Память (Книга вторая) - Чивилихин Владимир Алексеевич (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
Давно было дело, и, кажется, пора бы забыть об этом, да все как-то не забывается, как не забывается и последняя, чудовищная по разрушениям, война, и та Отечественная, когда спустя почти шестьсот лет после нашествия восточной орды войско западных «двунадесятн языков» дочиста разграбило и сожгло Москву, а его «великий» предводитель перед отступлением распорядился взорвать Кремль — историческое и архитектурное сокровище мирового значения — со всеми соборами, дворцами, колокольнями, башнями и стенами; ладно, пороху не хватило да фитили отсырели… Прошу прощения, что я попутно вспомнил и про такое, но разве забыла бы когда-нибудь просвещенная Европа, если б в 1815 году победители решили вдруг взорвать Лувр, собор Парижской богоматери и другие национальные святыни французов?
А теперь представим себе на минуту, дорогой читатель, реальность середины февраля 1238 года. Столица княжества пала, продержавшись четыре дня. Метут метели. Орда, «рассунушася» по всей земле Владимирской, штурмует города, где на забралах стоят старики, женщины и подростки. Некоторые городки и часть деревень оказывались пустыми — все способные держать оружие ушли на Сить, а остальное население укрылось в лесных дебрях, недоступных степной коннице. На Сити же, в районах теперешних сел Покровского, Станилова и Юрьевского, Юрий Всеволодович обосновался станом, готовясь к партизанской борьбе — единственной возможности сопротивления…
В незапамятные времена на здешних просторах угро-финские племена, давшие, наверное, имена таким рекам, как Сеньга или Ухра, соседствовали с большим славянским племенем кривичей, назвавшим по-своему реки и речки: Устье, Ить, Черемуха, Волокуша, Соть, Сить.
Много обстоятельств определяло выбор Юрием Всеволодовичем места сбора войск и народного ополчения. По легким ледовым дорогам на Сить могли прийти воины из дальних и ближних городов — Костромы, Ярославля, Мышкина, Углича, Конятина, Кашина, Вологды. И с точки зрения тогдашней стратегии и тактики река эта длиною в сто сорок километров и шириною тридцать метров в среднем течении представляла собою наиболее удобное место для сбора войск. Леса прикрывали великокняжеский стан с тыла и флангов, а ее узкая долина, по крайней мере, уравнивала силы противников, даже давала некоторое преимущество русским. Сохранилась также возможность отступления по Мологе, в которую впадала Сить…
Любознательный Читатель. И все же орда как-то слишком быстро растрепала большое и сильное княжество, разбила Юрия Всеволодовича на Сити…
— Исходя из этого факта, нельзя все же, как это делается в исторических романах, представлять Юрия Всеволодовича этаким увальнем, лежебокой, растерявшимся, слабым и никудышным военачальником, мирным скопидомом. Присмотримся к нему повнимательней. Осенью того года ему бы исполнилось пятьдесят, и за его плечами была бурная жизнь, полная опасностей, ратных трудов и организационных государственных устремлений.
— Однажды, вспоминаю, мы уже говорили о том, что в год битвы на Калке он предпринял большой поход для защиты западного фронта против немецких рыцарей.
— Этот бросок в Ливонию во главе двадцатитысячного войска был только эпизодом его многолетней и упорной борьбы на том фронте! За год до этого владимирские полки вместе с новгородскими ходили на Венкек, в 1225-м разбили большое литовское войско, напавшее на Торжок и Торопец, в 1234-м — еще один большой поход против немцев… Военная биография этого князя началась в 1208 году, еще при жизни отца, когда Юрию было всего девятнадцать лет и ему впервые пришлось защищать наследство пращуров-земли, прилегающие к будущей великой русской столице. В том году «Кюръ Михаилъ и Изяславомъ пришедша, начаша воевать волость Всеволжю великого князя около Москвы, и се слышавь великый княз, посла сына своего Гюрга, и победи его Юрги, сама князя утекоста, а люди овех избиша, и иных повязаша и возвратися княз Юрги ко отцю».
После смерти Всеволода Большое Гнездо он, борясь за великокняжескую власть, дважды ходил на Ростов, один раз на Новгород и в этих феодальных междоусобных войнах был беспощаден. Перед знаменитой братоубийственной Липицкой битвой он отверг предложения о мире, заявив своим воинам и воеводам: «Человека оже кто иметъ живаго, то сам будет оубитъ, аще и золотом шито облечье будет, оубии, да не оставим ни одного же живаго, аще кто ис полку оутечеть, не убить имемъ, а тех вешати или распинати». Жестокая междоусобица завершилась в 1229 году полной победой Юрия: «поклонишася Юрью вси, имуще его отцомъ собе и господиномъ». А в 1226, 1228, 1229 и 1232 гг. Юрий Всеволодович предпринимал походы на мордовские земли, расширяя отцовское наследство, продолжая крепить новый центр русской государственности, внешнюю и внутреннюю политику Юрия Долгорукого, Андрея Боголюбского и отца своего Всеволода Большое Гнездо; так что это был опытный военачальник…
— Теперь становится понятным и логичным стремительный марш-бросок владимирских войск к Коломне в начале зимы и полуторамесячное сопротивление орде на пути от Рязани до Владимира! Наверное, великий князь Юрий Всеволодович и вправду сделал все, что мог…
— К сожалению, он поначалу недооценил врага, счел, наверное, опасность с востока чем-то вроде половецкой, никогда не угрожавшей всей Руси и давно ослабнувшей; эта недооценка выглядит в ретроспективе обыкновенной беспечностью, той самой русской беспечностью и самонадеянностью вождя или его информаторов, от которых наш народ не раз жестоко страдал в своей истории. Ведь еще в 1236 году появились во Владимирском княжестве толпы болгарских беженцев. В. Н. Татищев, перелагая летописные сведения, писал, что они «пришли в Русь и просили, чтобы им дать место. Князь же великий Юрьи вельми рад сему был и повелел их развести по городам около Волги и в другие». А Юрий сам же предупреждал об опасности короля Белу IV! Венгерский монах-миссионер Юлиан писал о событиях осени 1237 года: «Князь суздальский передал словесно через меня королю венгерскому, что татары днем и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан», что у орды «есть намерение идти на завоевание Рима и дальнейшего».
Но на что он сам надеялся, Юрий? Не влезешь в душу человека, да еще из такого далека! Если стратегические цели орды, несомненно, были известны Юрию, то о тактике ее и ближайших планах он, видимо, ничего не знал — дальняя и ближняя разведка у него была поставлена из рук вон плохо, а многовековой исторический опыт Руси говорил, что степняки никогда не проходили русскую землю насквозь и никогда не предпринимали больших походов зимой.
В февральском же хаосе 1238 года, царящем на Владимирской земле, не разобрался бы ни один вождь, будь он хоть семи пядей во лбу. Брались один за другим города, гибли в лесах на пути к Сита разрозненные остатки владимирских войск. Не добрался до Сити, например, Иван Стародубский «с малым войском», отправивший семью «за Городец за Волгу в леса», и мы в точности не знаем, могла ли в той реальности успеть — за сотни-то лесных верст! — помощь из Новгорода, если б она и затевалась; не было ж тогда ни телефонов, ни радио, глубокие снега лежали, трещали морозы, а главные ледяные дороги мгновенно перерезались мобильными отрядами орды. Успел прорваться на Сить только брат Святослав из Юрьева-Польского да Васильке ростовский…
И надо представить себе состояние Юрия Всеволодовича, когда он узнал на Сити о том, что нет у него уже ни жены, ни троих сыновей, ни невесток, ни внуков и ни одного целого и свободного города… Переживавшего в те февральские дни муки неизбывного горя Юрия, у которого все в жизни рухнуло враз, можно понять, но неслыханная беда словно ничему не научила его воевод, профессиональных военных людей — сборные рати князя, оказывается, были рассредоточены по нескольким деревням и, как свидетельствует Ипатьевская летопись, «не имеющоу сторожи»; рассупонились, не ожидали, знать, такой скорости передвижения войска Бурундая — сему тоже не было исторического подобия…
И был еще у орды восточной, должно быть, главный и самый страшный военный прием, позволяющий ей почти без потерь брать даже очень хорошо укрепленные города, — новинка, заимствованная у китайцев и впервые примененная в неслыханных масштабах против чжурчжэней. Однако способ этот, использованный на всю мощь также при штурме среднеазиатских городов, не дал ожидаемого эффекта на Руси.
