Дай Мне! - Денежкина Ирина (прочитать книгу txt) 📗
Ляпа приплыл в конце эпопеи с Андреем. Писал всякие смешные письма, мол, «целую крепко, твоя Репка». Репка моя. Моя ли?
И вот теперь – Нигер. Я в дауне. Я думала, что таких уже не делают.
Оказалось, делают.
О моих прошлых пассиях нигер отзывается примерно так: «мудень», «лох», «чмо какое-то». Мне становится непонятно, чего ж я тратила столько времени на всяких Андреев? Сахаров этот – бр-р-р… Яшников – вообще глист какой-то. Встретили тут его на ВМЦ. Яшников подбежал со мной здороваться, тряся кудрями. Нигер глядел на него сверху вниз презрительным взглядом. Чуть ли не плюнул.
Знакомство с Ляпой произошло у меня дома посредством компьютера, а точнее «винампа». Ляпа – это панк-рок, а не рэп. Но даже, если бы Нигер любил панк-рок, он никогда бы не стал слушать песни «этого твоего „мужа“, чё это за фотки его тут?». Мальчик ревнует. Фотка одна. Ляпа на ней в «Полигоне» с высунутым языком. Концертный момент.
– Даже если бы ты мне включила Земфиру, я бы и то сказал, что она лучше, чем эта… Ляпа.
Ну всё ясно…
Прошло полгода.
Я не вижу Деню. Где он? Неизвестно. Может, поехал в Чечню. Может, у него такой плотный рабочий график. Может… Волкова говорит: «Женился!» Да хотя бы.
Нигер – моя любовь. Я становлюсь жутко неинтересной собеседницей, когда дело касается Нигера.
Несчастье – это да, это всем любопытно в обсосанных подробностях. Счастье банально. Оно у всех одинаковое. Говорить о нём бесполезно: во-первых, не поймут, во-вторых, скучно.
Волкова отрастила волосы и похудела на три кило. Теперь она подъезжает к дому на джипах, вся из себя высокомерная и разодетая. Соседки ахают, завидуют, за глаза обзывают «блядь», а в глаза слащаво-приветливы. Соседки не такие красивые, как Волкова. Это понятно. Волкова зазналась. Но я-то знаю, что она Кашалотик…
Ляпу эти полгода я не видела.
И вот – весна. Всё цветёт и пахнет.
Я поехала на Юго-Запад к Нигеру и в метро встретила «мужа». Он не изменился – всё такой же по-щенячьи хорошенький. Глаза дурашливо блестят, губы виновато и неудержимо растягиваются в улыбку. Плечи подняты – может, удерживают рюкзак, а может, от смущения. Прохладно, но шапки нет. Торчат рожки.
– Кисонька! – громко обрадовался он, блуждая глазами где-то сбоку от меня…
Сидели опять на той же кухне. В комнате бесилась остальная группа. Сэм и Крэз отрывали друг другу головы, а Витя играл в GTA2. Жутко матерился. Видите ли, его менты каждые пять минут ловят. Плохая, мол, игра.
Все бухие. После репетиции. Ляпа пока не очень.
– Ты что будешь? Кофе?
– Давай пиво, морда…
Он обрадовался, с оглушительным хлопком открыл мне «Петровское».
Я сидела и смотрела на своего мужа и всё думала: дурацкий панк. Смешной. Дурной. И смотри-ка ты – муж. Да ещё и мой. Развестись что ли?
– Ляпа, давай уже короче разведёмся! – пошутила я неуклюже.
– Зачем? – встрепенулся он. – Я тебе надоел?
«Надоел!» Не виделись полгода…
– Ты безразличный, – быстро ответила я и торопливо отпила пиво.
Ляпины глаза приобрели осмысленное выражение. Глаза смотрели не в сторону, а прямо на меня. Он не понял. Я шучу? Да вроде без обычных приколов. Тогда что? Не понял, не понял, не понял. Потом понял.
– Я просто не думал, что у тебя ко мне какой-то интерес может быть…
У меня внутренне челюсть – хрясть на пол. Он «не думал»!!! Ну каково?
– Почему это? – заинтересовалась я.
– Потому что я маленький, глупый, уродливый панк.
Мне стало смешно. Так откровенно напрашиваться на комплименты мог только Ляпа. Ляпа-Шляпа. Простой и сложный в одном флаконе. Он лёгкий и весёлый, но что у него внутри? Только «Дай!… мне! Дай!… мне! Дай!… мне немного солнца»? Надо же – «уродливый панк».
– Я на комплимент не напрашиваюсь, – ответил он, понимая, что переборщил малость. – Может, я, конечно, утрирую, но в общих чертах ведь так и есть.
Пришёл Сэм, шумно порылся в холодильнике, ухмыльнулся равнодушно, глядя на меня и на вытаращенные Ляпины глаза. Ушёл.
Ляпа встал за ним, я думала, он уйдёт за Сэмом. И хорошо, меня вообще-то Нигер ждёт. Но Ляпа закрыл дверь в кухне и повернулся ко мне.
– Я люблю тебя, киска.
– Что?
Продираясь через смущение, как через колючую проволоку, сбросив дурашливое выражение, от чего лицо его стало некрасиво-напряжённым, Ляпа приблизился ко мне, тяжело дыша.
– Э…э… Ляпа…
– Хватит уже всякой фигни, – сказал он серьёзно.
И его язык оказался у меня во рту.
