Секс в большом городе - Бушнелл Кэндес (книга жизни .txt) 📗
Сам же Пери не так давно отправился за границу в поисках новых невест. Ходили слухи, что там его бросила англичанка, которая мечтала выйти замуж за графа.
— Вечно ему попадаются не те женщины, — заметила Сапфира.
Полгода назад Пери ненадолго приехал домой и пригласил Сару на ужин.
— Он взял меня за руку, — рассказывала она, — и обратился к своему приятелю со словами: «Это единственная женщина, которую я когда-либо любил».. По старой памяти я после ужина зашла к нему на коктейль, и он сделал мне предложение, причем так искренне, что я ушам своим не поверила. Решила, он дурака валяет — думаю, дай-ка я его помучаю.
Сара помолчала, погрузившись в воспоминания.
— Он тогда сказал: «Обещай, что не будешь встречаться с другими мужчинами, а я не буду спать с другими женщинами». Я сказала: «Договорились», — а сама подумала: и как же ты это себе представляешь? Ты в Европе, я в Нью-Йорке… И тем не менее на следующее утро он мне звонит и говорит: «Ты еще не забыла, что ты теперь моя невеста?» Я ему отвечаю: «Ладно, Пери, как скажешь».
Он уехал в Европу, а Сара благополучно забыла обо всей этой истории. И вот однажды лежит она в постели со своим любовником, как вдруг раздается телефонный звонок. Пери собственной персоной. Они мило общаются, и тут ее любовник возьми и спроси: «Хочешь кофе?». Пери жутко взбеленился.
— Это еще кто? — спрашивает.
— Друг, — отвечает Сара.
— В десять часов утра?! Ты что, с кем-то спишь? Мы с тобой без пяти минут женаты, а ты спишь с другим?! — И бросает трубку. Через неделю перезванивает как ни в чем не бывало.
— Ну как, ты готова? — спрашивает.
— К чему? — отвечает Сара.
— Мы же решили пожениться, забыла? Или у тебя кто-то другой?
— Знаешь, Пери, что-то я не вижу колечка на своем пальце, — решительно ответила Сара. — Может, сначала наведаешься к Гарри Винстону, а потом поговорим?
К Гарри Винстону Пери наведываться не стал и пропал на долгие месяцы. Сара сказала, что ей его даже не хватало.
— Я его обожаю, — пояснила она. — Жалко его, совсем у человека мозги набекрень.
За окном стемнело, но никто и не думал расходиться. Все сидели, словно зачарованные образом идеального мужчины, как две капли воды похожего на Тома Пери, но не Тома Пери.
4
Обед за досужими сплетнями с малознакомым мужчиной — перемываем косточки общим знакомым, супружеской паре. Он знаком с мужем, я знаю жену. Мужа я никогда не встречала, да и жену не видела уже сто лет, если не считать случайных встреч на улице, но, как водится, посвящена в малейшие подробности их жизни.
— Ничего у них не выйдет, — разглагольствую я. — Она просто воспользовалась его наивностью. Он же как деревенский теленок. Приехал из Бостона, ничего о ней не знает — вот она за него и ухватилась. С таким богатым прошлым и с такой репутацией ей все равно в Нью-Йорке ничего не светило. Ни один уважающий себя мужчина не позарился бы.
Я налегла на цыпленка, развивая тему: — У нью-йоркских женщин чутье. Они словно нутром чуют, что пора выходить замуж, — тут-то и выходят. То ли устают от многочисленных любовников, то ли наконец понимают, что так ничего в жизни и не добьются, а может, искренне хотят детей. Они тянут с замужеством до последнего, но рано или поздно наступает критический момент, и, если вовремя не подсуетиться… — я пожала плечами, — поезд уйдет. Скорее всего им так и придется всю жизнь куковать в одиночестве.
Наш сосед по столику, типичный образчик корпоративного работника и любящего отца семейства из Вестчестера, бросил на нас взгляд, полный ужаса.
— А как же любовь?! — спросил он.
Я посмотрела на него с искренней жалостью.
— А никак.
В вопросах супружества Нью-Йорк диктует свои законы — его матримониальные ритуалы не менее безжалостны и изощренны, чем в романах Эдит Уортон. Правила игры всем известны, но о них предпочитают умалчивать. В результате Нью-Йорк вывел новую породу одиноких женщин — умных, привлекательных, преуспевающих — и вечно незамужних. Им под сорок или сорок с хвостиком, и, если эмпирические утверждения вообще чего-то стоят, они никогда не выйдут замуж.
И дело здесь не в статистике. И не в исключениях из правил. Все мы наслышаны о преуспевающем драматурге, женившемся на красавице кутюрье, которая была намного старше его. Но когда вы красивы, богаты, знамениты и у вас «все схвачено», законы простых смертных на вас не распространяются.
Но что, если вам под сорок, вы привлекательны, работаете продюсером на телевидении или владеете собственной пиар-компанией, и при всем при этом до сих пор живете в гордом одиночестве и спите на раскладном диване — эдакая Мэри Тайлер Мур девяностых (только в отличие от Мэри Тайлер Мур вы, конечно, переспали со всеми этими многочисленными мужиками, вместо того чтобы стыдливо выставлять их за дверь в две минуты первого)… Таким-то каково?
В этом городе тысячи, может, даже десятки тысяч таких женщин — в том числе и среди наших знакомых, и все мы в один голос соглашаемся, что им цены нет. Они путешествуют по свету, платят налоги, выкладывают по четыре сотни долларов за пару босоножек от Маноло Бланик…
— Да все у них в порядке, — заверил меня Джерри, корпоративный юрист тридцати девяти лет, женатый на одной из таких деловых женщин, которая к тому же на три года старше его. — И с нервами, и с головой. Просто это не Роковые Женщины. — Джерри призадумался. — Почему я могу с ходу перечислить кучу потрясающих незамужних женщин и ни одного потрясающего неженатого мужчины? Посмотрим правде в глаза: все неженатые мужики Нью-Йорка — полный отстой.
— Понимаешь, — начал Джерри. — В Нью-Йорке шанс выйти замуж находится в прямой зависимости от возраста. Главное — не упустить момент. Граница проходит где-то между двадцатью шестью и тридцатью пятью. Ну может, тридцатью шестью.
Мы оба согласились, что, если женщина уже однажды побывала замужем, для нее не составит труда выйти во второй раз — видимо, играло роль знание правил игры.
— Но когда им тридцать семь или тридцать восемь, появляется… балласт, что ли? — продолжал он. — Жизненный груз. Везде-то они были, все-то они знают. Их жизненный опыт начинает работать против них. Если бы я был холост и вдруг узнал, что интересующая меня женщина встречалась раньше с Мортом Цуккерманом или с Марвином-издателем — та еще сладкая парочка, — меня бы как ветром сдуло. Кому охота волочиться в хвосте? А если они к тому же начинают выкидывать фортели вроде внебрачных детей и наркологических лечебниц — тогда совсем плохо дело.
Джерри рассказал мне одну историю. Прошлым летом его пригласили на ужин в Хэмптоне. Публика по преимуществу принадлежала к миру кино и телевидения. Они с женой решили свести бывшую сорокалетнюю модель с их недавно разведенным приятелем. Те уже совсем было разговорились, как вдруг речь зашла о Морте Цуккермане и Марвине, и их приятель тут же потерял к собеседнице всякий интерес.
— В Нью-Йорке есть целый ряд хронических холостяков, — заявил Джерри, — они как проказа — одно соприкосновение с ними губительно.
Вечером того же дня я пересказала эту историю Анне, тридцати шести лет, имеющей обыкновение оспаривать все, что исходит из уст мужчин. При этом все они как один мечтают с ней переспать, а она непрестанно поливает их грязью за ограниченность. Она когда-то встречалась с обоими из этой «сладкой парочки» и знакома с Джерри. Выслушав мой рассказ, она взорвалась:
— Да он им просто завидует! Сам бы не прочь оказаться на их месте, да кишка тонка — ни денег, ни связей. Раз уж на то пошло, так все мужчины Нью-Йорка только о том и мечтают, чтобы стать вторым Мортом Цуккерманом.
Джордж, инвестиционный банкир тридцати семи лет, согласился, что хронические холостяки представляют определенного рода проблему.
— Все эти персонажи — что пластический хирург, что редактор «Тайме», что тот чокнутый с его клиникой по искусственному оплодотворению — вращаются в одном и том же женском кругу, только местами меняются, — сказал он. — Да, думаю, если бы я познакомился с женщиной, которая переспала со всей этой тусовкой, мне бы это не понравилось.
