Пляж - Гарленд Алекс (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗

— Я не подождал тебя, — начал Этьен по-английски, чтобы мне было все понятно, — мы тут познакомились с Ричардом.

Она не приняла эстафеты и в ответ затараторила на французском. Я ничего не понимал из их разговора за исключением отдельных слов и своего имени, однако скорость и выразительность их речи наводила на мысль, что Франсуаза разозлилась, поскольку он ушел, не дождавшись ее. Или ей не терпелось рассказать ему о том, что с ней произошло в участке.

Через несколько минут их голоса смягчились. Затем Франсуаза обратилась ко мне по-английски:

— У тебя не найдется сигаретки, Ричард?

— О чем разговор. — Я протянул ей сигарету и с готовностью поднес зажигалку.

Когда девушка попыталась защитить руками пламя зажигалки от вентилятора, я заметил у нее на запястье небольшую татуировку в виде дельфина, наполовину скрытую ремешком часов. Место казалось неподходящим для татуировки, и я едва удержался, чтобы не высказать свое мнение, — это было бы слишком фамильярно. Шрамы и татуировки… Нужно очень хорошо знать человека, чтобы задавать ему вопросы о них.

— Ну и что же это за карта — от мертвеца? — спросила Франсуаза.

— Я нашел ее сегодня утром у себя на двери… — начал было объяснять я, но девушка перебила меня.

— Да. Этьен уже рассказал мне. Я хочу посмотреть на карту.

Я передал Франсуазе карту, и Этьен указал девушке на пляж.

— Ого, — промолвила она, — да ведь это же недалеко от Самуя.

Этьен с энтузиазмом кивнул:

— Да. Совсем немного проплыть на лодке. Может быть, сначала надо добраться до Пхелонга, потому что туристы могут доехать туда за сутки.

Франсуаза ткнула пальцем в остров, помеченный значком «X»:

— И как мы узнаем, что мы там найдем?

— Никак, — ответил я.

— Но если там ничего нет, как мы доберемся обратно до Самуя?

— Мы вернемся на Пхелонг, — сказал Этьен. — Подождем катер с туристами. И скажем, что заблудились. Это не проблема.

Франсуаза изящно затянулась, едва втягивая дым в легкие:

— Ясно… Да… Когда мы едем?

Мы с Этьеном переглянулись.

— Я устала от Бангкока, — продолжала Франсуаза. — Мы можем отправиться на юг сегодня вечерним поездом.

— Да, но… — выдавил я, изумленный быстротой развития событий, — но дело в том, что нам придется немного подождать. Этот парень, покончивший с собой… В общем, мне нельзя покидать гостиницу в течение ближайших двадцати четырех часов.

Франсуаза вздохнула:

— Сходи в участок и объясни, что тебе нужно уехать. У них есть номер твоего паспорта?

— Есть, но…

— Значит, тебе разрешат покинуть гостиницу.

Франсуаза бросила окурок на пол и загасила его, как бы говоря этим, что разговор окончен. Так оно и было на самом деле.

Местный колорит

В тот день я еще раз сходил в участок. Как и предсказывала Франсуаза, у меня не возникло никаких проблем. Мне даже не пригодился мой тщательно продуманный предлог для отъезда — встреча с другом в Сураттхани. Полицейских беспокоило лишь то, что у мистера Дака не было при себе паспорта, и они не знали, в какое посольство сообщить. Я сказал, что он, по-моему, был шотландцем, и это сообщение их очень обрадовало.

Когда я возвращался в гостиницу, мне вдруг стало интересно, что сделают с телом мистера Дака. С этой картой я совсем забыл, что кто-то на самом деле умер. Без документов полиции было некуда отправить тело. Наверное, он пролежит в бангкокском морозильнике годик-другой, или его кремируют. Передо мной возник образ его матери, там, в Европе, — еще не подозревающей о том, что ей предстоит провести несколько тяжелых месяцев в поисках ответа на вопрос, почему от ее сына нет никаких известий. Казалось несправедливым, что я знаю обо всем, что произошло, а она нет. Если только у парня была мать.

Эти мысли вывели меня из равновесия. Я решил пока не возвращаться в гостиницу, где Этьен и Франсуаза заведут разговор о пляже и о карте. Мне захотелось немного побыть одному. Мы собрались ехать на поезде, который отправлялся на юг в восемь тридцать вечера, поэтому я мог смело, по крайней мере еще часа два, не возвращаться в гостиницу. Я повернул с улицы Кхаосан налево, прошел по аллее, обогнул одетое в леса недостроенное здание и вышел на оживленную главную улицу. Неожиданно я оказался в окружении таиландцев. Вращаясь среди туристов, я почти забыл, в какой стране нахожусь, и мне потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к перемене.

Вскоре я подошел к невысокому мосту через канал. Его едва ли можно было назвать красивым, но я остановился, чтобы рассмотреть свое отражение в воде и понаблюдать за игрой волн цвета нефти. По обоим берегам канала над водой угрожающе нависли бедняцкие лачуги. Солнце, скрывавшееся утром за дымкой, теперь палило вовсю. Около лачуг кучка детей спасалась в воде от жары, прыгая друг на друга и поднимая фонтаны брызг.

Один из них заметил меня. Я понял, что когда-то белые лица вызывали у него интерес, но это было давно. Несколько секунд он смотрел на меня с пренебрежительным, а может быть, со скучающим видом, а затем нырнул в черную воду. Он сделал искусное сальто, и друзья наградили его криками восхищения.

Мальчик вынырнул и, снова посмотрев на меня, начал выбираться на берег. Руками он развел в стороны плывущий по воде мусор — обрезки полистирола, на мгновение показавшиеся мне похожими на мыльную пену.

Я одернул рубашку. Она была мокрой от пота и клеилась к спине.

В конце концов я отошел от Кхаосан, наверное, километра на три. Взглянув на канал, я отправился в придорожное кафе, где поел супа с лапшой, затем пробрался через несколько пробок, миновал две-три небольшие пагоды, зажатые между грязными бетонными зданиями. Нет, я не видел ничего такого, что заставило бы меня пожалеть о столь быстром отъезде из Бангкока. Я не любитель достопримечательностей. Задержись я в городе еще на несколько дней, сомневаюсь, чтобы я выбрался куда-нибудь за пределы узких улочек, примыкающих к улице Патпонг.

Но я забрел так далеко, что уже не мог отыскать обратной дороги в гостиницу. Пришлось ловить такси. В каком-то смысле это была самая лучшая часть экскурсии. Машина с пыхтением везла меня сквозь голубую дымку выхлопных газов, и мне представилась возможность уловить детали, которых не замечаешь во время ходьбы.

Этьен и Франсуаза сидели в ресторанчике. Возле них лежали их вещи.

— Эй, — окликнул меня Этьен, — мы решили, что ты передумал.

Я сказал, что это не так, и он вроде успокоился.

— Тебе, наверное, надо уже собираться. Я думаю, нам лучше пораньше приехать на вокзал.

Я пошел к себе, чтобы забрать рюкзак. Поднявшись на свой этаж, я столкнулся с немым наркоманом, который спускался вниз. Меня ожидал двойной сюрприз: во-первых, он покинул свое обычное место, а во-вторых, оказалось, что он вовсе не немой.

— Уезжаешь? — спросил он, когда мы поравнялись друг с другом.

Я кивнул.

— Белые пески манят и голубая вода?

— Вроде того.

— Тогда удачного путешествия.

— Буду стараться.

Он улыбнулся:

— Конечно, ты постараешься. Но я желаю, чтобы тебе оно действительно удалось.

Такова жизнь, Джим, хотя нам она казалась другой…

Мы сели в вагон первого класса вечернего поезда, отправлявшегося на юг от Бангкока. Официант принес и поставил нам на столик недорогую, но вполне сносную еду. На ночь столик складывался, и появлялись чистые двухъярусные полки-кровати. Мы сошли в Сураттхани и доехали на автобусе до Донсака. Отсюда на пароме «Сонгсерм» мы добрались прямо до причала в Натхоне.

Так мы попали на Самуй.

Я понял, что могу расслабиться, лишь после того, как задернул занавески на своей полке, отгородившись тем самым от всех остальных в поезде. Но, главное, я отгородился от Этьена и Франсуазы. После отъезда из гостиницы все шло как-то нескладно. Не то чтобы они действовали мне на нервы, — просто все мы осознали реальность нашего предприятия. Кроме того, я вспомнил, что мы совсем незнакомы друг с другом. Я совершенно забыл об этом из-за возбуждения, охватившего меня от столь быстрой смены событий. Я был уверен, что они чувствовали то же самое. Именно по этой причине они (так же, впрочем, как и я) практически не делали попыток завязать разговор.