Кувырок через голову - Журавлева Зоя Евгеньевна (читаем книги txt) 📗
Мама еще одну повесть написала.
Потом еще одну.
Но ей хотелось, чтобы их обязательно напечатали.
Она даже пала духом, сама папе рассказывала. Папа сперва не верил. Потом говорит: «Это потому, что нас с Аськой не было рядом». А мама с папой, между прочим, тогда еще даже не познакомились. Ну, неважно. Мама все равно согласилась: «Вот именно поэтому».
Одна тетя Неля тогда в маму верила, говорила: «Пиши, Танька, — и все!» Этого мама забыть не может…
— Так что же ты сказала своему Сенатору?
— Глаза бы мои на тебя не глядели, — объявила тетя Неля.
— И все? — засмеялась мама.
— Ему, как видишь, хватило, — гордо объявила тетя Неля,
Хоть Чукреевы своего Сеню проклинают, когда приходится за ним по всему городу рыскать, но все же они гордятся благородной его обидчивостью. Таким редким достоинством! Даже гордыней. Фингалу скажи, например, он и ухом не поведет.
— Это уж, извини, какая-то блажь, — осудила мама.
— Капризы… — поддержала Ася.
Мама быстро взглянула на нее. И Ася поняла, что насчет блажи мама тоже сказала из зависти. Сразу не так обидно! Но тетя Неля ничего не заметила.
— Вы представить себе не можете, насколько он эмоционален, — гордится дальше. — Мы между собой теперь шепотом только ругаемся. Честное слово! Чуть голос повысишь, Сенька отказывается от еды. На табуретку в кухне залезет, отвернется, как идол, и в окно смотрит. Всю ночь может так сидеть!
— А вы бы занавеску задернули, — из зависти посоветовала Ася.
— А он носом отодвинет, — гордо вздохнула тетя Неля. — Такое отличное настроение вчера было! Новую шляпу купила. Отоспалась. В ванне, думаю, полежу спокойно. Полежала, как же. Только воды напустила, а Сенька прямо в ванну со своей мордой. И спокойно же ему так сказала: «Глаза бы мои, — говорю, — на тебя не глядели». Ну, моргнул и вышел. Я ничего и не подумала. Вдруг входная дверь вроде хлопнула. «Даша?» — кричу. Молчит. Выскочила из ванной. Туда-сюда, никого. Тут уж сообразила. В халате прямо на улицу, волосы мокрые, бегаю вокруг дома. А соседка из крайнего подъезда говорит — видела вашего Сенатора, как же, только что у метро мол столкнулись…
— В метро, значит, поехал, — хмыкнула мама. Это она тоже нарочно сказала, из зависти. Всем известно, что собак в метро не пускают. Даже с людьми.
— Там рядом автобусная остановка, — объяснила тетя Неля серьезно. — Может, к моему двоюродному брату подался? Мы недавно были, и Сеньке вроде понравилось…
— А откуда он знает, на каком автобусе ехать? — спросила Ася. Она уже заразилась тети Нелиной гордостью, ну и что же — что не Фингал, все равно. — Он номера понимает?
— Черт его знает, Анастасия. Может, и понимает, не удивлюсь.
— Вы его учили?
— Никто его не учил…
— Самородок, — вставила мама.
— Не веришь, да? — засмеялась тетя Неля. — Я бы тоже не верила, если б не свой.
— Почему же? — мама вздохнула. — Я во все иррациональное как раз верю. Вот папа у нас не верит, ему надо, чтоб можно пощупать и разложить.
— Сеня твоего Юрия уважает, — сообщила тетя Неля.
— Это лестно, — улыбнулась мама. — Я ему обязательно передам.
— А что такое «иррациональное»? — спросила Ася, чтоб не забыть.
— Тайна, не поддающаяся разумению, абракадабра, ерунда, чепуха, реникса, — небрежно пояснила мама. — А иногда — как раз главное, пыльца на крыльях бабочки.
— Ну, напустила туману, — сказала тетя Неля.
— Без туману нет обману, — усмехнулась мама.
— А что такое «реникса»? — спросила Ася.
— Не знаешь? — мама удивилась. — Чехова читать надо. Кстати, как Даша?
— Ой, забыла совсем, — всполошилась тетя Неля. — Я новое привезла. Погляди, там немного. Поглядишь?
— А как же?!
Забрала у тети Нели тетрадь и уже читает. Там читать-то нечего — один листик исписан, Ася через мамино плечо видела. А она все читает…
Значит, Дашка опять написала!
Раньше Ася ее любила. Дружила с этой Дашей, хоть Дашка почти на два года старше, сейчас уже в пятом классе. Опекала ее на даче. Даша дачу не любит. Она бы лучше всегда жила в городе, сама говорила. Ходила бы в парк, сидела бы там на лавочке. Сквозь деревья видно, как рядом по улице бежит, раскачиваясь, трамвай и красиво дребезжит на бегу. По аллеям тихо прогуливаются старушки, и листья шелестят под легкими их шагами. Толстые голуби отряхиваются в теплой пыли. А солнце такое же, как в деревне! Даже ярче. Зато можно в любое время уйти домой, влезть на диван с ногами и сидеть сколько влезет. Вот что Дашке нравится!
Но тетя Неля обязательно свою Дашу вывозит на дачу. А там Дашка всего боится — гусей, коров, лягушек, громких мальчишек, черной темноты без фонарей. Исключительно боязливая! Ну, корова, положим, на всю деревню была одна и сама всех боялась. К ней дачники со всех сторон несутся с бидонами! Ее хозяйка кричит: «Вы мне запугали корову! У ней молоко пропадет!» А гусей было много. Один даже дрался с Марией-Антуанеттой, такой отчаянный. Этот гусак от своей отчаянности всегда ходил по самой грязи и лапами шлепал, будто галошами. Через заборы заглядывал, с кем бы еще подраться. Шипел! Но почему-то он страшно полюбил морскую свинью Дездемону и подолгу стоял, молча вытягивая шею, если Дези гуляла в траве. Ася его не боялась, она была с Дездемоной.
И вдруг Дашка написала рассказ про этого гусака. Как она его боится. Никогда не писала и вдруг — пожалуйста! Потом еще один написала. Как она не умеет искать в лесу грибы. Нашла чем хвалиться!
Ася не читала, чего она там пишет. На даче вообще читать некогда. Но тетя Неля сразу всем доложила, что ее Даша стала писать. Будто она до этого неграмотная была! Тетя Неля пристала к маме: «Посмотри, Тань! По-моему, тут что-то есть». Мама сперва не хотела. Что ей, делать нечего? Только вундеркиндов еще не хватает! Она тете Неле прямо сказала: «Не терпится стать матерью вундеркинда? Выкинь из головы». Но тетя Неля не выкинула, так и ходила за мамой следом. Маме пришлось в конце концов согласиться.
Вечером, поздно, села читать…
Вдруг как захохочет! Папа подскочил: «Ты чего?» Мама все хохочет. Ну и глупость Дашка, наверное, написала! Вдруг мама говорит: «Здорово!» — «Да ну?» — удивился папа. Тоже стал читать. Маму иной раз пустяком можно рассмешить. Или, например, растрогать. А папу ерундой не растрогаешь, у него нервы крепкие. Вдруг тоже смеется. «Недурно», — говорит. Мама все удивляется: «Как ловко она схватила!» Что там Дашка могла схватить? Всего боится. «А язык? — никак не успокоится мама. Впечатлительная какая! — Ты обратил внимание? Прямо Марина Цветаева — да и только!»
Ася отвернулась к стене.
Все равно слышно. Какая еще Марина, когда она Дашка? Папа, правда, не соглашается. Но мама от языка в восторге. Сил нет уже это слушать! «Я пить хочу…» — сказала Ася из-под одеяла. Мама даже не обернулась: «Сама возьми, если хочешь. Видишь, мы заняты». Чем, интересно, заняты? Сидят за столом и смеются. Ася даже на крайнюю меру пошла. «У меня голова болит», — даже на эту меру. Сейчас мама вскочит, начнет совать градусник, щупать лоб. Ладно, и градусник можно потерпеть. А мама не шевельнулась. «На солнце перегрелась, наверное, — невнимательно так. — Спи». Даже не подошла.
Ася крепко глаза закрыла. Режет что-то в глазах! Тронула пальцем — мокро. Так жалко под одеялом себя, так одиноко, черно. «Талантливая какая девчонка», — все никак не угомонится мама…
Час, наверное, про свою Дашеньку говорили. Ася, правда, уже начала засыпать. Тут мама подходит наконец. Наклонилась, глаза блестят: «Спишь, Чингисхан?» Ася и не думала отвечать. «Можете вообще забрать себе свою талантливую Дашу! — вдруг сказала Ася дрожащим шепотом. — А меня отдать!» — «Как это — отдать? — удивилась мама. — Куда?» — «Куда-нибудь!» — «Ой, Аська, — засмеялась мама, — ты ревнуешь, да?» — «Ничего не ревную», — сказала Ася. И вдруг сразу заснула.
Но с тех пор Даша взяла такую моду. Сходит, например, в театр. И про это напишет. Или поссорится со своей подругой. Сразу напишет, как она ссорилась. А тетя Неля маме несет читать. Иногда мама говорит: «Ну, это упражнение в пределах возрастной группы». А иногда: «Занятно. Хоть бери и печатай». — »Правда?» — расцветает тетя Неля. Но мама ее останавливает: «Еще чего выдумала? Даже не думай». — »А может, это бы укрепило ее веру в себя?» — сомневается тетя Неля. Мама сердится: «Хочешь жизнь девчонке испортить? Ее веру никто еще не подтачивал. Нечего укреплять. Пускай человек работает».
