Лунный камень Сатапура - Масси Суджата (версия книг TXT, FB2) 📗
Первин доехала верхом до обветшавших столбов, стоявших метрах в ста перед древним храмом. Осторожно послала Рани вперед. Ближе к храму она увидела, что медная чаша, в которой Лакшман оставил деньги, полна диких орхидей. Здесь, среди леса, Араньяни явно чтили.
Первин подвела Рани к стволу упавшего дерева. Как раз подойдет в качестве опоры, чтобы спуститься на землю. Спешиться удалось без труда, после чего Первин подвела Рани к ручейку, рядом с которым до этого присаживались поесть носильщики.
— Не бросай меня, — попросила она лошадку, похлопала ее по крупу, а потом направилась к храму, подходить к которому раньше отказывалась. Он представлял собой большую цилиндрическую скалу, в ней был высечен альков. Внутри стояла грубо сработанная статуя из черного камня. По округлым грудям Первин поняла, что это женская фигура, однако у нее не было ни изысканной прически, ни иных украшений, характерных для статуй богинь.
Птичий крик вывел Первин из задумчивости и заставил вернуться к настоящему. Она прошла в другую часть храмового садика, чтобы оттуда посмотреть на холмы. Нащупала кушти под сари, стала перебирать его пальцами, шепча молитву. Молилась за то, чтобы Мирабаи отыскала сына. Молилась — и чувствовала, будто привлекает на свою сторону энергию тысяч живущих здесь животных и насекомых. Да, она не верит в Араньяни, но если богиня готова ей помочь, она примет помощь.
Первин как раз закончила, когда поблизости раздался хруст. Не человеческие шаги — какое-то крупное животное.
У Перин потемнело в глазах, она медленно повернулась, опасаясь самого худшего.
В ее сторону двигался всадник. Первин замерла, понимая, что не успеет подбежать к Рани и ускакать. Оставалось надеяться, что это не один из двух самых страшных преследователей: не Родерик Эймс и не князь Сваруп.
Всадник приблизился, стало ясно, что он мал ростом, скромно одет. На голове копна седых волос. Первин моргнула и окликнула:
— Рама-джи, это вы?
— Да. Сандрингем-сагиб послал меня вам вдогонку. Не хотел, чтобы вы заблудились.
Первин улыбнулась и подумала: все-таки Колин нашел способ обеспечить ее безопасность. Однако Рама не носильщик паланкина — неужели он знает этот путь лучше, чем она? Первин задала ему этот вопрос, он улыбнулся.
— На пути во дворец почва все время меняется. В одном месте густо растут брахми. В другом — ашвагандха. Мне эти места известны.
— На мое счастье. — Первин искренне обрадовалась, что у нее теперь есть сопровождающий.
— Отведу лошадь к ручью, на водопой. А потом помолюсь за благополучие махараджи, — сказал Рама и повел коня к воде. — Это не займет много времени.
Рама ушел в храм, а Первин вернулась к ручью — обе лошади опустили морды в чистую воду. Пили много и долго, хотя никакой жары не было. Казалось, животные знают, что впереди их ждет непростой путь.
Первин без единого слова позволила Раме указывать ей дорогу. Рани, похоже, была только рада приноровиться к неторопливому шагу второй лошади. Через полтора часа медленной осторожной езды вдали показались серые башни дворца. Вблизи Первин подметила: что-то переменилось. Но только на мощеной дороге, которая вела непосредственно к воротам, она поняла, что у главного входа больше нет дурванов.
Рама, ехавший чуть впереди, остановился. Натянул поводья, давая Первин его нагнать.
Посмотрел на нее, качнул головой.
— Стражи нет. Плохой знак.
— Когда я уезжала, ворота охранялись. Видимо, все ушли на поиски махараджи.
Первин отпила воды из фляжки, потом вытащила из переметной сумки блокнот и перо. Засунула их в просторный карман юбки — та оказалась даже полезнее, чем она раньше думала.
Из тени под стеной вышли двое детей. Каждый с ножом. С ними был белый пес Ганесан. Он заворчал на Раму, но когда Первин назвала его по имени, он ее узнал, радостно залаял и замахал хвостом.
— Так вы сегодня за стражников! — приветливо обратилась Первин к детям, жестом подзывая младшего подойти и взять Рани под уздцы. Он послушался, и Первин удалось сползти на землю. Тут же подбежал Ганесан, она его погладила, заговорила с ним.
— А где дурваны? — спросил Рама у детей на местном диалекте.
— Князь пропал. Его нарядная тетя-парсийка украла! — поведал младший мальчик.
Рама взглянул на Первин, она перевела дыхание.
Понятно: в странном ездовом костюме мальчики ее не узнали.
— Я и есть тетя-парсийка, но я не крала махараджу. И я приехала сказать махарани, что он не со мной. Я очень постараюсь его найти.
— Внутрь пускают только членов семьи. — Голос у старшего мальчика дрогнул. — И вообще, это не женские ворота. Они с другой стороны.
Первин удивилась. В прошлый раз никто не просил ее входить через женские ворота. Может, именно через них князя и похитили?
— А не будете ли вы так любезны показать, где находятся женские ворота? — Первин придерживалась официального стиля — с бедными детьми и слугами так было не принято разговаривать. Но она решила рискнуть: младший хихикнул, однако старшему явно понравилось, что к нему относятся с уважением.
— Только вашему дедушке в зенану нельзя, — добавил младший, глядя на Раму.
— Я не собираюсь проявлять неуважение. Однако я должен дойти с нею до других ворот, — объявил Рама.
Первин его настойчивость напомнила о том, что, хотя снаружи дворец и охраняли, никто не мог сказать, что творится внутри.
Через несколько минут они уже стояли у вторых ворот — очень странных, высотой чуть больше метра.
— Это детские ворота? — спросила Первин.
— Нет. Это так защищают махарани, — пояснил старший охранник. — Чтобы войти, всем приходится пригнуться. И слуге изнутри видно, кто пришел.
— И если не дама, чик — и голова с плеч! — хихикнул младший.
Запор на дверце с лязгом пополз вверх. Шутка про голову с плеч Первин не насмешила. Запор поднимают — значит, внутри кто-то ждет.
Да, она женщина, и все же ее пытались отравить. Может, эта древняя дверь — еще одна попытка от нее избавиться? Она глянула на старшего мальчика — тот нервно теребил полу своей лунги. Можно приказать ему войти внутрь первым, но он, скорее всего, откажется из страха, что ему за это попадет.
Первин посмотрела на Ганесана — он не отходил от нее ни на шаг. Стоял рядом, медленно помахивая хвостом. Первин опустила ладонь на его гладкую теплую холку — как хорошо, когда рядом надежный друг.
— Вперед, — сказала она, подталкивая пса сзади; он двинулся к воротам. Ганесан проворный, уклонится от любого ножа. Изнутри донесся негромкий женский смех, после чего Первин тут же вдохнула поглубже, низко нагнулась и шагнула внутрь.
— Все в порядке? — крикнул Рама по-английски ей вслед.
Первин оказалась в вестибюле, где уже побывала в первый вечер. Квадратное помещение было почти пустым, но пол украшала изысканная мозаика. А на подушках сидели те же самые фрейлины, которых она уже видела в дурбаре, сбоку от них — служанки. Не сводя с них глаз, Первин ответила Раме:
— Все в порядке. Здесь несколько благородных дам и служанок, а больше никого.
— Все мужчины уехали искать махараджу! — раздался визгливый напористый голос той самой миниатюрной светлокожей дамы, которая накануне подала махарани Путлабаи брошенный скипетр.
Первин воздела руки, показывая, что они пусты.
— Я его не забирала. И вернулась с одной целью: отыскать его. Назовете мне свое имя?
— Арчена. Фрейлина раджматы. — Судя по тону, дама считала себя главным управляющим зенаны.
— Как раджмата?
Арчена ответила насупившись:
— Лежит в постели. Мы все опасаемся за ее здоровье.
Хотя Арчене полагалось держать сторону раджматы, Первин сразу почувствовала, что та в курсе дел обеих махарани. В зенанах оно всегда так.
— А махарани Мирабаи вернулась во дворец?
— Пока нет.
Первин встревожилась сильнее прежнего. Если Адитья ничего не перепутал, младшей махарани нет уже полсуток.
— Странно, что она уехала на прогулку и не взяла с собой Ганесана.
