешь возражать? Сунуть мне в попку? Давай любить друг друга как животные, Юэн... мы и есть животные, Евротрэш, помнишь?

Она перевернулась и стала намазывать вазелином свою задницу, начиная со складок, а затем и саму дырку. Когда она закончила, я засунул ей палец, проверяя на дерьмо. Против анального секса я ничего не имею, но терпеть не могу дерьма. Дырка была чистой, кроме того, гораздо симпатичнее ее пизды. Ее будет гораздо приятнее пялить туда, чем в воспаленную разодранную щелку, испещренную шрамами. Игры с вылизыванием. На хуй. С Маргрит? Уверен, что нет! Даже отстранясь от эстетики, я боялся кастрации, представляя ее дырку полной битого стекла. Мне хватит и ее задницы.

Она, несомненно, делала это раньше много раз — настолько легко я вошел в ее задницу. Я схватил ее тяжелые ягодицы обеими руками, в то время как ее отвратное тело прогибалось передо мной. Думая о Ричарде, я прошептал ей:

— Я думаю, что тебя надо защищать от тебя самой.

Я агрессивно дергался и был шокирован, увидев свое отражение в зеркале — перекошенное, ухмыляющееся, уродливое лицо. Энергично потирая свою воспаленную пизду, Крисси кончила, ее толстые складки болтались из стороны в сторону, когда я выпустил свою струю ей в ректум.

После секса я почувствовал сильное омерзение. Просто лежать рядом с ней было пыткой. Тошнота почти овладела мной. В какой-то момент я попытался отвернуться от нее, но она обняла меня своими большими рыхлыми руками и прижала к своим грудям. И я лежал, истекая холодным потом, переполняемый отвращением к самому себе, сжатый между ее грудей, которые оказались на удивление маленькими для ее телосложения.

В течение нескольких недель мы с Крисси продолжали трахаться, всегда в той же позиции. Раздражение Ричарда при виде меня увеличивалось прямо пропорционально этим сексуальным занятиям, и хотя я и согласился с Крисси не рассказывать Ричарду о наших с ней отношениях, они были более или менее открытым секретом. При любых других обстоятельствах я бы потребовал прояснить роль этого пиздострадальца в нашей тусовке. Впрочем, я уже планировал оградить себя от общения с Крисси. Для этого, рассуждал я, лучше всего было держать Крисси и Ричарда вместе. Странно было то, что у них, казалось, не было широкого круга близких друзей, только поверхностные знакомства с такими типами, как Сайрус, мужик, игравший в пинболл в баре Ричарда. Принимая это во внимание, последнее, что я хотел сделать — это настроить их друг против друга. Если это произойдет, я никогда не смогу избавиться от Крисси, не доставив этой неуравновешенной суке сильной боли. Какие бы у нее не были недостатки, этого ей больше не надо было.

Я не обманывал Крисси; и сейчас, вспоминая обо всем, не пытаюсь оправдаться перед самим собой за то, что случилось. Я могу это сказать с полной уверенностью, и точно помню наш разговор в кафе на Утрехтстраат. Крисси была очень самонадеянна и строила планы о том, как я перееду к ней жить. Это было вызывающе неуместно. Тут же я открыто высказал ей то, что исподволь говорил своим отношением к ней в течение всего нашего знакомства, и она бы поняла это, если бы только удосужилась заметить.

— Не ожидай от меня того, чего я не могу тебе дать, Крисси. Ты тут не при чем. Все дело во мне. Я не могу быть связан серьезными отношениями. Я никогда не смогу стать тем, кем ты хочешь меня видеть. Я могу быть другом. Мы можем трахаться. Но не проси меня дать тебе нечто большее. Я не могу.

— Кто-то, должно быть, причинил тебе действительно сильную боль, — сказала она, покачивая головой, выдыхая гашишный дым над столом.

Она пыталась превратить свое чувство обиды в жалость ко мне, и у нее это плохо получалось.

Я помню наш разговор в кафе так хорошо потому, что он произвел на нее совершенно противоположный эффект, нежели я рассчитывал. Ее стало тянуть ко мне еще сильнее; как будто я бросил ей новый вызов.

Такова была правда, но, возможно, далеко не вся. Я не мог жить с Крисси. Никогда нельзя возбудить в себе чувство там, где его нет. Но наступило время перемен. Я ощутил себя физически и ментально сильнее, почувствовал готовность раскрыться, готовность содрать с себя непрошибаемую скорлупу замкнутости. Оставалось только найти подходящего человека.

Я получил работу портье-то-портье-се в маленьком отеле в Дамраке. Долгие рабочие часы тянулись без всякого общения и я проводил его за чтением или просмотром телепрограмм, осторожно шикая на молодого пьяницу или обкуренных гостей, бродивших по отелю в любое время дня и ночи. Днем же я начал посещать уроки голландского.

К облегчению Рэба/Робби я съехал с его квартиры и поселился в комнате в красивом домике, почти примыкающем к узенькому каналу Йордаан. Домик был новым, недавно полностью перестроенным по причине того, что предыдущее здание обвалилось и съехало в рыхлый песок Амстердамской почвы, но, несмотря на новизну, он был построен в том же традиционном стиле, что и его соседи. И плата была на удивление по карману.

После того, как я переехал, Рэб/Робби опять стал походить на себя прежнего. Он стал более дружелюбным и общительным по отношению ко мне, приглашал меня выпить или покурить, познакомиться с его друзьями, которых до этого он держал подальше от меня, опасаясь, что они будут испорчены этим джанки. Все его друзья были словно перенесены машиной времени из шестидесятых, курили гашиш и до смерти боялись «тяжелой наркоты». Хотя у меня не было так много свободного времени, мне было приятно по новой наладить отношения с Рэбом/Робби. Одним субботним днем мы сидели в кафе Флойд и почувствовали себя вполне комфортабельно для того, чтобы выложить свои карты на стол.

— Я рад видеть, что ты, наконец, устроился, — сказал он. — Ты был в полной жопе, когда только приехал сюда.

— Спасибо тебе за то, что ты приютил меня, Рэб... Робби, но ты был не самым гостеприимным хозяином, должен тебе сказать. У тебя была такая кислая физиономия, когда ты возвращался вечерами домой.

Он улыбнулся.

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Наверно, я заставил тебя чувствовать себя еще хуже. Но ты испугал меня, понимаешь? Я работаю, как последний пидор весь день, прихожу домой, и там сидит этот обдолбанный уебок, пытающийся слезть с иглы... понимаешь, я думал, типа, кого я сюда затащил, чувак?

— Да. Я полагаю, что производил отталкивающее впечатление и был немногим лучше кровопийцы.

— Нет, ты не был настолько плох, — заключил он, весь размякший от нашего разговора. — Я уж слишком напрягся. Просто, смотри так, я такой парень, которому нужно его собственное личное пространство, просекаешь?

— Я могу понять это, приятель, — сказал я, ухмыляясь, и проглатывая кусок космопирожка. — Я улавливаю посланные тобой космические вибрации.

Рэб/Робби засмеялся и сильно затянулся сплиффом. Он вообще раздобрел.

— Ты знаешь, мужик, я ведь точно вел себя как говнюк. Весь этот бред с Робби. Зови меня так, как ты меня всегда звал. Как в Шотландии, в Толлкроссе. Рэб. Вот кто я. Вот кем я всегда буду. Рэб Доран. Бунтари Толлкросса. БТК. Пиздатые были времена, а?

На самом деле то были довольно поганые времена, но дом всегда кажется привлекательнее тогда, когда ты вдали от него, и в особенности, когда он вспоминается в дымке гаша. Словно сговорившись, я присоединился к его фантазиям, мы поностальгировали, выдув еще больше косяков перед тем, как отправиться по барам, где мы нажрались до свинячьего визга.

Несмотря на реанимацию нашей дружбы, я проводил с Рэбом очень мало времени, в основном из-за работы. Днем, если я не ходил учиться языку, я зубрил грамматику или спал перед ночной сменой. Среди жильцов в нашей квартире была одна женщина по имени Валерия. Она помогала мне осваивать голландский, в изучении которого я начал добиваться больших успехов. Мое знание разговорных французского, испанского и немецкого также быстро улучшалось из-за большого количества туристов, с которыми мне приходилось общаться в отеле. Валерия стала хорошим другом; и что еще важнее — у нее была подружка по имени Анна, в которую я влюбился.